— Вот оно что, — тихо произнесла Юля, — возможно, кто-то пошатнул икону, и письмо оттуда выпало.
— Да, а Павел Егорович его поднял и отдал твоему дяде Ване, — предположил Николаев.
В комнате опять стало тихо. Все задумались об удивительных виражах судьбы и таком длинном пути, которое проделало одно фронтовое письмо.
— Вы знаете, а я ведь была у Павлуши в камере, — после недолгого молчания проговорила Юля и тяжело вздохнула, вспомнив тот насыщенный день, — и он мне сказал, что не выдаст того, кто ему дал перстень дяди Вани. Но я поняла, что это были вы.
Журналистка представила, как сейчас хозяйка разразиться праведным гневом, но та лишь покачала головой.
— Что же вы молчите? — не выдержал Виктор.
— Сказав «А» нужно говорить и «Б», — Александра горько усмехнулась, — а мне, я чувствую, придется весь алфавит проговорить.
— Так что же случилось в ту ночь, когда убили Ивана Харитоновича? — Николаев посмотрел на женщину.
— Юлия, ты, наверное, не помнишь меня, — продолжила рассказ тетя Шура, — когда ты была совсем маленькой, я встречалась с твоим дядей.
— Смутно, но помню, — произнесла журналистка.
— Так вот, мне было всего лишь восемнадцать, а Иван был красивый, высокий парень. Уже в армии отслужил в Германии. И тут он в клубе пригласил меня на танец. Я была просто счастлива! Стали мы с ним встречаться. В этом доме, — она беглым взглядом окинула комнату, — я жила одна. Отец нас бросил после смерти Ирочки, уехал куда-то, до сих пор не знаю, жив ли он? А потом и мама умерла…
— А дядя Ваня вас любил?
— Наверное. Только не торопился на мне жениться, говорил, что сначала надо денег накопить, чтоб свадьбу сыграть на все село, — она опять усмехнулась, — а на ночь ко мне приходил. Я была глупая, неопытная девчонка. Даже стыдно признаться вам, молодым людям, в своем грехе.
— Это не ваш грех, а его, — понимающе проговорила Юля.
— Только расплачивалась я. Завербовался мой возлюбленный на заработки на Север. Прошло три месяца, как он уехал, а я поняла, что беременна. Как же я запаниковала! Испугалась не на шутку, такой позор! Написала я Ване письмо и рассказала всё, как есть. А он отвечает, что это не по-людски. Пишет, что детей надо после свадьбы заводить, а то всё село нас осудит. И советует тут же: сделай аборт, и дело с концом.
— А вы?
— А что я? — она развела руки в разные стороны. — Говорю же, глупая была. Вот и отправилась в районную больницу.
— Вам надо было к его маме сходить, к Татьяне, и ей всё рассказать.
— Конечно, — согласился Виктор, — она — взрослая женщина и помогла бы вам, хотя бы мудрым советом!
— Другое у нас было воспитание, ребятки. А потом, — Александра на минуту задумалась, — Татьяна Харитоновна была учительница, уважаемый человек на селе. Она меня любила, «дочкой» называла, а я приду и такое ей скажу! Стыдно было, понимаете?
— Так она сама родила без мужа своего Ваню! — с жаром ответила журналистка. — Она бы вас поняла!
— Не знаю, — вздохнула рассказчица, — тогда время было другое, послевоенное. Так вот, в районной больнице мне отказали. Говорят, срок уже большой! А одна санитарка там посоветовала мне к местной бабке обратиться: «Всё сделает в лучшем виде» и адресок её дала. А куда мне было деваться?
— Ужас, — не выдержала Юля.
— Нашла я эту знахарку, — в глазах Александры заблестели слезы, — та и выскоблила меня «в лучшем виде». И ребеночка убила и меня чуть на тот свет не отправила.
— Как? — испуганно прошептала Юля.
— Инфекцию бабка занесла, и пошло у меня заражение крови. На скорой помощи отвезли меня в больницу. Провалялась я там целый месяц. А когда выписывалась, сказал мне доктор, что детей у меня никогда не будет! — она закрыла руками лицо.
Журналистка жалобно посмотрела на несчастную женщину, потом перевела взгляд на Виктора, который тоже тяжело вздохнул.
— Принеси воды, — попросила она друга.
Он подошел к плите и, налив из чайника кипяченой воды, протянул хозяйке:
— Попейте!
Она с благодарностью посмотрела на гостя и взяла стакан. Сделав несколько глотков, Александра прошептала:
— Спасибо, — и, вытерев глаза вафельным полотенцем, продолжила, — я очень переживала, но надеялась, что приедет Ваня, и мы вместе что-нибудь придумаем. Стала сама себя успокаивать, что можно ребеночка из детдома взять. А он приехал уже с женой.
— Кошмар, — Юля покачала головой.
— Он даже не зашел ко мне. Ну хоть бы узнать, как я?
— И вы так с ним и не поговорили?
— Нет, — она смахнула набежавшую слезу.
— А потом? — спросила журналистка. — Он же приезжал к своей матери в Залиманское каждый год!
— Так я уехала отсюда в областной центр, — женщина махнула рукой, — тяжело было здесь оставаться. Пошла учиться в медицинский техникум, чтобы другим людям помогать. Да и надежда всё ещё теплилась, а вдруг меня вылечат, если сама буду работать в больнице? Потом замуж вышла, но это вам неинтересно, — она печально улыбнулась, — да и мне уже тоже.
— А как вы узнали, что дядя Ваня приехал в Залиманское?
— Случайно. Услышала разговор в магазине, что Иван Чугунов вернулся с Севера. Женщины говорят, будто жена его бросила и ушла к другому. А он тут собирается дом покупать. Меня, как огнем обдало! Так захотелось с ним встретиться и поговорить!
— Вы его всю жизнь ненавидели? — спросил Виктор.
— Сначала ненавидела. Очень. Но с годами и ненависть, и обида прошли. Простила я его. Подумала, что мы оба были молодые и не думали о последствиях. Я ведь тоже виновата, — она опять отхлебнула из бокала, — и не меньше, чем он.
— А он знал, что вы здесь живете? — поинтересовалась сыщица.
— Я не знаю. Если бы хотел найти меня — нашел бы. Это не сложно, живу в том же месте, что и тридцать лет назад, — Александра опять вздохнула.
— Это точно, — согласилась Юля.
— А от людей слышала, что поселился он у Галины Аксеновой в старом доме, но идти самой к нему не решилась. Я тоже гордость свою имею. А тут свадьба у его родственников. Думаю, будет Иван после гулянки возвращаться к себе, а я случайно навстречу и попадусь. Слово за слово, может, и поговорим по душам, наконец!
— Получилось? — с нетерпением спросила Юля.
— Не совсем, — женщина посмотрела на гостей, — ждала я в темноте его долго, а когда увидела шатающегося при свете фонаря, то поняла, какой там разговор, он и двух слов связать не сможет. Еле на ногах стоял Иван Харитонович!
— Значит, вы видели, как он шел домой? — напряженно спросил Николаев. — Он шел один?
— Один, — кивнула собеседница.
