— Надоест там стоять, позовешь, — Лукрецкий прошел мимо меня, направляясь во вторую комнату.
— Хорошо, — сдалась, когда мужская рука легла на дверную ручку. Глупо стоять в коридоре. Лукрецкий вполне мог действовать по принципу «кто кого переупрямит». Только вот он находился у себя дома и мог заняться делами, а я, как неприкаянная, слонялась по чужой квартире и волновалась об Игоре. — Я позавтракаю и выслушаю тебя, только, пожалуйста, верни мне сумочку. Мне необходимо позвонить супругу, — кажется, последнее уточнение я сделала зря. Я услышала звериный рык и какой-то треск. Рык мне, наверняка, показался. Он вот выломанная дверная ручка оказалась в руках к Лукрецкого.
— Не. Стоит. При. Мне. Вспоминать. О. Других. Мужчинах. Влада, — слишком вкрадчиво произнес мужчина, — Никогда.
Не успела хоть как-то отреагировать, дверная ручка полетела рядом, а Лукрецкий припер меня к входной двери.
— Это. Понятно? — ответить я смогла, потому что он грубо притиснул к себе и поцеловал. Чужие руки заскользили по бедрам, собирая ткань юбки.
Опять? Он издевается?!
Не наигрался, скотина?!
Я со всей страстью ответила на поцелуй и втиснула руку между нами. Тоже заскользила рукой по ткани домашних штанов, поглаживая возбужденный член.
— Влада, — простонал Лукрецкий и его движения стали более мягкими, в них появилась нежность и исчезла агрессия.
Оттянув ткань штанов, пробралась рукой внутрь и погладила мужское достоинство. Ласково так погладила, прежде чем сомкнуть пальцы и впиться в нежную кожу длинными и острыми ногтями.
— Отвали, — рявкнула, с наслаждением вонзая ногти в мужскую плоть. Отдавала себе полный отчет в собственных действиях, понимая, что не только раззадориваю, но и провоцирую. В этот момент мне было плевать на последствия, чувствовала себя победительницей и хозяйкой положения.
Чувствовала ровно одно мгновение.
— Отпусти, — невозмутимо приказал Лукрецкий. Слишком невозмутимо. Его пальцы больно сомкнулись на моем запястье, вынуждая отступить. — Видит Луна, я хотел по-хорошему, — произнес он. Все, что он сотворил со мной, он называет «по — хорошему»? Совсем осатанел? Ловко выкрутив мне руку, развернул и уложил грудью на коридорную тумбу. Ту, на которой вчера так опрометчиво оставила сумочку, — но раз тебе нравится искать себе оправдание, пусть так. Ты хотела насилия? Будет. Сравнишь заодно со вчерашним, — мужчина задрал мне юбку и ввел в меня пальца. Непроизвольно ойкнула от внезапного вторжения. — Но правда заключается в том, что ты течешь для меня, Влада, даже сейчас, — то, как пальцы легко скользили внутри меня, то, что чувствовала возбуждение, было самым паршивым. Я какая-то чокнутая мазахистка. Черт, мне никогда не нравилась грубость в отношениях между мужчиной и женщиной. Более того, я не приземлила таких отношений, считая их больными и обреченным. Никогда, даже в самом диком кошмаре, вообразить не могла, что подобное обращение будет возбуждать. А Лукрецкий меня возбуждал, хотела я это или нет.
Насилие оно разное бывает. Большинство мужчин не считают принуждение или секс с пьяной партнершей, которая не отдает отчета в своих действиях, за насилие. С самого детства меня окружали тихие, спокойные и уравновешенные мужчины. Мужчины, не способные применить к женщине насилие, чтобы она не натворила. И вот мне встретился Лукрецкий, своими действиями доказывая, что раньше мне просто везло.
Если с собственной совестью могла договориться, отступив от принципов, быть изнасилованной в худших традициях сексуальных маньяков мне не улыбалось.
— Пожалуйста, не надо! — умоляюще произнесла. Меня не на шутку напугали действия Лукрецкого. Вся бравада моментально выветривалась, уступая место разумной рациональности. С Лукрецким стоило мирно договариваться, идти на уступки, а никак не провоцировать или обвинять. Мне бы только выбраться из этого ада, в который превратился для меня стандартный просмотр квартиры. Я дальше либо забыть, либо отомстить… — Я сделаю все, что скажешь, только перестань, пожалуйста, — даже переспать с ним сейчас согласилась бы на добровольных началах.
