– Я поеду домой?
– Поедешь, поедешь! Иди умывайся – и за стол. И поспеши.
Мальчишка наскоро собрался, уложил свои вещи в сумку, не забыв про футболку для Йона (надо же было с толком потратить свои карманные деньги!), с удовольствием съел омлет с кусочками тунца, выпил чашку чая, и спустя десять минут старенький «дженсен» Фреда Литтла повез его прочь из Бристоля. Питер помахал в окошко тете Терезе, кивнул железнодорожному музею, как старому знакомому, и подумал, что, пожалуй, ему будет не хватать дней, проведенных в гостях у четы Литтл.
Всю дорогу он дремал или слушал музыку, журчащую из радиоприемника сквозь треск помех. И окончательно проснулся только тогда, когда увидел, что машина едет через центр Лондона.
– Мистер Литтл, кажется, мы не туда свернули, – растерянно произнес Питер. – Нам же надо было в объезд, а не через центр… Или там ремонт дороги где-то?
– Мы правильно едем, Пит, – улыбнулся дядя Фред в зеркальце заднего вида. – Просыпайся. Что-то ты сегодня туговато соображаешь.
Питер задумался на секунду… и не поверил своей догадке.
– Мистер Литтл, это мы на выставку, да?
– Ну наконец-то догадался! Ты думал оставить свою подругу без поддержки? Нет уж, я доставлю тебя прямо к ней!
От радости Питер заорал так, что радио испугалось и перестало шипеть:
– Спасибо, мистер Литтл! Вы настоящий друг! Спасибо!
Фред Литтл рассмеялся и повел «дженсен» к повороту на стадион Хайбери. Питер от нетерпения подпрыгивал на месте в такт колотящемуся сердцу. Он увидит Офелию! Он поддержит ее! Да, он не смог помешать папиным планам, но его русалочка будет не одна!
«Я еду к тебе, – думал он, провожая взглядом улицы большого города со старинными зданиями и пузатыми красными дабл-дэками. – Я совсем рядом, Офелия. Скоро мы помашем друг другу, и я увижу, как ты улыбаешься. Я очень соскучился. И ты, верно, тоже».
Мальчишка с трудом дождался, когда авто мистера Литтла припаркуется на стоянке у стадиона. Питер выскочил, хлопнул дверью, извинился и только что не заплясал на месте, ожидая дядю Фреда. У касс стадиона скопилась огромная очередь, и Питер решительно рванул ко входу – прямо к суровому охраннику:
– Мистер, здравствуйте. Я Питер Палмер, моя русалка участвует сегодня в выставке. Я могу пройти к рингу?
– Конечно, дружок. Но только с билетом, – равнодушно откликнулся охранник.
– Но мы же участвуем…
– Малыш, если твое имя есть в списке, то тебе во‐он туда. – Охранник указал куда-то в сторону, на стоящие плотным строем припаркованные грузовики.
Питер вздохнул, понурился и пошел обратно к кассам искать дядю Фреда. «Как же, внесли они меня в список, – горько думал он. – Черта с два. Но мы все равно пройдем!»
Покупка билета заняла сорок минут. Питер переминался с ноги на ногу, стоя рядом с дядей, постоянно оглядывался: не мелькнет ли где отец или мама? Нет, видимо, они давно уже приехали и уже были в ринге. Питер так волновался, что его аж познабливало. Как только мистер Литтл предъявил билеты на входе, Питер выпалил:
– Дядя Фред, простите, я побегу вперед. Я должен скорее увидеть Офелию! – И прежде чем ему ответили, мальчишка рванулся вперед через толпу.
В зону рингов зрителей не пропускали, а у ограждений народ стоял таким плотным заслоном, что Питер даже не мог рассмотреть, что там происходит. Он метался по стадиону, совался то в один проход, то в другой, протискивался между недовольными людьми, работая локтями и беспрестанно извиняясь. Распорядители рингов что-то объявляли, но шум в зоне для зрителей стоял такой, что ничего было не разобрать. Питер попытался подняться на трибуны, чтобы посмотреть с высоты, где расположен ринг «водных», но его билет остался у дяди, и мальчишку на трибуны не пустили. Питера толкали, огрызаясь, кто-то отвесил ему подзатыльник за попытку протиснуться ближе к ограждениям рингов.
Стадион напоминал громадный котел, в котором кипела толпа. Мальчишка выдохся, растерял всякие ориентиры и совсем уже отчаялся, когда над всем этим хаосом вдруг зазвучал «Голубой Дунай».
– Офелия… – с улыбкой выдохнул Питер и рванул туда, где размеренно лился знакомый старинный вальс.
Из последних сил он проталкивался через толпу, умолял пропустить, толкался, наступал на ноги. Ему казалось, что именно здесь, рядом с Офелией, народу больше всего – и возможно, так оно и было. Питер почти пробился к ограждению, он видел из-за чужих спин и локтей край аквариума, миссис Донован в ярко-красном коротком платье, натянутую цепь, уводящую в глубину, – и все, дальше протиснуться он не мог. Мальчишка остановился, тяжело дыша, и вгляделся в лицо тренерши. Миссис Донован улыбалась, но глаза были тревожные и злые. Питер встал на цыпочки, вытянулся во весь рост, чтобы еще хоть что-то увидеть, получил тычок локтем, отшатнулся и чуть не расплакался: он успел заметить, как миссис Донован дергает и дергает цепь.
Толпа разочарованно вздохнула, кто-то засвистел, в стороне крикнули:
– Да она дохлая у вас!
Питеру стало так страшно, что потемнело в глазах. Он с такой силой рванулся вперед, что упал прямо под ноги охраны ринга.
– Мальчик, ты куда? Нельзя! – запоздало спохватился мужчина в униформе с эмблемой стадиона.
Питер на четвереньках проскользнул у него под ногами, обдирая колени, вскочил и бросился к аквариуму, на дне которого неподвижно скорчилась беловолосая девочка в облаке пышного платья. Он замолотил ладонями по стеклу и заорал, срывая голос:
– Офелия!!! Я здесь!!!
И медленно-медленно, словно раскрывающийся цветок, русалка зашевелилась, подняла голову и встретилась с Питером глазами. Судьи, что уже уходили с ринга с разочарованными лицами, обернулись и остановились – все как один.
Танца речной русалки ждали напрасно. Она словно прилипла к стеклу, за которым толстый некрасивый мальчишка в перепачканной травой и грязью одежде размазывал по лицу слезы и, улыбаясь, что-то говорил, говорил… А белоснежная девочка-русалка сияла от счастья и улыбалась во весь рот, не обращая внимания на цепь, за которую ее тянула и дергала раздосадованная тренерша. И когда смолкли звуки вальса, люди смогли расслышать слова, которым так радовалась русалка:
– Я здесь. Я с тобой. Мы поедем домой. Я тебя никогда не брошу. Питер и Офелия – друзья. Это навсегда. Никто нам не помешает. Никто больше не разлучит.
Глава 34
Леонард Палмер – высокий, плечистый, с военной выправкой – стоял, заложив пальцы рук за брючный ремень, и покачивался с пятки на носок перед Фредом Литтлом. Фред – невысокий, щуплый, с заплатками на локтях когда-то дорогого и модного пиджака – смотрелся полным антиподом отца Питера. Они стояли друг напротив друга, за спиной Палмера Питер тихонько общался сквозь стекло с Офелией, а позади Литтла шумела не желающая расходиться даже по окончанию работы ринга толпа.
