– Ужасный, вы говорите?
– Теперь даже господин Шваб признает это.
Шваб подтвердил:
– Я понял это, как только услышал о круговой поездке – из Шпица в Тун через Димтиген. Тут скрывается некий непонятный нам умысел. – Уголки рта Шваба опустились. – Все значительно сложнее, чем кажется на первый взгляд.
– Точно, – согласился Буше. – И я всегда так думал. Беда в том, что я плохо разглядел этого типа: все время видел издали – с затылка, и только один раз – на похоронах – в лицо. И еще – я плохо знаю уроженцев германоязычных кантонов. Во Франции я бы уже знал, действительно ли он мелкий агент, работающий за комиссионные, мелкий буржуа или механик, пытающийся вырваться из своей среды и движимый желанием получать зарплату, а не чаевые. Но тут я ничего не могу сказать. Многие немцы, живущие тут, бывшие крестьяне. Даже если и выбились в люди. И очень многие… Как это сказать?.. Хотели бы вернуться к жизни на ферме, хотя бы ненадолго. – И часто это в самом деле так, – серьезно согласился Граф. – Тогда вопрос – кем является Шмид? Деревенским парнем, как описывал его Мартинели, или ровней ему по социальному положению, но маскирующимся под фермера?
– Все возможно.
– Кем бы ни был этот Шмид, я почувствовал в нем внутреннюю силу. Я ощущал опасность, исходящую от него. Не в духовном плане – нет, а в физическом. Я не могу объяснить свои ощущения. Вот и все, что я могу сказать.
– Ну, этого вполне достаточно. А теперь, поскольку мы даже не можем предположить, что все-таки случилось, давайте пойдем зарегистрируемся в гостинице. Вам с Швабом надо поесть и хорошо отдохнуть, а позже я сам не откажусь немного вздремнуть.
Буше глубоко вздохнул и откинулся на спинку сидения. Шваб подъехал к гостинице прямо к боковой двери, минуя парадную. Крыльцо, построенное для карет, располагало приспособлением для разгрузки багажа – дверца машины оказалась как раз на его уровне.
– Если у них, как и везде, не хватает обслуживающего персонала, – объяснил Шваб, – придется самим тащить чемоданы. Мы-то привыкли за два дня…
Носильщик не появился. Они вышли из машины, выгрузили багаж и прошли в небольшой боковой холл. Оттуда Граф прямиком направился сквозь арку в большое фойе справа. Полная дама с коротко остриженными седыми волосами и в очках со стальной оправой вышла из-за письменного стола, чтобы встретить их. Оказалось, она носит мужские брюки из какого-то очень жесткого и грубого твида. Держалась она непринужденно, а голос звучал приятно, только чуть хрипловато.
– Комнаты? – спросила она, бросив мимолетный взгляд на Буше.
– На пару дней.
– Я управляющая и владелица гостиницы. Меня зовут Керн. Госпожа Керн.
– Разрешите представиться – Гарольд Граф. А это мои друзья, господин Буше и господин Шваб. Мы все из Берна, – пояснил Граф, – прибыли экспрессом на Тун.
– Но он не останавливается в Хаймберге, – заметила госпожа Керн с добродушным интересом.
– Мы-то сошли, но, к несчастью, наши клюшки остались в вагоне.
– Как жаль! Правда, сейчас всякое случается.
– Но нас это нисколько не смущает.
– И то верно. Клюшки для гольфа – не такой уж важный предмет в наши дни.
– Дело в том, госпожа Керн, что мы слышали массу хорошего о ваших полях. И надеемся, что сможем одолжить клюшки здесь, из запасов в домике персонала.
Госпожа Керн сочувственно покачала головой.
– Вы знаете, как обстоят дела, – пожаловалась она. – Места у нас предостаточно, но площадки вокруг лунок уже не такие, какими должны быть. Сюда никто не приезжает. – Она дала им карточки и позвонила. Заполняя карточку, Граф сказал: – Не могли бы господин Шваб и господин Буше получить завтрак и обед одновременно, а затем как следует отдохнуть? Они весь день пробыли на ногах и до завтрашнего дня играть просто не смогут. Мне тоже можно подать обед в комнату. Я тоже устал.
– Я распоряжусь, чтобы вашим друзьям подали еду в номер.
Появился слуга. Буше последовал за ним наверх, еле волоча ноги.
– У вас рекрасная гостиница, госпожа Керн, – продолжал Граф, опершись локтями о стойку. Шваб еще не ушел и стоял рядом с ним.
– Это мой дом. – Госпожа Керн убрала их карточки. – Я хотела и дальше жить в нем, поэтому мои многочисленные друзья помогли мне переделать его в гостиницу и разбить площадки для гольфа.
– Красивое место. У вас много гостей?
– Сейчас нет. В настоящее время у нас живет одна молодая дама, которая бывала здесь и прежде, хороший игрок в гольф. Но ей не с кем играть, к сожалению. И еще супружеская пара, приехавшая на выходные.
– Мы расстроены… Точнее, господин Буше весьма огорчен тем, что не приехал один из наших друзей.
– Да… Когда вы все вместе вошли, я подумала: вот этот приятный господин наконец нашел своих попутчиков. Я только не могла понять, как вы потеряли друг друга.
– У нас оказались дела в Хаймберге, и Буше не захотел нас подождать. Он приехал сюда на такси и предварительно осмотрел площадку для гольфа. А мы и в самом деле надолго задержались.
– Понятно… А бедный господин Миллер приехал автобусом и тащил свой чемодан через лес! Не смог раздобыть такси ни за какие деньги.
– Если господин Миллер, – улыбаясь сказал Граф, – высокий светловолосый блондин, то это наш господин Миллер.
– Боже! – воскликнула госпожа Керн. – Мне следовало бы догадаться!.. Но он прошел через боковую дверь, и я не знала, что он вернулся, когда господин Буше спрашивал меня. Господин Миллер поднялся прямо наверх к госпоже Миллер. Она впервые приехала в Шпицхорн, а он бывал здесь раньше – со своим большим другом, милым господином Мартинели.
Локти Шваба соскользнули со стойки, и он едва удержался на ногах.
– Да, бедняга Мартинели, – опечалился Граф.
– Я так расстроилась, когда господин Миллер сказал, что он умер. Они были здесь две недели, с первого до пятнадцатого июня… Если бы господин Буше только упомянул госпожу Миллер…
– Мы не знали, что она собирается сюда.
– И помешает вашей четверке, да? – это позабавило госпожу Керн. – Она приехала из Берна вчера вечером. К счастью, она-то нашла машину и приехала сюда в девять часов.
– Не говорите им, что мы здесь. Устроим им сюрприз за обедом, – рассмеялся Граф. – До вечера мы и носа не высунем, и я уверяю вас, госпожа Керн, что меньше всего нам хотелось бы разговаривать с госпожой Миллер.
Хозяйка гостиницы отнеслась снисходительно к причудам мужчин.
– Не скажу ни слова ни одному из них.
Граф взял Шваба под руку и вывел на улицу. По выложенной каменными плитками тропинке они направились к домику персонала. Шваб не сказал ни слова, пока они не вошли в большую пахнущую деревом комнату, выполнявшую роль кабинета, холла и личных апартаментов мастера клюшек. За ней располагалась умывальная, а справа – мастерская. Шваб сел на верстак и вяло спросил:
