– Так ты все время здесь жил? – спросил кто-то из его родни.
– Да.
– И как оно тут? Хорошо?
– Вполне неплохо.
– А местные Вороны норовистые, да?
– Как и многие наши, – ответил Дарр Дубраули, и все засмеялись.
– Ну, я с ними все равно связываться не собираюсь, – заявил другой родич, имени которого Дарр Дубраули уже не помнит.
– Да и они с тобой.
– Но ты сам неплохо устроился, как я погляжу, – с подозрением прошипел тот.
И Дарр Дубраули принял воронью позу – он мне ее показывал, – которая, как мне кажется, выражает то же, что у нас – пожатие плечами.
Они редко виделись в эту пору, но она разыскала его в конце зимы, когда началось ее время, а Дарр сделал так, чтобы его легко было найти, – в укромном месте, вдали от остальных. Из-за того, что он провел в этих краях весь год, из-за ее близости Дарр был в том же весеннем состоянии, что и она. Они смотрели друг на друга, будто новые существа, пусть и знакомые. Я думаю, это как превращаться раз в год снова в подростка.
Он принялся разглаживать ей перья, и она не возражала.
– Так что там с заданиями? – проговорил Дарр.
– Ты о них все знаешь, – ответила она.
– Зимородок, – сказал он.
Она прикрыла глаза – от удовольствия, или просто задумалась, или и то и другое разом. Она стала перечислять другие задания, и список явно разнился от прежнего.
– Что ж, думаю, я это все могу, – заявил Дарр. – Точно могу, хоть никогда такого и не делал. Никогда не видел Зимородка.
– Да, – согласилась она.
– Но ты ведь знаешь, – заметил он, – я очень стар.
– Стар, – отозвалась она.
– Ты не думаешь, что для старика стоит слегка изменить задания или, скажем, убрать парочку?
– Нет, – ответила она.
Он склонил голову, и она стала перебирать клювом перья у него на голове, чистить их одно за другим.
– Ну, как бы то ни было, – продолжил он, – подумай, сколько у меня уйдет на это времени. Если я смогу их все выполнить. Что я, клянусь, попробую сделать.
Она отодвинулась от него, отвернулась, а потом снова подступила – тот самый танец.
– Может уйти столько времени, что ты обо мне забудешь. Забудешь, что я где-то пытаюсь их выполнить.
– Не забуду, – сказала она.
Они были уже совсем рядом. Он поворачивался вместе с ней, кланялся и выпрямлялся.
– Просто хочу, чтобы ты знала, – сказал он, когда его голова оказалась рядом и они посмотрели друга на друга глаз в глаз. – Если какой-то быстрокрылый мальчишка рванется с места и все, что ты поручила, выполнит за один сезон, я пойму – если вообще об этом узнаю, – почему ты выбрала его. Это правильно.
– Хорошо, – сказала она и наклонилась очень низко, раскинув крылья так, что они почти подметали землю.
– Но я все равно исполню твои задания.
– Зимородок, – напомнила она, раскрыла и приподняла хвост.
– Все до единого. Клянусь.
А потом уже не было никакой нужды в заданиях, поскольку Дарр Дубраули знал: его всему научила бедная мертвая Лисята, давным-давно, когда выбрала его, хотя он не выполнил ни одного из ее безумных поручений. Их и не нужно было выполнять, только принять, но принять всерьез, «всем сердцем», как научился потом говорить Дарр Дубраули. Этого не уразумел никто из ее молодых ухажеров, и Дарр не знал, верно ли это для любой самки или только для некоторых – таких, как она, черных, как она; не знал, знает ли она, что все эти задания не имеют значения ни для нее, ни для него, что они – ничто, что они исполняются в тот миг, когда она называет их ему, когда он называет их ей: Зимородок, полет под луной, людская телега, детеныш Куницы, горный кварц. Потому что они уже летели вместе – в шорохе крыльев и хвостов, а потом снова, и все было сделано.
Еще кое-что.
– Моя родня тебя возненавидит, – сказала она. – Они вас всех ненавидят.
– Улетишь со мной, – сказал он. – На поклюв, в мои владения.
– Там возненавидят меня. Точно.
– Нет, – уверенно сказал Дарр. – Я там Старший, самый большой из Больших. Никто не посмеет.
Она подобралась ближе к нему.
– Да-и, – прошептал он ей, – нда-и, дайя, на.
– А как там у вас?
– Хорошо. Чудесная страна.
– А вишни там у вас есть?
– Вишни?
– Я люблю вишни.
– На Вишня, – сказал он.
– Что?
– На Вишня, – повторил Дарр и снова прижался к ней. – Твое имя.
– Нам она не нравится, – заявила крупная самка. – Твоя подруга. Она не из наших. Мы ее ненавидим.
В зеленеющих рощах своих владений Дарр Дубраули увидел Ворон, которых прежде и не замечал: по большей части самцы – самки уже почти все сидели на яйцах. Все смотрели на него. И подлетали другие.
– Она хорошая, – сказал он и подступил ближе к На Вишне. – Не волнуйтесь.
– Мы не волнуемся, – сказала самка, которая, насколько было известно Дарру, не выбрала и не унаследовала имени. – Она нам не нравится.
– Все хорошо, – сказала На Вишня. – Я хорошая.
Местные Вороны разрушили первое гнездо, которое она начала строить, а за ним – второе. Дарр Дубраули их отгонял, говорил ей, что это шутки, безобидные шутки.
– Не хорошо, – сказала большая самка. – Пусть уходит. Она нам тут не нужна.
– Вот ты оставайся, – крикнул Большой, которого Дарр знал. – Она пусть уходит.
– Это наша страна, – послышался голос с другой ветки. – Она для нас и для наших детей!
Дарр Дубраули разозлился, его оперенье поднялось, он увеличился в размере. Вороны на деревьях сделали то же. Некоторые из них спустились на ветки поближе к нему и На Вишне. Дарр понял, что открытое столкновение, пожалуй, не лучший выбор. Он видел – в других местах, в другое время, – как происходит то, что может случиться тут; знал, на что способна толпа Ворон и чем все заканчивается. Они вдвоем могут спрыгнуть и полететь прочь – но хорошо известно, как это действует на толпу, и не только Ворон.
– «Ваша страна»? – сказал он негромко, но веско. – Я привел вас в эту страну, давным-давно. Тогда я был первым среди нас, еще до вашего рождения. Мы нашли тут Ворон и вили гнезда среди них. Мы сходились с ними – равно самцы и самки.
Он подумал, что никто из них этого не видел и мало кто помнит рассказы об этом. Прежде никто не посмел бы так с ним разговаривать. Как же его народ стал таким вздорным и нетерпимым, а он ничего не заметил?
– Скажите мне! – крикнул им всем Дарр Дубраули. – Скажите, что вы, любой из вас бросил бы подругу! – (Со всех сторон послышались возмущенные крики.) – Нет-нет! – продолжал Дарр. – Скажите. А если бы вам приказали уйти, оставить свою подругу, свой надел? Скажите, что вы бы так и сделали.
