– Отдай, – оборотень выхватил из рук обручальное кольцо, впрочем, я не сопротивлялась. – Черт! – выругался он и сунул перстень в карман. – Совсем забыл, что оно с гравировкой.
– Влад, кто она?
– Ты, правда, хочешь это услышать? – весьма цинично растянул губы в кривой улыбке. Я кивнула. – Ты сама этого хотела, Ана. Лариса – моя пара.
Я, кажется, потеряла дар речи. Пара? А как же я? Но быстро успокоилась, вспомнив, с какой уверенностью Соболев рассуждал о том, что у оборотня может быть за жизнь несколько пар. Луна, что с ней случилось?
– Она умерла? – сделала я соответствующий вывод. Наверное, Лариса умерла, а оборотень, потеряв свою пару, озлобился и перестал уважать женщин.
«Наивная!», – захихикала волчица. – «Она жива!»
– Она жива, – повторил вслед за моей звериной сущностью, чем поставил в тупик.
– Тогда почему ты от нее отказался?
– Это тебя не касается, Ана, – резко ответил оборотень. – Доедай и поехали. Ты ведь хочешь еще навестить мать?
– Хочу, – аппетит пропал, поэтому встала, даже не задумываясь, – я готова.
– Хорошо.
Глава 12
Оказывается, моя мать содержалась в особой палате в клинике для оборотней, которую построил и спонсировал Влад. Для меня это было не ново. Правда, у приемного отца клиники не было, так как стая была небольшой. Но зато был врач-хирург, который принимал на дому. Оборотни болели редко, скорее у них случались травмы. Вывихи, которые нужно было вправлять. Переломы, когда кости приходилось собирать по крупицам, чтобы правильно срослись, и не было осложнений. Рваные раны, которые необходимо было очистить от грязи и сшить для улучшенной регенерации. И, конечно, роды.
В дороге молчали, так как Влад был зол то ли на свою оплошность, то ли еще на что-то. Мне же просто с ним разговаривать не хотелось.
«Почему Влад от нее отказался?»
«Не скажу», – мстительно сообщала наглая животная половина.
«Значит, не знаешь», – сделала еще один неверный, как показало время, вывод.
«Знаю, но не скажу. Только вот ее он действительно любил, а тебя нет, потому что ты – дура!»
Я буквально ошалела от высказываний своей волчицы. Мы конечно во многом были не согласны, может даже где-то местами недолюбливали друг друга и не были рады такому соседству, но, чтобы так откровенно радоваться поражению друг друга… Почему я восприняла ее слова, именно, как поражение, не задумывалась в тот момент. Осознала это только намного позднее.
«Разве ты не должна быть на моей стороне?», – спросила, пытаясь немного успокоиться.
«Я на своей стороне», – сообщила и замолчала.
– Ана, хочу сразу предупредить, чтобы ты многого не ждала от этой встречи, – Влад придержал меня за руку возле палаты.
– Влад, что с ней? – не представляла, чего ожидать. Мама явно не была буйной, иначе оборотень бы предупредил.
– Она почти постоянно молчит, а иногда, кажется, возвращается в прошлое, когда ты только родилась.
Я не придала особого значения словам оборотня. Была уверена, что мама меня узнает, поэтому для меня стало откровенным шоком, когда дверь в палату открылась.
Женщина, абсолютно седая, старая, не была моей матерью. Этой тетке на вид было больше семидесяти лет. Кожа вся сморщенная, морщинистая. Я же помнила свою мать красивой, ухоженной и молодой. Не могла она так измениться за десять лет, просто не могла. Автоматически сделала шаг назад, упираясь спиной в грудь Влада. Сильные руки осторожно легли на плечи, чуть сжимая:
– Хочешь уйти? – горячее дыхание опалило правое ухо.
Мне так хотелось закричать: «Да!», – только бы избавиться от этого наваждения. Но тут женщина подняла лицо и посмотрела прямо на меня. И я узнала эти глаза. Такие некогда родные и прекрасные. Пусть они были сейчас неживыми и блеклыми, но не узнать я их не могла. И эта родинка на подбородке. И эта складочка на губах, когда она улыбалась…
– Мама! – беззвучно прошептала я и бросилась обнимать женщину, чем безумно напугала ту. Она выронила из рук какой-то сверток, заставив меня снова отшатнуться, и запричитала:
– Настя! Девочка моя, прости! Я такая неуклюжая! – свертком оказалась небольшая подушка, завернутая в платок. Женщина подняла ее и принялась бережно укачивать. На меня она внимания больше попросту не обратила.
И тут по палате разлилась детская, до боли знакомая песенка. Колыбельная. Колыбельная, которую мама пела мне, когда мне снились кошмары.
Это стало для меня той гранью, шагнув за которую, я не видела обратной дороги. Я разревелась. Мне было уже плевать, что где-то там за спиной стоит Влад. Который ненавидит женские слезы. Который будет презирать меня за них.
– Ну все, хватит! – услышала властный мужской голос. – На сегодня хватит! Заприте! Где мы можем побыть одни?
– Пройдите в мой кабинет, – все это фоном. Все это мимо меня. Кажется, я очутилась в каком-то другом мире, возможно, в таком же придуманном, как и у матери. И я, глупая, считала, что у меня не осталось чувств к этой женщине?
Впервые пришла мысль, что мне нужно на могилу отца. Возможно, именно это заставит меня вернуть назад мое прошлое. Вернуть прошлое окончательно. Заставит мое прошлое, настоящее и будущее стать единым целым.
Волчица что-то жалобно скулила, кажется, ей тоже было не по себе.
Я же даже не сразу поняла, что уже иду не сама, что меня несут. Какие-то голоса сквозь пелену слез:
– Никакого успокоительного. Пусть сама решает.
– Ана, девочка моя, слышишь меня? Успокоительное или сама? – замотала головой. Никаких таблеток. Не хочу.
– Сама, – произнесла, захлебываясь слезами и утыкаясь носом во что-то жесткое. Меня гладили по волосам, плечам, спине, что-то нашептывая.
– Прочь! – такое властное отчетливо пробилось даже до моего замутненного сознания.
– Но мне надо работать…
– Прочь! – до меня долетели отголоски силы, коснулись, а затем будто обогнули, приласкав напоследок. Казалось, словно сила альфы ластилась ко мне. А мне вспомнилось жестокое:
– Лучше злость, чем сопли!
Злость. Пожалуй, злости во мне сейчас было предостаточно, стоило лишь вспомнить потерянный вид старой некрасивой женщины и соотнести его с тем образом, который бережно хранился в воспоминаниях все это время. А во всем виноват он! Он, который сейчас так бережно поглаживает и несет какую-то ахинею о том, что все будет хорошо, что все наладится. Ни черта не наладится! Экспериментатор хренов! В тот момент была уверена, что именно Соболев довел несчастную женщину до такого состояния.
«Выбрала себе пару?», – язвительно поинтересовалась у волчицы. – «Видела, до чего довел нашу мать?»
