— Антон, мы ведь вчера не предохранялись?
— Я нет, — сообщил мне он, опуская в наполненную ванную. Потом весело посмотрел на меня и добавил:
— Я полностью здоров. Никаких ЗПП. А вот ты, малышка? Мне стоит волноваться?
Кажется, я покраснела. Не от смущения. От гнева. Какие венерические болезни, если я была невинна? Стоит тут и улыбается. А я ведь даже не подумала о возможности чем-то заразиться от Волжанова. Просто мне вчера показалось, что он кончил в меня. Хотела уточнить этот момент. Я слышала, что можно забеременеть после единственного раза. А ребенок, да еще от Волжанова, точно не был в списках моих жизненных целей на ближайшие лет пять.
— Ты очень мило смущаешься! Еще не вышла из роли?
— Какой роли? — сухо переспросила я. Он опять улыбался, слишком уж у него хорошее настроение.
— Невинной девочки, Ада. Скажи, я ведь не сильно испортил твои планы, когда вчера лишил тебя девственности?
— Какие планы? — как попугайчик, повторила я. Отказываюсь понимать этого мужчину. Делает какие-то намеки. А вот до меня явно не доходит.
— Ада, Ада, — мужчина присел на краешек джакузи. Он был уже одет. Какие-то брюки, явно не костюмные, но и не спортивные, и голубое классическое поло. — Мне вот интересно, сколько в вашем агентстве стоит подобная услуга?
— Ты намекаешь, что я…
Я просто задохнулась от возмущения. Кажется, он считает, что я собиралась продавать свою невинность. Я забыла, где нахожусь и взмахнула руками, вызвав море брызг. Антона окатило водой и заставило поморщиться.
— Не так эмоционально. А, хотя, ладно, — он встал и стащил с себя поло.
— Что ты делаешь?
Я с нарастающим испугом наблюдала, как он стащил с себя брюки. Машинально вспомнила вчерашнюю сцену. Похоже, этот мужчина нижнее белье не носил принципиально.
— Разве непонятно? Подвинься.
Я резко поднялась из ванной, собираясь ее покинуть, быстрее, чем сообразила о рациональности такого поступка. Но не успела. Меня опять подхватили и буквально уложили на себя.
— Не рыпайся, милая. Я ничего тебе не сделаю.
— Ты вчера обещал тоже самое, — зачем-то произнесла я. А в голосе почувствовалась затаенная обида. Я попыталась несколько раз освободиться от его объятий, больше смахивающих на железные тиски, прежде чем поняла бесперспективность собственных действий.
— Ты сама виновата. Да, не дергайся, я сказал.
Легко ему говорить. Я находилась у него между ног. В попку упиралась его возбужденная плоть, а руки нагло ласкали грудь. То легонько сжимая, то поглаживая.
— Подождем до вечера, сладкая. Если бы ты вчера не упрямилась, то уже сейчас у тебя ничего не болело.
Его правая рука скользнула вниз и большой палец начал массировать клитор. А я… я просто задохнулась от наглости и той свойской манеры, с которой он себя со мной сейчас вел. Понимала, что сама виновата во всем этом. После случившегося ночью неудивительно, что он так себя ведет. Считает, что ему теперь все дозволено. Только у меня другое мнение. Схватив его руку, я попыталась убрать ее от своей промежности. Но не получилось. Его рука накрыла мою и чуть сжала, вынуждая самой себя ласкать. Боги, как это неприлично! В тоже время его губы прошлись по моей шее, прокладывая дорожку к уху:
— Ты какая-то нервная. Просто расслабься.
— Я вчера уже расслабилась, — выдохнула я, пытаясь снова бороться с его рукой. Волжанов лишь рассмеялся. Добилась лишь того, что его средний палец проскользнул внутрь, причиняя дискомфорт.
— Ты такая узенькая. Даже не ожидал.
Слава Богам, руку он моментально убрал, когда почувствовал, как непроизвольно сжалось тело от нежданного проникновения. Зато он усилил ласки в районе шеи, вычерчивая языком какие-то замысловатые символы.
— Ты не представляешь, как мне хочется тебя укусить? — Что за странные желания у человека? И ведь укусил. Зараза!
Легонько прикусил кожу и сразу отпустил. Странные игры у этого мужчины, но пора их заканчивать. Я как-то слишком начала расслабляться, а это ни к чему хорошему не приведет.
— Антон, отпусти меня.
— Зачем? — он лишь крепче прижал к себе.
— Наверное, потому что я закончила водные процедуры, — добавила в голос чуточку патоки. Уже поняла, что с этим мужчиной лучше договариваться по-хорошему, особенно, когда вот так прижимает к себе. А сама обдумывала, как побыстрее свалить из этого гостеприимного дома. Предположим я могу одолжить футболку у Волжанова, явно он будет возражать, но вот как добраться домой? Ни денег, ни ключей. Хотя ключи мне, похоже, не нужны. Сразу вспомнила прислоненная к стене входная дверь.
— Жаль, — услышала я шепот над ухом, которое облизали, но мужчина перестал меня обнимать. Поднялась и направилась за полотенцами. И только, когда оказалась упакованной в огромный халат, решилась продолжить разговор:
— Антон, а что с моим братом?
— Ничего, — усмехнулся мужчина. А я вся сжалась от страха. Не представляла, что меня ждет по возращению домой. А попасть туда просто необходимо. Если одежду я еще могла купить или одолжить, но там документы и банковские карточки.
— Ада, ты что за него переживаешь? — Волжанов вылез из ванны и направился ко мне, вернее к стойке с чистыми полотенцами. А я поспешила отойти к раковине. Над ней висело зеркало. Надо было посмотреть на себя наконец. Но смелости мне пока не доставало.
— Нет, я переживаю за себя.
Хотя, вру, конечно я переживала за брата. Пусть он и оказался предателем, но растил меня, воспитывал и заботился, как умел. Признаться, я надеялась, что ему досталось от Алексея. Ведь человек, способный разворотить дверь, способен запросто переломать ребра не слишком мощному оппоненту. Я даже приукрасила возможности брата. И я, и он имели тонкую кость. И на вид Никита был скорее хилого, чем нормального телосложения. Но он был мужчиной, когда-то занимающийся спортом. До того, как начал выпивать. Мне бы одной все равно с ним было не справиться. Это я понимала очень ясно. Видимо, Волжанов, единственный, кто может помочь на данный момент. Но захочет ли?
— Это хорошо, что у тебя есть хотя бы чувство самосохранения, — хохотнул мужчина. А я обомлела, я его уже не слушала. Я смотрела в зеркало и не могла поверить в увиденное. Чистая кожа. Без единого намека на кровоподтёки. Как такое возможно?
Не заметила, как сзади меня опять обмяли и поцеловали в макушку:
— Если бы кто-то не упрямился вчера и дал помочь, то с утра уже ничего не болело.
— Это сделал ты? — сложно, конечно, в такое поверить, но я до сих пор чувствовала удары Павлуши, стоило лишь прикрыть глаза и вернуться во вчерашний вечер. Вздрогнула. Волжанов, кажется, принял это на свой счет, поэтому отпустил и отошел немного назад.
— Мне не нравится, что ты меня боишься.
