– Адские мучения обрушились на меня, – скажет он. – Грешники и демоны пытались утащить меня за собою в смерть, но я отбивался. Один.
Здесь он остановится – всякий раз, когда будет рассказывать, то есть часто, – и посмотрит сперва на небо, словно прося о снисхождении, а потом на Дарра, с осуждением, – о, как хорошо Дарр выучил эти выражения людских лиц! – и Дарр запищит, как виноватый птенец, хоть он ничего дурного и не сделал. Он это точно знал. Так ему сказал ангел, судивший его.
Дарр Дубраули сам не знает, как долго искал Брата в темной долине – день, год, сезон? – потому что здесь их было не различить. Даже сама долина иногда пропадала. Если посмотреть вниз, она возникала, но стоило отвести глаза, приходилось снова ее искать, словно к жизни ее пробуждал только его взгляд.
И еще кое-что стало ему ясно: не закатное солнце рождало неизменное алое зарево на помраке, да и не помрак это был. Здесь вовсе не было солнца. Это пылал огонь внутри огромной горы, пробивался сквозь щели и расселины, вскидывал языки пламени, точно кузнечный горн. С неохотой Дарр подлетел ближе к этому жуткому месту, потому что туда летели крылатые твари, как Грачи на ночевье. Они потащили его за собой, решив, что он один из них, – он ведь был черный, как и они, крылатый, как и они.
Куда ты?
Это сказал летевший рядом черный Боров с петушиным хвостом.
Не знаю, ответил Дарр Дубраули. Ищу кое-кого.
Да ну, не капризничай, сказал зверь. Всюду полно работы.
Нет-нет, сказал Дарр Дубраули. Только один мне нужен. Брат.
Ну так, проговорил летающий Боров. Их тут много.
Мне нужен конкретный, объяснил Дарр Дубраули. Он недавно здесь.
Дарр не понял – то ли зверь обдумывал услышанное, то ли просто молчал, но потом он сказал: Мелкий, толстый, плаксивый зануда?
Ну, протянул Дарр Дубраули. Да.
Знаю такую душу! – радостно завопил Боров и оскалил клыки. Я с ним работал! За мной, за мной!
Он снизился, хлопая перепончатыми крыльями, а за ним устремились еще несколько тварей – и Дарр Дубраули.
Глаза выклевывай! – закричала ему одна из тварей, зверь со змеиным хвостом. Такой у вас обычай, да? Так выклевывай им глаза снова!
Пробиваясь сквозь тяжелый воздух, Дарр Дубраули смотрел вниз на Людей – на души, – которых по-разному мучили звери вроде тех, с которыми он летел. Теперь стало ясно: что бы там Люди ни говорили, самое худшее для них – не то, что они умирают, а то, что не умирают.
И сколько они тут пробудут? – спросил он. Когда это все закончится?
Закончится? – завопила змеехвостая тварь, которая советовала выклевывать глаза. Никогда! Совсем никогда! Никогда, никогда, никогда!
Один день из семи они отдыхают, сказал Боров. Смотри.
И тут, посреди множества страдальцев, Дарр Дубраули увидел два широких блюда с большими темными камнями и одним белым. Черный зверь, большой, как людской воин, поднял черный камень с блюда белого камня и бросил на другое. И мучимые души зарыдали, биясь в судорогах от нетерпения.
Ждут дня Белого Камня. Но как же они узнаю́т, когда один день заканчивается, а другой начинается?
Вот это он, да? – спросил Боров, выпростав лишенную суставов руку, чтобы указать на невысокий широкий уступ неподалеку.
Да, там Брат стоял на коленях перед людоподобным зверем, черным, волосатым и рогатым, с огромными желтыми зубами, – такое создание Брат наверняка назвал бы «демоном». Голое тело Брата покрывали порезы и синяки; он ломал руки от ужаса или в знак мольбы.
Суд! – завопила змеехвостая тварь. Над ним будет суров!
Дарр Дубраули снова поглядел на Брата, и тут же черный демон, черная гора и дымное небо исчезли. Перед Братом стояла белая фигура, кажется женская, бледная, золотистая, – к ней он обращался с мольбой, – а за ней высились две белые башни, почти невидимые: они уходили в чистое небо, а к ним вел сверкающий мост, такой длинный и высокий, что растворялся в белой дали.
Дарр Дубраули резко повернул, чтобы оторваться от своры мучителей, и спустился, и тут же снова возникли черная гора, пламя и демон. Но стоило ему повернуть в другую сторону – «направо», кажется, так это называли Люди, – возникало светлое и золотое видение. И все же (чем ближе к земле он оказывался, тем яснее это становилось) оба создания, ангел и демон, стояли бок о бок и говорили друг с другом. Спорили.
Дарр приземлился среди разных тварей, больших и малых, которые собрались тут послушать. Никто не обратил на него внимания.
Проклята! – вопил черный демон, указывая пальцем с длинным ногтем на Брата. Проклята эта душа.
Невозможно, ответила белая фигура, поднимая руку. Он ведь еще не умер. Есть время покаяться.
Не умер! – взревел демон. Так почему же он здесь, перед нами?!
Тело его еще живо. И ждет его возвращения.
Ого! Значит, такая уловка, проговорил демон. Но все равно.
Нет, возразила белая фигура. Не проклята душа. Пока что.
Дарр Дубраули, как и Брат, смотрел то на одного, то на другую; и стоило повернуть голову вправо, оба видели башни и мост в небо, а если влево – появлялись черная гора и пламя.
Но он же проклятый грешник! – воскликнул демон. Он и сам это знает. Смотри, как сопли распустил. Пьяница! Трус!
Он священник Господень, сказала светлая фигура, и ее голос звенел, точно у хористов в аббатстве. Он добровольно пришел сюда на суд и по своей воле принял страдания. Он заслужил милосердие.
Ему, значит, можно выбирать свою долю? А я-то думал, только Богу это решать, и приговор всегда справедлив!
Ты! Что тебе знать о Божьей справедливости? С тобой ли делится Он тайнами сердца своего?
Вот что я знаю, отвечал черный. Этот человек совершил убийство. Священник! Что же, сможет он себя за это простить?
Он сделал это с благородной целью, сказала она. Чтобы защитить других. Людей той земли и свое аббатство. Покаяние и епитимья очистят его.
Вы только посмотрите! – взорвался демон. Он убийца! Убийство убийцы – все равно убийство. Смотрите!
Из ниоткуда он выволок тело – старого, грязного, жалкого человека, по-прежнему в обрывках птичьего костюма.
Рассказывай, что знаешь, приказал черный.
Убитый Волк попытался ответить, но не смог, только давился так, что изо рта у него текла черная слюна. Белая фигура скрестила руки на груди и встряхнула головой с легким нетерпением. Затем она сложила ладони и посмотрела наверх. Голосом, подобным звону колокола, произнесла одно слово; и из белых туч ее царства явилась лестница, золотая лестница – ступенька за ступенькой.
О, слава Богу, прошептал Брат.
Убитый мальчик спустился, нащупывая каждую перекладину босыми ступнями. Его лестница застыла, не касаясь грязных камней. Обернувшись к ним, но ни на что не глядя (или глядя сразу на все) широко распахнутыми золотыми глазами, он поднял руку со сложенными двумя перстами – Дарр Дубраули видел, как Аббат делал то же самое.