— Влада, хорошая моя, — Лукрецкий выпустил руку из захвата, тут же подхватил и усадил на тумбу. Потянулся поцеловать, не ответила, но и препятствовать не стала. Слава Богу, у него еще какие-то зачатки интеллекта остались. — Прости меня! Прости! — неожиданно он извинился, чем ввел меня в некий ступор. Сидела, стараясь лишний раз не дышать, и позволяла крепко обнимать себя. Он прижимал к себе настолько сильно, что мне было больно, но возразить просто боялась. — Мне невероятно сложно сдерживаться рядом с тобой. Весь мой контроль летит к чертям от одних мыслей о тебе, — он поднял на руки. Замерла, все также боясь спугнуть хрупкое перемирие. То есть никакое перемирие между нами было невозможно в принципе, но он перестал нападать, а я провоцировать, обвинять и оскорблять. — Я не сделаю ничего, чтобы обидеть, — продолжал уговаривать, — только, пожалуйста, не бойся меня. Все, что угодно, милая, презрение, ненависть. только не страх,
— прикрыла глаза, чтобы избежать пристального и такого пронзительного взгляда. Ох, Лукрецкий, что ты натворил. В этот момент отчего-то вспомнилась Инга, в нашу первую встречу он смотрел также.
Сестра.
У меня пока не было времени, чтобы подумать, что делать с сестрой. Но оставлять в неведении ее точно не собиралась. Скорее всего, расскажу ей упрощенную версию, как оказалась в постели с Лукрецким, а дальше. дальше пусть сама решает. Поведать о случившемся была обязана, пусть даже это испортит наши дружеские отношения. Я бы никому из женского рода, даже самой последней суке, не пожелала связать жизнь с подлым и низким человеком, коим мне представлялся Лукрецкий. Оправдания его поступкам не было. Да, между нами определенно существовало какое-то влечение, но нельзя было наплевать на все, просто взять желаемое. Подозревала, что Лукрецкий так поступал с любой понравившейся вещью, коей себя ощущала, шел напролом и брал. будь то женщина или некий интерес в бизнесе.
Лукрецкий все продолжал держать на руках, а я неожиданно для себя расслабилась. Надоело бояться или постоянно ожидать от него нового нападения. Лежала в руках мужчины и наслаждалась временной передышкой, что-то подсказывало, что выпустит он меня из квартиры нескоро. Это его настойчивое желание о чем — то поговорить. Вот о чем нам, спрашивается, разговаривать? Что обсуждать? Хотя у меня была одна мысль. Он постоянно говорил о том, как его тянет ко мне, так что предложение стать любовницей должно было прозвучать. Даже не предложение, требование.
А я ведь настоящая мазахистка, если не задумываться о том, что между нами произошло, чувствовала какое-то странное удовольствие от всего происходящего. Чего греха таить, мне нравилось просто находиться в его руках.
Снова задумалась о том, чтобы делала, если бы в моей жизни не присутствовал Игорь. Вполне возможно, согласилась стать любовницей Лукрецкого. Ингу особо в расчет не брала. Да, я любила сестру, но знала ее не так давно и ради отношений с понравившимся мужчиной могла бы наплевать на теплые чувства к новоиспеченной родственнице. Не факт, но такую вероятность рассматривала. Секс с этим мерзавцем был невероятным, а оргазмы сказочными. У меня был не слишком богатый сексуальный опыт, но не с кем мне не было вполовину хорошо в постели, как с этим сукиным сыном. А вот серьезные отношения с подобным неуравновешенным мужчиной были для меня невозможны. Категорически. Я хотела провести свою жизнь в относительном спокойствии, а не находиться на постоянном вулкане. Страсти хороши в определенный промежуток времени, когда ты молод и хочется впечатлений. Для коротких и ярких отношений Лукрецкий подходил идеально, а вот замуж я выходила за спокойного и рассудительного мужчину. Менять счастливую жизнь с Игорем на мимолетный роман не собиралась. Правда, не представляла, как супруг отнесется к такому вот приключению сомнительного толка. Пусть особой вины за собой не чувствовала, но одно то, что я поехала к незнакомому мужчине ночью, говорило о многом. Объяснить, что, всего, подобное решенное приняла под гипнозом, будет весьма проблематично. Я бы в такое не поверила.
