— Спасибо.
— Сердце мое, ты закончила на сегодня с делами? — поинтересовался Лукрецкий, когда автомобиль чуть отъехал от купеческого особняка.
— Да.
— Поехали домой? — неожиданно предложил оборотень. — Есть кое-что, что мне надо тебе рассказать. Правда, показать будет намного проще.
Лукрецкий довольно спокойно воспринял то, что его машина осталась в городе. Всю дорогу до поселка я пыталась выведать, что такого может быть, что" намного проще показать, чем рассказать". Сумел оборотень раззадорить мое любопытство, а теперь подогревал нежеланием рассказать.
Я внимательно следила за дорогой, лишь изредка бросая взгляд на оборотня. Чем ближе подъезжали, тем сильнее мрачнел мужчина.
— Что с тобой, Ян?
— Пообещай, что подумаешь, прежде чем что-то предпринять, — неожиданно попросил он. Голос был какой-то… жалкий.
— Ян, что ты натворил?
— Съезжай на обочину, поговорим, — сделала, что весел. Заглушила двигатель и вопросительно посмотрела на машину. — Наш сын жив.
— Что? — казалось, произнесла одними губами. Уверена, что ослышалась.
— Ребенок жив, Влада. Я подделал бумаги и забрал его.
— Повтори, пожалуйста, — не желала мириться с правдой. Он не мог, просто не мог быть таким жестоким.
Слушать не стала, отстегнула ремень и выбрала на трассу. Мне физически не хватало воздуха, с каждой секундой становилась труднее дышать.
— Ты что творишь, ненормальная? — Лукрецкий вылетел следом и оттащил от дороги. Мимо промчалась фура на приличной скорости. А я даже не заметила, просто открыла водительскую дверь и выскользнула из машины.
— Ты не мог, — прошептала.
— Мог и сделал, — оборотень встряхнул меня.
— Зачем?
— Не знаю. Причин много. Считал тебя недостойной. Хотел иметь частичку любимой женщины рядом с собой, раз не мог иметь тебя. Мне нужен был наследник… Придумал множество причин, чтобы оправдать свой поступок.
Мне казалось, что разговор вела не я. Нет, я не плакала. Истерика у меня случится потом. В данный момент стояла и смотрела на оборотня и понимала, это конец. Я не смогу жить с этим мужчиной. Но что делать с ребенком? Потерять второй раз… ни за что!
— Как его зовут?
— Станислав, — имя, которое выбрала я. Ну, хоть что-то.
— Ты записан, как отец, — утверждала, не спрашивала. — А мать?
— Умерла, — этого было достаточно.
— Поехали, — дернулась, чтобы вернуться в машину. Лукрецкий удержал. — Хочу его увидеть.
— Подожди, Влада. Я хочу знать, что с нами.
— Ничего. Нас больше нет, Демьян. Мы поженимся, потому что я собираюсь усыновить своего ребенка, а потом ты нас отпустишь.
Лукрецкий никак не прокомментировал мое заявление. Возможно, понимал, что я находилась сейчас во взвинченном состоянии. Ему еще повезло, что благодаря особенностям моего характера не набросилась на него и не расцарапала лицо. Внимательно посмотрела на злыдня. Он чувствовал себя виноватым, велика вероятность, что спокойно стерпел.
Думаю, мы оба понимали, что мои слова — больше бравада, я бы никуда не увезла ребенка. Во всяком случае в ближайшее время. Мальчик меня не знал, а этот козлина псиного происхождения все-таки ему близкий и родной человек. Ну, если, конечно, учитывать, что он про ребенка вспоминал между алкоголем и бабами.
— Кто занимается моим ребенком? — подчеркнула, что это мой ребенок. Интересы незадачливого папаши меня больше не интересовали.
— Моя няня.
— У тебя была няня? — удивилась. Вообще, раньше как-то жизнь Лукрецкого до меня меня не интересовала. По-хорошему я ничего не знала об этой облезлой шавке, именуемой себя гордым волком.
— Да. Матери было в детстве не до меня.
— Она жива?
— Да.
— И где она сейчас?
— Путешествует.
— Она — не официальная пара твоего отца? — выходило, что нет, если папашка имел кучу любовниц. А, возможно, его отец такой же похотливый кобель, как и сидящий рядом со мной оборотень.
— Нет.
— Понятно. Мальчик родился оборотнем или полукровкой? — подобная информация была крайне принципиально важна.
— Оборотень. Альфа, — значит, наследник. Значит, я попала. Я могла сколько угодно злиться, бушевать и неистовствовать, да, хоть желчью и ядом изойти, но не могла не понимать, что это означало.
— Во сколько у тебя началась перестройка организма?
— Рано. После семи, — а мне эта псина рассказывала про возраст в девять-одиннадцать лет. Все зависело от конкретного ребенка. Перестройка организма начиналась примерно за год до первого обращения. Год-полтора — именно столько требовалось телу растущего волчонка, чтобы подготовиться к первому обороту. Существовала вероятность, что сын, унаследовав генетику отца, тоже рано начнет меняться. Значит, у меня было примерно три-четыре года так называемой свободной жизни при условии, что эта шавка подзаборная сдержит обещание и отпустит нас. То есть прямо он, конечно, не обещал меня отпустить, но ведь клялся, что мне позволено практически все. Решила уточнить.
— Ты отдашь мне ребенка и позволишь уйти?
— Да. Но ты должна понимать, Влада, что я не исчезну из вашей жизни. Сына буду навещать. А ближе к десяти годам ему придется вернуться в стаю, — примерно чего-то такого ожидала, но была приятно поражена, что кобель похотливый не занял жесткую позицию. А ведь мог бы. — Он мой наследник, будущий альфа.
— Расскажи мне о нем, — посмотрела в окно. За руль Лукрецкий меня не пустил. Я даже не спорила, сейчас было не время. Да, езда успокаивала, но не тогда, когда руки тряслись и я вместе с ними.
Он начал говорит, вспоминал какие-то смешные случае. А я буквально впитывала в себя, словно, губка любую информацию о сыне. Как много я пропустила. А ведь если не желание Лидии Владимировны открыть филиал галереи и не стремление Васины запретить жене общение со мной…
— У тебя есть фотография сына? — Лукрецкий достал мобильный телефон и протянул мне. До конца поездки не выпускала мобильный телефон и не отводила взгляд от экрана с фотографиями сына.
Оборотень продолжал рассказывать. В интонациях отчетливо ощущалась некая теплота. Отметила это с каким-то разочарованием. Нет, рада была, что из шавки получился любящий и, похоже, заботливый отец, но…
— У тебя возникали мысли вернуть меня? — перебила его.
— Да.
— Если бы я сегодня не появилась у тебя в офисе, так бы и не узнала, что ребенок жив?
— Не знаю, Влада. Это сложный вопрос.
— Спасибо за честность. Продолжай.
До территории стаи мы добрались довольно быстро, хотя, мне казалось, прошла целая вечность. Я едва дождалась, когда Лукрецкий припарковал мою машину около дома и облегченно выдохнул. Наверное, в другой ситуации даже посмеялась бы от навыков вождения Лукрецкого. Он привык к автоматической коробке передач, а мне нравилась ручная. Всю дорогу оборотень мучил мою малышку и мучился сам. Около пешеходного перехода, когда ему пришлось остановиться, чтобы пропустить семью, он даже заглох. А как дергалась машинка при переключении скоростей…
