— Такая узкая, — выдохнул довольно и прикрыл глаза. А я наблюдала за его реакцией, сжимаясь от ужаса и боли. Все-таки стало больно, когда он сделал несколько движений пальцем взад-вперед. — Слишком узкая, — и я уже закрыла глаза, чтобы не видеть удовлетворения на его лице. Неожиданно все прекратилось.
— Ада, посмотри на меня, — услышала безэмоциональный шепот. Он опять удерживал мое лицо в ладонях и, словно, пытался что-то на нем отыскать. Я послушно подняла веки и увидела растерянность на лице мужчины.
— Луна! Быть того не может, — обреченно простонал он. — Скажи мне, что я не был у тебя первым?
Я лишь промолчала, смотря куда-то сквозь него. Меня тотчас стащили со стола и быстро уложили животом на него. Его не заботило, что моя грудь оказалась прямо в тарелке с нетронутым омлетом. Кажется, его ничего не заботило. А я так надеялась, что он прекратит. Зря. Волжанов лишь задрал мне платье, оголяя ягодицы, и с силой развел их в стороны.
Я не сопротивлялась, позволяя делать на со мной все, что ему захочется. Какой смысл? Он сильнее, он больше. Он злее. Причинять себе дополнительную боль? Сопротивление с таким могло закончится для меня лишь увечьями.
Он провел пальцем по анусу и потрясенно выдохнул:
— Не тронута.
А в следующий момент поднял меня, развернул и снова усадил на стол. Безвольная кукла! Молчаливая игрушка! Вот я кто.
— Твою мать! — услышала глухой удар, посмотрела на мужчину, но лишь увидела огромную вмятину на дверце холодильника. Какой же силой он обладает? Я лишь вздрогнула от осознания того, что этому мужчине ничего не стоит сломать меня. Не в моральном плане, в физическом!
— Я ведь тебя только что чуть не изнасиловал, — покаялся он.
Он прижал меня к себе, погладил по волосам и чмокнул в макушку.
— Обними меня на шею, — я послушно сделала ровно то, что он просил. Слишком боялась вызвать негативную реакцию. Мужчина только что на примере кухонной техники наглядно продемонстрировал, что бывает с неугодными. А его явно раздражала моя девственность. Вот только почему, понять не могла. Ведь обычно мужчинам нравится завоевывать и покорять. Я знала многих, кто весьма достойно оценил бы подобный дар. А этот… Странный, в общем, мужчина!
Волжанов подхватил меня под ягодицы и опять куда-то понес. Недалеко. Рухнул в ближайшее кресло в гостиной.
— Знала бы ты, как это все усложняет, — я сидела лицом к нему на его коленях, но на мужчину старалась не смотреть. — Моя маленькая, такая невинная.
Я позволяла все, стараясь лишний раз не шевелиться, а то и не дышать. Он снова гладил по волосам, спине, иногда целовал и постоянно что-то нашептывал. Смысл фраз до меня не долетал, лишь их обрывки. Из которых я сделала однозначный вывод: моя невинность помешала его планам. Понять бы еще каким?
— Ты раньше занималась оральным сексом? — неожиданный вопрос на какое-то время привел меня в чувство и напугал. Только не это.
— Значит, нет, — сделал он правильный вывод. Как сделал, я старалась не думать. Вернее, думать сейчас могла лишь об одном, как поскорее избавиться от него. И тогда я спрячусь, забьюсь в самый дальний угол. Не найдет и не поймает. Решила, что, если Волжанов не потеряет ко мне интерес, просто уеду из города. Плевать на работу, на учебу, на брата. Деньги на первое время у меня были.
— Я даже не знаю, радоваться ли мне, сокровище мое, — по-моему, мои реплики ему были не нужны, потому что последние минут десять точно мужчина разговаривал сам с собой. — Ну, хотя бы целоваться ты умеешь. И тут я не первый, — усмехнулся он и снова притянул меня для поцелуя. Я послушна приоткрыла губы, позволяя ему забавляться, как заблагорассудится с моим ртом. То, что я не участвовала в процессе, кажется, его абсолютно не трогало.
— Успокоилась? — спросил он и легонько встряхнул меня, когда я по привычке не отреагировала. — Ада, ты готова ответить на ряд вопросов?
Я опять промолчала. Тогда он вновь зажал мой подбородок в своей руке и уставился на меня:
— Ты пришла в себя?
— Да, — тихо прошептала я.
— Врешь, — констатировал мужчина. — Ну, да, ладно. У меня будет две недели, чтобы загладить свою вину и решить, что с тобой делать.
При одной мысли, что мне придется с ним поехать. А мне, видимо, придется, меня прошил холодный озноб. Не хочу!
— Не бойся, — прошептал он. — Все, что угодно. Можешь меня ненавидеть, можешь презирать. Но не смей бояться. Я клянусь, что больше никогда не причиню тебе боли. Слышишь меня, малютка?
Я лишь кивнула. Надеюсь, что на этот раз будет так, так он говорил. Но не презирать, не ненавидеть его не хотелось. Просто хотелось забыть о его существовании.
— Я вот никак не могу понять, почему девственница решила торговать собой? — он практически уложил меня на себя, но мое лицо ему было прекрасно видно.
— У меня не было выбора, — тихо прошептала я.
— Не понимаю. Не ты ведь долги делала? Почему с такой легкостью вчера предложила мне себя?
— Выбирая между невинностью и смертью брата, задумываться не приходилось.
— Смертью? — удивился Антон и чуть приподнял руку, на которой лежала моя голова. — Поясни.
— Позавчера он еле живой пришел домой. Я не знаю, кто его бил, ты или твои люди. Вряд ли, ты, конечно. Упал передо мной на колени и сказал, что, если я не уступлю, его не оставят в живых. А ведь он растил меня с детства. После смерти родителей, родственники, когда поняли, что им не достанутся ни деньги, ни квартира, отвернулись от нас.
Я не знаю почему, но в этот момент мне хотелось быть откровенной с ним. А Волжанов слушал меня внимательно и не перебивал.
— Можешь мне не верить, но я не имею к этому никакого отношения.
И я почему-то поверила ему. После вчерашнего спектакля, устроенного братом, допускала, что кредиторов у него могло быть более двух.
— Бедная малышка, если бы я знал…
— Не воспользовался бы? — перебила я, печально усмехаясь.
— Воспользовался, но действовал по-другому. Знаю, ты сейчас не понимаешь этого маниакального желания владеть тобой. Но, возможно, я когда-нибудь расскажу. Сейчас вот совсем не уверен, что смогу тебя спокойно отпустить.
А я сжалась. Значит, так? Он меня отпускать не планирует. Это что же, он меня запрет в своем особняке и будет трахать, когда заблагорассудится? А за меня ведь даже заступиться некому. Ни близких подруг, ни друзей. На брата больше рассчитывать не приходится.
Оценив мою реакцию на его слова, Волжанов лишь усмехнулся.
— Как ты умудрилась остаться нетронутой на такой работе? — задал он следующий вопрос. Между прочим, не одна я. Была еще Ника Соколова. Правда, вот она ждала клиента, который бы выгодно купил ее невинность. А лучшей ценой видела для себя предложение руки и сердца. — Молчишь?
