На самом деле просто неприятно тянуло, но болью это назвать невозможно. Штуковина, наверняка не толще пальца, лишь мешала ощущением инородного предмета в теле. Кир гладил по обнаженной попе нежно, а я пожалела, что сегодня надела чулки. Хотелось выглядеть соблазнительной — и своего добилась на сто процентов. Вот только преследовала навязчивая мысль, к чему именно меня так готовят, и оптимизма она не прибавляло. Да, меня заводит его диктатура в сексе, но все же не до бесконечности. Я податливо прижалась спиной к его груди, когда он сам потянул меня к себе, и решила просто и спокойно обозначить свою позицию:
— Я не хочу анального секса. Не готова к такому, Мастер.
— Ладно, — ответил вообще без напряжения. — Сделаем это, когда ты научишься доверять мне полностью. Но это необязательно делать сегодня.
— Правда? — я от удивления развернулась и только сейчас поняла по взгляду, что сам он не был слишком уж возбужден. — А если я вообще никогда не захочу?
— А если ты уже давно хочешь, просто страх сильнее? Я шучу, выдохни. Маш, я уже говорил, что правила обговариваются. А теперь… теперь можно и потанцевать.
У меня воздух в горле застрял. Но я поняла, что он не шутит, когда начал отодвигать меня от двери, чтобы открыть.
— Но… так? Я даже ходить не смогу!
Он со смехом потянул меня за руку обратно в шумный зал, а я постеснялась возмущаться при свидетелях. Вот только подол платья одергивала нервно — отчего-то начало казаться, что всем сразу же станет понятно, что на мне нет трусиков, зато кое-что есть прямо во мне.
Оказалось, что Кирилл великолепно танцует — кто бы сомневался? Особенно в том, что ему очень захочется танцевать с такой зажатой мною: шаг в сторону, поворот, тесно прижимает к себе и улыбается своим мыслям.
— Надеюсь, ты теперь проголодалась? — задал вопрос, который прозвучал очень неуместно.
Я сейчас не могла думать ни о еде, ни о вине, а только о штуковине внутри себя и о том, что кто-то обязательно заметит мои неловкие движения, вот тогда я сгорю со стыда. Хотя уже горю — лицо пылает.
— Кир, — я решила, что в людном зале мы не в Теме, а значит, такое обращение допустимо. — Почему ты так смотришь, как будто очень доволен?
— Я доволен.
— Чем именно? Тем, что мне некомфортно?
— Почему нет? Но больше тем, что ты сдаешься, играешь вместе со мной. Твоим смущением. Чувством, что мы наконец-то распределили роли, в которых комфортность определяю я, а ты подстраиваешься.
И ведь снова в точку. Я могла бы улететь в туалет и вытащить из себя эту анальную игрушку, но почему-то вместо того слежу за каждым шагом, чтобы со стороны невозможно было заметить, как мне неудобно. Но зачем об этом говорить так прямо, вынуждая краснеть еще сильнее? Пробурчала себе под нос:
— Ну и радуйся. А мне нормально, не мешает даже. Я, может, только от любопытства и пошла на этот эксперимент.
— Я так и подумал.
— И все-таки я проголодалась!
— Я так и подумал, — он рассмеялся мне в волосы.
С желанием посидеть я явно поспешила — вот теперь стало совсем неприятно. Я ерзала на стуле, не находя удобного положения, но всем своим видом пыталась демонстрировать, что меня ничего не беспокоит. А Кирилл делал вид, что не замечает моей нервозности:
— Как тебе рыба, Маш? Давай другое вино закажем — красное не подходит.
— Думаю, хватит вина. Кир, а может, домой поедем?
— Не терпится? — он с усмешкой махнул официанту, чтобы подошел. — Куда спешить? Ты же так налегала на вино, а этого свидания ждала… как ты там рассказывала?
— А-а, я поняла. Ты меня наказываешь! — я и сама удивилась, что не сразу эта мысль пришла в голову.
И подчеркнуто распахнутые карие глаза подтвердили мою правоту.
— Наказываю? Маш, а за что мне тебя наказывать?
— Не знаю, — я приняла подачу и не собиралась тушеваться: — За то, что не перезвонила?
— Еще варианты, — подначивал он.
— За то, что держала на расстоянии? Так ведь действительно была занята.
— На этом все твои грехи перечислены?
— Кир, — я не злилась и даже начала улыбаться. Все-таки приходила в себя, неловкость оставалась, но она ничего общего не имела с болью, а с таким я вполне способна совладать. — Думаю, ты достаточно прямолинеен, чтобы я не гадала. Неужели совсем мимо?
— Не совсем, — он взял у официанта бутылку белого полусухого и махнул — дескать, сам разольет. — Но и это тоже. У тебя не получится меня дрессировать, Маш.
— Как ты дрессируешь меня?
Он, к счастью, даже не отрицал:
— Как делаю я. Но наши отношения с тобой другими и не будут. И да, я рискую, но задам тебе вопрос: Маш, мы или окончательно вместе, или прямо сегодня расходимся в разные стороны. Это будет неприятно, но вечно загонять тебя в угол и взывать только к рефлексам я не хочу. Ты мне нужна. Но нужна полностью.
Я пару минут смотрела в его глаза и понимала — не врет. Если сейчас уйду, за мной не побежит. Вполне возможно, надоело меня догонять. Или ему всерьез требуется мое безоговорочное согласие на все, что будет дальше? А я смогу уйти? Смогу, зная, что вот именно он и именно теперь не пойдет следом? Смогла бы, наверное, до того, как осознала чувства к нему. Теперь уже невозможно.
— Я остаюсь, — сказала почти твердо. И запоздало похвалила себя за смелость.
Он опустил голову, но я смогла рассмотреть улыбку. Счастлив? Я не удержалась от тихого вопроса:
— Ты на самом деле рад, Кир?
Мужчина поднял на меня взгляд, полный плещущегося довольства, но сказал не то, что я могла ожидать:
— Не совсем. Есть еще пара пунктов, раз основной мы уладили. Сними этот ошейник и убери куда подальше, чтобы я его не видел, — он обратил внимание на мою бровь, которая от иронии поднялась. И признал почти нехотя: — Да, ты угадала, меня это взбесило.
Ну, хоть какие-то человеческие эмоции — а это значит, что не все потеряно.
— Кир, если тебе он не нравится — ты и сними, — предложила я.
— Как скажешь.
Он приподнялся, чтобы спокойно дотянуться до меня, взял ошейник спереди и коротко рванул. Пара серебряных вставок отлетела на пол, а сам ошейник был откинут на другую сторону стола. Да уж, не очень-то нежно. И с чего я взяла, что он обойдет столик и будет возиться с застежкой? И больше от разочарования прошипела:
— Больно.
— Неправда, — он уже снова откинулся на спинку стула. — Это декоративное украшение, не созданное для жестких игр. Больше как раз для того, чтобы их срывали, не причиняя нижней никакого вреда. Что-то наподобие «одежду в лоскуты от несдерживаемой страсти» — зрелищно, но на самом деле в реальности все продумано и для таких сценарных ходов, чтобы получалось красиво, быстро, а не смешно.
