— За секс по телефону. Садись, профи, и давай поболтаем. Ну же, Ева, это вызов!
Он провоцировал — я велась. Я велась даже при твердом понимании, что он провоцировал. Такое случается, когда встречаешь сильнейшего противника, который уже несколько раз одерживал над тобой победу. От таких уже не убегают, на таких подсаживаются как на наркоту.
Через две минуты я сидела на полу с другой стороны дивана и рассматривала огромное окно.
— Кто начнет? — я разорвала тянущую нервы паузу.
— А кто из нас на этом зарабатывает? Я дилетант, руководи.
Коротко вдохнула. Вообще-то, это шанс взять реванш, ведь я действительно профи.
— Хорошо. Я в твоей спальне. Оборачиваюсь на звук открывающейся двери. На мне короткое белое невинное платье и чулки. Белья нет, я знаю, что ты этого не любишь. Не смотрю в глаза и жду, когда ты сам скажешь, чего хочешь.
— Хорошо… — он тоже снизил тон. — Мне не нравится эта тряпка на тебе. Белый цвет ассоциируется у меня с больницами, а не невинностью.
— Снять, Мастер?
— Подожди пока. У меня в руках длинный упругий стек. Я направляюсь к тебе, но останавливаюсь в двух шагах. Кончиком медленно поднимаю подол — я хочу увидеть, проверить. Поднимаю выше, оголяя уже и живот.
— Я смущенно отступаю. Мне не по себе от такого пристального взгляда и…
— За что и получаешь хлесткий удар по бедру. Замри на месте, Ева, не ты здесь определяешь направление движений. Теперь я смотрю и на твое лицо, мне нужна реакция. Возьми подол платья и задери, держи так, стой так. Смущайся, сколько влезет, но подол не отпускай.
— Да, Мастер.
— Я веду стеком по ткани вверх, касаюсь подбородка и заставляю поднять лицо. Ты будешь смотреть мне в глаза, услышала? Что бы я ни делал, ты будешь смотреть в глаза.
— Да, Мастер. У меня начинают от волнения дрожать руки.
— Опускаю вниз, касаюсь кончиком тебя там. Ты вздрагиваешь, но заставляешь себя держать позу. Стек гладит нежно, обводит половые губы, слегка попадает между складок, но не углубляется.
На это лучше ничего не отвечать — Кир уже разогнался. Потому я просто выдала тихий стон. И в его голосе послышалась легкая улыбка:
— Хорошая девочка, послушная. И мне все-таки не нравится эта тряпка, сними.
— Я стягиваю платье рывком через голову и отбрасываю…
— О нет, не отбрасываешь. Ты сворачиваешь его и затыкаешь себе рот. Эта тряпка все равно больше ни на что не годится. Давай же, я жду.
Всё, на этом полный конец инициативе. Теперь по обозначенным правилам игры я вправе издавать только сдавленные, приглушенные стоны. Почему доминанты так любят ограничивать своих партнеров любыми возможными способами?
— В глаза смотри, — в голосе его появился знакомый холодок. — Я хочу видеть, как тебе нравится то, что я с тобой делаю. И что бы я с тобой ни делал. Отставь одну ногу в сторону, шире — так, чтобы ты внизу открылась. Я все еще веду нежно по краям, дразню. И только теперь завожу стек на слизистую, он касается мягко, выныривает, а потом снова возвращается, иногда с большим нажимом. Держи ноги широко, Ева, ты будешь кончать даже от палки, если я этого захочу. Да хоть от табуретки — кстати, запомню эту мысль на следующий раз. А я буду смотреть, как ты послушно стараешься, потому что я приказал. Столько раз, сколько мне захочется. Потому что ты делаешь только то, что хочется мне.
Пошлость последних фраз смутила, но стон получился совсем естественным. Кажется, после этого я услышала какой-то звук, вполне возможно, Кир запустил руку в штаны — вероятно, он решил не держаться, сейчас сам уже готов перейти и к физическому, а не только эмоциональному возбуждению. Это осознание немыслимым образом завело — возбуждение заразно. И клянусь, что если бы сама была не в джинсах, то сейчас бы не стерпела и запустила бы пальцы вниз. Но пока моя ладонь лишь прижималась к жесткой ткани, не доставляя удовольствия. Именно эта мысль заставила меня сопротивляться:
— Я не выдерживаю и все-таки отступаю. Мне слишком не по себе от того, что я возбуждаюсь, хотя вы ко мне ни разу не прикоснулись. Отступаю, несмотря на то, что вызову вспышку ярости.
Голос его неожиданно прозвучал легко и иронично, я только по рваному дыханию могла догадаться, что он возбужден:
— Знаешь, почему мы друг другу подходим, Маш? Потому что у тебя такой характер — ты всегда дашь повод тебя наказать. А я не откажусь наказывать. Нет ничего скучнее пассивного пассива.
Какой-то странный вывод он сделал. Я хотела и съязвить, и продолжить игру — посчитала, что если он все-таки кончит прямо сейчас, то я одержу хотя бы одну победу в немыслимой гонке с давно неравным счетом. Потому и ответила нейтрально, чтобы не противоречить обоим вариантам:
— Мастер… Я схожу с ума от вашей отстраненности. И готова терпеть хоть удары семихвосткой, если только это поможет вам сорваться и подарить мне близость.
— Кто тут отстраненный? — невесело усмехнулся Кир. — Я, например, уже соображаю, где у меня лежат салфетки — пригодятся. Ну ладно… Я крепко беру тебя за горло и тяну вверх, заставляя встать на цыпочки. Но не целую — просто смотрю в глаза. Ты сегодня останешься без удовольствия, революционерка. Резко давлю вниз, чтобы встала на колени. Руки за спину — чтобы я их вообще не видел. Колени разведи как можно шире, себя трогать нельзя, не заслужила. И раз уж у нас больше нет во рту кляпа, так ртом и поработай — я в деловых брюках. Примени уже свои зубы по назначению — расстегивай.
Клиенты нередко фантазируют о том, что на практике повторить практически невозможно. Но на этот раз я все-таки представила, можно ли одним ртом справиться с пуговицей и молнией, и выдохнула:
— Это сложно… Я долго вожусь, помогаю себе языком. И все-таки справляюсь с замком, он будто нарочно сразу не поддается. Пытаюсь стянуть зубами брюки ниже, возвращаюсь к резинке трусов.
— Увлеклась, — перебил Кир. — А в глаза смотреть?
— Поднимаю взгляд наверх. Вижу тяжелый взгляд — вы ждете, когда сможете вогнать член мне рот.
Он так протяжно простонал, что я окончательно пришла в уверенность — не притворяется.
— Да, черт тебя возьми, жду.
— Я обхватываю губами головку и аккуратно касаюсь языком…
— Забудь, уже не до прелюдий. Я перехватываю тебя за затылок и просто начинаю вколачиваться. Расслабь горло — это надолго и просто не будет.
Он почти не стонал, только дыхание стало резче. И почти бесшумные скользкие звуки. Я бы возликовала, если бы сама не была такой напряженной. Да и все равно как будто выходило по его правилам: у меня не будет оргазма, потому что он так решил и зачем-то вслух обозначил. Я и была от удовольствия бесконечно далека, вот только растущее напряжение хотелось стряхнуть сразу со всего тела. Так сильно, до раздражения, до желания заорать и выплеснуть его, вырвать из себя.
