— Да, пошел ты!
— Обязательно пойду, моя сладкая. Вместе с тобой пойду, — завиляла бедрами активней, пытаясь избавиться от ласкающей руки. Чертов Лукрецкий! Он оказался прав. Снова начала возбуждаться. Мне безумно захотелось почувствовать его внутри…
Чем он и воспользовался. Словно, мысли мои прочитал. Коленом раздвинул плотно сомкнутые ноги и одним мощным рывком вторгся в меня на всю длину. Застонала от неожиданности и невероятного удовольствия. Как же я ненавидела его в этот момент и хотела. Хотела и ненавидела. Ненавидела и хотела.
Как-то так получилось, что я больше не сопротивлялась. Сама обняла его, как он только освободил мне руки. Сама потянулась и со страстью ответила на поцелуй. Сама двигалась навстречу его сумасшедшим толчкам.
Вся злость, ярость и раздражение вылились в бешеный секс. Опустошенная и удовлетворенная откинулась на подушки. Лукрецкий скатился с меня и пристроился рядом, моментально повернулась к нему попой. Злые слезы застыли в глазах. Пожалуй, это единственное, на что была способна.
Ненавидела его. Ненавидела просто так. Ненавидела за одно его существование.
Ненавидела себя. Ненавидела за слабость. Ненавидела за неспособность сопротивляться.
Ненавидела всю ситуацию. Ненавидела, когда не могла что-то контролировать. А вот эту странную тягу между нами никак сдерживать не получалось.
— Тихо, хорошая моя, — он аккуратно погладил по бедру и прижался ко мне со спины. Одну руку просунул под талию, плотнее притискивая к себе. — Ничего страшного не случилось. Просто успокойся, — продолжал уговаривать любовник. — Тебе надо немного поспать. Утром поговорим, — произнес Лукрецкий, покрывая невесомыми поцелуями спину в районе плеча.
Чувствовала себя обессиленной и разбитой. Мне не хотелось ничего. Наверное, в данный момент даже ненависти не осталось. Плакала уже не потому, что было обидно, а потому что не хотелось делать абсолютно ничего, в том числе пытаться хоть как-то взять себя в руки.
Как-то так и заснула. Со слезами на глазах. В объятиях Лукрецкого.
Глава 4
Проснулась в отличном настроении, правда, длилось оно ровно мгновение… до того момента, пока не вспомнила, что предшествовало погружению в сон.
Еще не открыла глаза, но уже почувствовала на себе чужой взгляд. Неприятно, но терпимо. Гораздо хуже открыть глаза и столкнуться лицом к лицу с ухмыляющимся, самодовольным Лукрецким. Что мужчина окажется именно с подобным выражением на лице, не сомневалось. Мне хватило вчерашнего ночного общения, чтобы понять, что самолюбование и самомнение в нем не просто достаточно, они зашкаливали.
— Доброе утро! Я знаю, что ты проснулась. Открывай глазки, сладкая моя, — Лукрецкий не стал дожидаться, пока я окончательно проснусь. Он легонько толкнул меня, заваливая на спину и попробовал поцеловать.
— Нет! — произнесла в самые губы и выставила руки перед собой. Ладони уперлись в мужскую грудь и чуть проскользили вниз. С досады захотелось выругаться. Проблема заключалась в том, что мне доставляло какое-то морально-садистское удовольствие его касаться.
— Кто-то проснулся в дурном настроении? — хмыкнул он и погладил меня по бедру. Напыщенный придурок. Фат. Стало не просто противно, мерзко. Радовало, что мужчина был частично одет. Облачен в домашние штаны. Хотя бы не светил своим достоинством.
— В твоем мироздании девушка с утра должна радостно бросаться в объятия насильника? — ядовито поинтересовалась, выше натягивая одеяло и садясь. Лукрецкий не стал мешать моим телодвижением. Он, похоже, вообще, не ожидал подобного обвинения. Оказался не готов. Выглядел в данный момент несколько сконфуженным и растерянным. Жаль, что ему удалось так быстро взять себя в руки:
— Я тебя не насиловал, — отрезал мужчина.
