— Столько, сколько захочу, — ответила сухо. — Вряд ли это твое дело, мой самый престарелый клиент Кирилл Алексеевич.
— Кир, — поправил он спокойно. — А о заочке не думала?
Во мне раздувалась язвительность:
— О! Я придумала выход! А давай ты будешь оплачивать мне квартиру и учебу, а за это что-нибудь потребуешь?
Всплеск сарказма только расширил его улыбку:
— Примерно так.
— Тогда понятно, к чему это было! Это же мечта каждой приезжей — заполучить себе господина и всего лишь спать с ним по понедельникам и четвергам, в пятницу — избиение, а каждую вторую субботу месяца вылизывание члена в общественных местах.
Он от последнего заявления как-то нервно сглотнул — случайно представил? Но лицо удержал:
— Вообще-то, я имел в виду целевой договор с фирмой, потом ты будешь обязана отработать не меньше трех лет. Но твоя идея мне определенно нравится больше. Маш, ты чего так смотришь? Я пошутил.
— В каком из вариантов? — я совершенно забыла о чае.
— Просто подумай. Это реальная возможность, но привязка на годы к месту работы.
— Привязка к тебе заодно, — я уже успокоилась и невольно начала размышлять.
— Почему бы и не да?
Я оценила лукавую улыбку и невольно улыбнулась в ответ:
— Снова хочешь сделать меня подчиненной? Ты же так радовался, что больше нет границ для… нашего общения.
— Смотря в каком смысле подчиненной, — прозвучало очень двусмысленно. — И нет, я не горю желанием устраивать тебя обратно, даже врать на этот счет не буду. Но все равно предлагаю — потому что хочу предложить.
Я поднялась на ноги, оставив едва тронутый чай, и шагнула к выходу из кухни.
— Нет, Кир, ты хочешь меня купить. Это часто случается с людьми, у которых столько денег.
Он встал молниеносно и ринулся за мной, вдруг заговорив с нажимом:
— А ты у нас независимая и сильная, так? И ведь не дура, но никак не можешь понять — ты или сейчас берешься за свое будущее, или не берешься уже никогда. Так и будешь в сорок лет книжки развозить и надеяться, что твоего Юрку не прикроют? Я предложил вариант, о котором многие абитуриенты даже мечтать не могут, но ты и здесь обнаружила какую-то подоплеку.
Да потому что есть эта подоплека, сукин ты сын! Потому что в помощи твоей всегда есть скрытый смысл! Потому что ты не побежал с этим предложением к тем самым абитуриентам, а заманил именно меня на свою футуристическую кухню!
Я развернулась, уже готовая с яростью высказать и это, и еще сверх того, но отшатнулась, поскольку он подался на меня. Прижалась спиной к гладкой плитке, и две руки тут же врезались в стену по обе стороны от лица. Кир наклонился и почти прошептал:
— Независимость — это круто, Маш. Но только если она не граничит с дебилизмом. Многим помогают подняться — мне помогал отец и брат. Но дальше уже все зависит от человека. И каким же надо быть кретином, чтобы корчить из себя главного любителя свободы?
У меня все мысли из головы выветрились. Почему-то в глаза попалась его щетина — ну да, воскресенье же, незачем блистать. Не перед кем. Это он в офисе — хлыщ лощеный, а дома… вот такой. Проще, что ли, понятнее. Я должна была что-то ответить, но получилось сморозить какую-то чушь:
— Сам кретин.
Легкую хрипотцу в голосе расслышали мы оба. Может, именно она и подтолкнула его перевести взгляд с моих глаз на губы. И расстояние начало сокращаться.
— Ты же обещал, что не тронешь, — я сама свой голос не слышала.
— Что не трону пальцем, — напомнил он и поцеловал.
Боже, как он целует… Первое касание осторожное, затем резкий выдох — тот самый, который звучит как лопнувшая цепь. И он, срываясь с этой цепи, уже не сдерживается — почти с силой раздвигает языком губы, проникает внутрь, не позволяет перехватить инициативу, уже поглощенный своим же напором. А ноги дрожат, руки вцепляются в ткань футболки, и хочется то ли вжаться в него, то ли оттолкнуть и закричать. Вместо этого я расслабляюсь и позволяю делать что угодно, хотя и цепляюсь за остатки разума.
А о чем закричать? О том, чтобы плюнул на обещание и уже дал волю рукам? Что прямо сейчас я хочу его? Или о том, что я ему не дешевая подделка какой-то там Галины, не отдохновение и не способ терзаться сходством. Что я сама по себе — вот такая, со слишком пухлыми губами и широко посаженными глазами, шатенка, крашенная в шатенку — но это я, отдельная личность, заслуживающая таких же исключительных взглядов?
Я почти взвыла от смеси этих эмоций и все-таки оттолкнула. Кир, как ни странно, легко поддался и отстранился, снова ловя мой взгляд.
— Отпусти, — попросила я.
— Я тебя не держу.
Вот только руки так и обозначают границы. Присесть? Попробовать отвести его руки в стороны?
— Маш, — он смотрел в глаза и больше не склонялся к губам. — Я же нравлюсь тебе. Неужели даже в этом сложно признаться?
— Нравишься, — у меня не было сил врать. — Но я боюсь подобных отношений, как уже говорила. Твоих замашек на абсолютную власть.
— Мужчина создан брать, а женщина — сдаваться, причем рефлекторно выбирает сильнейшего. Это на уровне инстинктов, просто у некоторых выражено ярче. У меня выражено в желании доминировать в сексе, но ты уже придумала себе, что со мной вообще всякую свободу потеряешь.
— И ошейник не заставишь носить? — съязвила я, чтобы саму себя подбодрить.
— Почему же? Заставлю, — он снова улыбался. — Маш, да хватит уже бегать от того, что все равно произойдет. Теперь-то уже ясно, что мы все равно попробуем друг друга, — короткая пауза, — на вкус.
— Убери руки, Кир. Я хочу уйти.
— Нет, уйти хочет твоя независимость. А чего хочешь ты?
Я знала чего. Как бы это ни смущало и ни противоречило всем моим настройкам, я знала. Но только не в качестве замены. Вскинулась и спросила с вызовом:
— А ты чего хочешь? При условии, что все-таки не тронешь меня и пальцем.
— Могу продолжать без рук, мы неплохо справлялись. Но… слушай, у меня другая идея. Я хочу то, что ты умеешь лучше всего — ну, из того что я проверял.
Он вдруг отошел от меня и направился в зал. Я ждала в недоумении, пока ноги снова нальются силой, потом шагнула за ним.
— Садись туда, — он указал на круглое лежбище. — Можешь на диван, в кресло или к стене, как удобно. Плачу по тому же тарифу.
— За что?
Я никак не могла понять и наблюдала, как сам он усаживается прямо на пол и облокачивается спиной на диван. Поднимает руку с пультом, подбирая освещение — сначала гаснет огромный круг в центре, потом мелкие лампочки по периметру. Но не все, часть все еще светит, но тускло, окуная помещение в желтоватый полумрак.
