— Когда я это все получу?
— Неделя, может, чуть больше. Сейчас идет постепенная перестройка организма.
— Почему я узнаю об этом только сейчас?
— Что не так, милая?
— Я превращаюсь в какого-то мутанта, а узнаю об этом, как о свершившемся факте! Ты меня спросил, оно мне надо?!
— Влада, в этом нет ничего страшного. Что плохого в том, что станешь чуть.
Я снова перебила оборотня:
— Ах, да! Я забыла, что ты не спрашиваешь! Нет у тебя этой глупой привычки! Ты просто делаешь, как хочешь, не считаясь с мнением окружающих, — к моему удивлению
Лукрецкий не вскипел, а отвернулся, уставившись на дорогу. Реакция оборотня озадачила. Ему что стыдно стало?
— Извини меня, Ян, — произнесла после некоторого молчания. Продолжала злиться на него, на мать, на Ингу… но усугублять свое положения не собиралась. Это сейчас Лукрецкий относился ко мне снисходительно, предоставлял иллюзию свободы. Именно иллюзию, не имела привычки заниматься самообманом. Но это было несравнимо больше, чем вчерашним утром. — Я не хотела тебя обидеть. Обычно не веду себя, как истеричка, но за последние дни испытала слишком много эмоциональных потрясений. Я очень ценю те уступки, на которые ты пошел, и очень благодарна за терпение.
Собиралась еще сказать много льстивых и благодарственных слов, но была перебита резким:
— Хватит! Не стоит мне рассказывать о том, чего не чувствуешь на самом деле. Я сыт по горло.
— Ян, я.
— Ты дашь мне сказать? — кивнула, хотя Лукрецкий, скорее всего, не увидел, он продолжал следить за дорогой. — Попрошу еще раз. Не ври мне даже в мелочах. Я чувствую ложь, а это мерзко, дорогая. Лучше промолчи или упрекни. Хотя нет, молчать не стоит. Я должен знать, что происходит с тобой.
— Я, действительно, благодарна тебе за терпение и понимание.
— Влада, перестань бороться со мной, — Лукрецкий проигнорировал мое признание, — и с чувствами, которые я у тебя вызываю. Так тебе будет значительно легче принять новую жизнь. Я уверен, что со временем ты найдешь множество плюсов, — вынуждена была признать, что в чем-то Демьян прав. Я боролась с ним и с чувствами к нему. Мне было сложно принять то, что так упорно мне навязывали, то, о чем я не просила. В принципе, для здравомыслящей женщины, коей я себя считала, выпавший шанс можно было считать уникальным. Лукрецкий — очень привлекательный мужчина, отличный любовник, богатый, щедрый и что немаловажно верный. Некоторые его особенности меня не слишком волновали. Ну, подумаешь, муж периодически покрывается шерстью и воет на Луну, главное, что на коврик не писает и тапки не грызет. В общем, я собак любила. А эту даже выгуливать не надо. Улыбнулась подобным мыслям, хорошо хоть оборотни мысли читать не умеют. Если Лукрецкий опять о чем-то не умолчал. Впрочем, ему же хуже.
— Ты можешь меня отвезти в бизнес-центр «Космос»?
— Могу. Зачем?
— Хочу поговорить с мамой. Кстати, откуда ты знаешь о беременности? — мне обидно, что о ее интересном положении знали, кажется, все за исключением меня.
— Как-то заезжал за Ингой, открыла твоя мать.
— Это не объясняет, почему она рассказала первому встречному о беременности.
— Я не первый встречный, Влада, — хмыкнул Лукрецкий. — Я альфа. Твоя мать с этим давно смирилась и признает мой авторитет. Между прочим, она исправно посещает все наши собрания и участвует в жизни стаи.
— Что? — впрочем, ничего удивительного не было. Моя мама — очень компанейский человек. Мне будет любопытно узнать у нее из первых рук, какого это жить с оборотнем с точки зрения человека.
— Пойми, пожалуйста, дети для нас — истинная драгоценность и благословение. О каждой беременности мне обычно докладывают. Но с твоей матерью произошло все немного иначе. Чем сильнее оборотень, тем у него острее и тоньше развиты органы чувств. Я встречался с Ингой, поэтому периодически забирал из отчего дома. Запах твоей матери запомнил. Как-то заехал, а запах изменился. Ей даже ничего сообщать не пришлось, выводы сделал сам… еще раньше, чем узнал ее муж и твоя сестра.
— И какой срок беременности должен быть, чтобы ты это понял?
— Около суток с момента зачатия. Чуть больше, чуть меньше. В случае с тобой потребуется несколько часов. Слишком родной запах, поэтому любые изменения привлекут внимание. Это касается всего, Влада. Ты боишься, врешь, чувствуешь желание, твой запах меняется. Если бы не знал, мог бы сказать, что ты кушала на завтрак. Кстати, о еде. Ты голодна?
— Нет, — шокировано ответила. Конечно, слышала, что при страхе меняется запах, но чтобы так. Сложно привыкнуть, что мужчина, который рядом с тобой, может читать тебя, как раскрытую книгу. Жить с таким тяжело. С непривычки тяжело. Наверное, если научиться, это очень облегчает жизнь.
— Если ты хочешь попасть в «Космос», нам надо будет повернуть на следующем светофоре,
— пояснил оборотень. — Я не запрещаю тебе общаться с матерью, упаси, Луна, но я хочу понять, с какой целью ты туда едешь. Повторю, Влада, я не позволю тебе ее уговаривать на аборт, как бы я к тебе не относился.
— Не буду, — выдохнула. Первый шок прошел. Я уже почти смирилась с тем, что у меня скоро будет братик или сестренка. Никакой ревности к матери не испытывала, я давно вела самостоятельную жизнь. Для меня главным оставалось ее здоровье. Насколько знала, роды еще никому не добавляли здоровья, а мама относилась к категории старородящих. — Я просто хочу с ней поговорить. Мы давно не виделись. Скоро праздник. Ты ведь сам дал денег на путешествие, мне надо знать, можно ли ей, вообще, куда-то ехать.
— Хорошо, — внезапно Лукрецкий остановился прямо посередине проезжей части, включил аварийку и отстегнул свой, а затем мой ремни безопасности. Послышались автомобильные сигналы.
— Что случилось? — озабоченно спросила. Вроде бы ехали себе спокойно, никаких посторонних и подозрительных звуков слышно не было.
Лукрецкий развернулся на полкорпуса и ухватил меня за шею, потянув на себя. В следующий момент поцеловал. Почти сразу отпихнула его.
— Ты что делаешь, сумасшедший?
— То, что хочу.
Тогда ладно. Я сама потянулась к оборотню, позволяя поцеловать себя. Мне уже было наплевать, что мы остановились посреди проезжей части, а вокруг выказывали недовольство возмущенные водители.
Мама работала бухгалтером и имела в любой момент возможность уйти с работы, поэтому я не стала предупреждать заранее. Это не было чем-то новым и внезапным. Мы иногда обедали вместе, если я оказывалась где-то поблизости. Вечера и выходные дни мама привыкла проводить с новым мужем, кажется, теперь я понимала почему.
Мне удалось убедить Лукрецкого оставить меня одну. Он вызвал охрану, а сам отправился в офис. Не сказать, что оборотень пришел в восторг от подобного предложения, но почти не спорил, мне всего лишь стоило пообещать, что вечер и ночь в его полном распоряжении.