— Да, что ты? — ехидно уточнила. — Дай-ка, припомнить. Изнасилование есть половое сношение с применением насилия или угрозой его применения к потерпевшей, либо с использованием беспомощного состояния потерпевшей. Статья сто тридцать первая УК РФ. А ты воспользовался моим невменяемым состоянием, — безапелляционно заявила, — так что загремишь лет на шесть, милый. Еще присовокупим статью сто двадцать седьмую, за незаконное лишение человека свободы, не связанное с его похищением, накинем еще пару лет. Будешь сидеть до самой старости. Да, кстати, Демьян, чем и как ты меня умудрился опоить? Я ведь ничего не пила и не ела. Вколол мне что — то? — это была единственная версия. Отвлек с помощью укуса и что — то вколол? — Впрочем, это неважно. Сдам кровь на анализ, следователь разберется, — не собиралась выяснять подробности у Лукрецкого или обращаться в полицию, мне бы его просто напугать и беспрепятственно покинуть квартиру. Хотя было бы правильным наказать подонка, но проходить семь кругов ада расследований не желала, как и предавать случившееся гласности.
— Все сказала?
— Все.
— Тогда иди в душ и приходи на кухню завтракать. Можешь взять что-нибудь из моих вещей, — Лукрецкий спокойно поднялся с кровати и покинул спальню. Кажется, моя бравада его не впечатлила. Так уверен в себе? Не поверил мне? Или имеет возможность избежать расследования? А, может, вообще, сплошная показуха? Впрочем, последнее почти сразу отмела. Не тот человек Лукрецкий.
Мне требовалось, как можно скорее убраться отсюда, поэтому на душ откровенно наплевала, хотя ужасно хотелось смыть с себя чужие прикосновения. Придерживая одеяло, соскользнула с постели и хотела собрать свои вещи. К моему изумлению, они были аккуратно сложены на ближайшем кресле. О, как! А Лукрецкий оказался педантом.
Быстро одевшись, прочесала спутавшиеся волосы пальцами и заплела косу. Видок у меня был аховый, растрепанные волосы кое-как заплетены, кардиган испорчен. У него не хватало двух верхних пуговиц, которые были нещадно выдраны. В районе плеча засохли несколько капель крови, что довольно явно бросались в глаза на небесно-голубой ткани. Юбка мятая и с внутренней стороны испачкана моими засохшими выделениями. Ни трусов, ни чулок не нашла. Захочешь скрыть ночные впечатления, не получится.
— Демьян, — застыла в дверном проеме и мельком оглядела кухню. Отличный дизайн. Идеально вписывающийся в небольшое пространство кухонный гарнитур. Если бы дошло до продажи, то смело можно было накинуть две сотни сверху. Ни один новый владелец квартиры в здравом уме не стал бы ничего менять, — отдай мне, пожалуйста, сумочку и открой входную дверь.
— Какая же ты упертая, — вздохнул сидящий за барной стойкой и держащий в руках небольшую белую кружку Лукрецкий. — Ведь просил принять душ. От тебя воняет сексом, я даже отсюда чувствую. Ты хоть представляешь, как мне тяжело сдерживаться, Влада?
Пропустила слова мужчины мимо ушей, хотя говорил он весьма странные вещи:
— Демьян, ты слышал меня?
— Это, кажется, ты не слышишь. Ты никуда не уйдешь отсюда, пока мы не поговорим. Не хочешь в душ, иди завтракать, — проигнорировала мужские слова, развернулась и отправилась в коридор. Прислонилась к дверному косяку и застыла. Возможно, зря так поступала. Может, стоило немного подыграть, со всем соглашаться, только чтобы выбраться. Но он поступил со мной не по-людски, мне не хотелось идти навстречу даже в мелочах.
