Идти к ограде Питеру пришлось, обойдя весь сад. Он пробрался через заросли жасмина, обогнул мамины цветники и старый заброшенный колодец, вспугнул большую жабу с янтарно-оранжевыми глазами. Втянув руки в рукава рубашки, прошел через высокую крапиву и бурьян у забора и вышел как раз там, где спускался к воде пологий берег.
Офелия уже ждала его там, прячась среди водяных лилий. Из воды виднелась только увенчанная ушками макушка, аккуратный нос и внимательные глаза.
– Что ты хочешь показать? – прошептал Питер, настороженно поглядывая в сторону взрослых; к счастью, Кевин свое дело знал, и все внимание в тот момент было отдано ему и фотоснимкам.
Русалочка вытянула руку и указала на растущие у забора пышные раскидистые лопухи. Питер присел на корточки, осторожно раздвинул листья. Сперва что-то пискнуло, тихонечко зашуршало. А потом из тени под лопухами выглянула заплаканная мордочка фиолетового пикси с огненно-рыжим хохолком.
Глава 29
Приснилось, что Лу вдруг стал здоровенным – с крупную собаку. Фиолетовое тело взбугрилось мощными мышцами, поросло черной шерстью. Из растянутой в улыбке пасти торчали клыки с палец величиной. Бывший пикси с грозным рыком трепал какую-то яркую тряпку. Приглядевшись, Питер понял, что это платье с блестками, которое миссис Донован надевала на выставке.
Питер проснулся, резко сел в постели. За окном шумел утренний сад, ветер гнул ветви деревьев, бился в окно, словно просил впустить его в дом. Мальчишка свесился с кровати, пошарил под ней, вытянул большую картонную коробку с прорезями в крышке, приоткрыл.
– Эй, Лу, – шепотом позвал он. – Ты спишь?
Маленький фиолетовый пикси свернулся в комочек в гнезде из мятых конфетных фантиков. Пушистый хохолок дрогнул, как огонек свечи, когда Питер легонько подул на него. Лу пошевелился, поджал тонкие ножки под прозрачное крыло и зевнул.
– Мне снилось, что ты стал баргестом, – тихо произнес Питер. – И, кажется, съел тренершу Офелии. Может, ты как Халк в комиксах, а? Может, ты и вправду ее съел?
Пикси переполз в подставленную ладонь. Питер перенес его в постель, уложил на подушку и сделал сверху «домик» из одеяла. Лу пошевелил крохотным носом, и Питер поспешил сказать, предупреждая голодный вопль:
– Не верещать. Покушать я тебе чуть позже принесу. Давай пока пузо поглажу.
Вчера пришлось все же показать Лу Кевину. Питер донес пикси до своей комнаты, спрятав в рукаве пиджака, и, пока искал, где бы разместить любопытного оттудыша, пришел Кевин. Увидел пикси, снял очки, протер их полой рубахи, снова надел – и так и застыл, открыв рот.
– Это Лу, – представил синепузого Питер. – Он друг Йонаса.
– Ничего себе! Нет-нет, погоди: Лу – это же его собака, он сам говорил! – оторопело пробормотал Кевин.
– Ну… Вот такая собака, – развел руками Питер и добавил: – Кев, это тайна вообще-то.
Конечно, Кевин обиженно заявил, что он еврей, а не дурак, если Палмер забыл. Конечно, Питер сказал, что все помнит, но напомнить еще раз не помешает. Лу все это время тихонько сидел на краю стула и вслушивался в разговор мальчишек. Питер объяснил, что Лу беглец, Йонас отбил его у деревенских придурков, и что пикси ни в коем случае нельзя возвращать прежним владельцам. Хотя… После того как мальчишки видели, как много пикси было на выставке от каждого владельца, пропажа Лу могла быть вообще незамеченной.
– Вот бы мне такого найти! – вздохнул Кевин, опасливо протягивая к пикси палец. – Это теперь моя мечта. И я бы тоже его не вернул. Понимаю Йона.
На пару с Питером они соорудили для Лу убежище в обувной картонке. Постелили туда носовых платков, но пикси их с отвращением выкинул. Видимо, не нравился запах: миссис Палмер хранила в комоде с бельем и носовыми платками ароматические саше. А вот носок, валяющийся у кровати, Лу с восторгом перетащил в коробку.
Ребята принесли со стола овощей и хлеба, сколько удалось набить в карманы. Питер разорил свою банку с любимыми конфетами. Лу наелся, приободрился, синий, как слива, живот приобрел привычно-круглую форму. Кевин осмотрел его сломанное крыло, осторожно потрогал пальцем.
– Питер, мне кажется, эти проволочки больше ему мешают. Смотри: он двигает крылом свободно, значит, перелом сросся. Может, поснимать все с него?
Питер на это ответил, что решать только Йонасу, и Лу оставили спокойно доедать огурец.
Сейчас же синепузый озорник снова был голоден. Питер размышлял, не прокрасться ли на кухню и не стянуть ли ему хотя бы хлебушка. Всегда можно было сказать, что сам проголодался, если вдруг кто-то его поймает за набиванием карманов едой.
– Сиди тут и не шуми, – велел Питер пикси и на цыпочках вышел из комнаты.
В доме было тихо-тихо, лишь едва поскрипывали половицы под ногами и урчал на первом этаже холодильник. Из окна напротив лестницы свет ложился на пол ровными косыми полосами. Питер встал на одну из них босыми ногами, ощутил тепло солнечных лучей и загадал: сегодня будет отличный день. Добрый и яркий, как переливающиеся в калейдоскопе стеклышки.
По пути в кухню он размышлял, как же получилось так, что Лу оказался в их саду совсем один. Самым разумным объяснением было бы, если Йонас, чувствуя опасность, сам отпустил пикси и велел спрятаться. И тот пришел туда, где почувствовал… Или знакомый запах, или Офелию. Наверное, он все же почуял русалку. А она, умничка, не бросила своего в беде.
«Интересно, кто Лу для нее? Одномирянин? Однопланетянин? – размышлял Питер, складывая на тарелку кусок яблочного пирога, куриное крылышко и целую горсть творога. – Сородич – это один вид, кажется. Одноклассник, однополчанин – не то. Интересно, а те, кто живут на одной планете, но в разных мирах, кто друг другу? Как бы соседи, наверное. Соседи по миру, живущие через тонкую стенку. И как так получилось, что в стене образовалась дырка? Кевин что-то такое говорил про оружие, волновые теории, сдвиги материи… Ничего не понятно было. Надо попросить, чтобы объяснил попроще. Вот то ли дело Нарния: вот шкаф, в нем дверь в другой мир – и все ясно. Йонас рассказывал про вход в междумирье по-другому. Нет там никаких шкафов, только нетронутая красота. Как там можно воевать, когда кругом тишина и волшебство?»
Мальчишка прикрыл дверцу холодильника, постоял, прислушиваясь к звукам утреннего дома. Далеко в деревне голосили петухи, на втором этаже тикали большие часы с боем. Негромко стучали по полу когти собачьих лап: кто-то из бишонов проснулся и то ли попить пошел, то ли будить хозяев, чтобы те выпустили собак в сад. Питер заторопился обратно, опасаясь, что неугомонная троица бишонов забежит к нему в комнату и нападет на Лу.
Пикси обнаружился на письменном столе. Он топтался на листе бумаги и увлеченно рассматривал рисунок у себя под ногами. Увидев Питера, малыш возбужденно защебетал и запрыгал, тонкой рукой-паукашкой указывая на стол.
– Ага, это я рисую, – сказал Питер и поставил с краю тарелку. – Это кентавр. Похож?
