Второй полицейский из патрульной машины теперь стоял возле калитки перед служебным входом: позади него, на изгороди, Граф увидел черную фигуру, выделяющуюся на фоне снега. Распростертая, она казалась отсюда огромной. Пятна блестящей жидкости растекались по сверкающей ледяной поверхности.
– Несчастный случай. Я хочу, чтобы моего кузена перенесли в дом, я не могу оставить его здесь, – с трудом проговорил Одемар.
– Его нельзя трогать, господин Одемар. Я останусь здесь, все объясню и присмотрю за ним… Идите, пожалуйста. Господин Граф, ему надо дать кирша. – Карсон отпустил руку Одемара.
Граф взял хозяина особняка за локоть, осторожно повернул его и повел в дом, а в это время две машины – полицейская и еще какая-то – медленно повернули с Крамгасс. Граф закрыл дверь.
Вниз по лестнице спускалась Беата Одемар, волоча за собой коричневый бархат. Увидев отца, она бросилась к нему и обняла.
– Отец, бедный отец, я знаю. Анри только что рассказал мне. – Она посмотрела на Графа. – Кузен Матиас выпал из окна.
– Я не понимаю, почему не разрешают принести его сюда? – жалобно проговорил Одемар. – Я хочу, чтобы его отнесли в его комнату. Пошлите за Терли, Беата.
– Анри вызывает его по телефону. Господин Граф, не проводите ли вы моего отца в дальнюю гостиную, там я ему дам что-нибудь выпить? – Когда Граф снова взял Одемара за локоть, она добавила: – Я не знаю… Вы что, проходили мимо?
Ее неопределенный взгляд стал вопросительным.
– Да. Карсон позвал меня и попросил присмотреть за господином Олдемаром.
Но хозяин дома уже несколько пришел в себя. Он медленно и неловко шел рядом с Графем через полумрак неосвещенной гостиной, под слабым мерцанием хрустальных подвесок люстры, мимо мягкого сияния золоченых кресел и шкафчиков. В следующей комнате горели все лампы, и в камине на решетке пылало веселое пламя. Большое помещение, выдержанное в серых и красноватых тонах, с роялем возле арочного окна и зеркалом в стеклянной раме над серым мраморным камином казалось неожиданно уютным. Французские часы показывали десять минут десятого.
Одемар сел в кресло рядом с камином. Он вынул носовой платок, прижал к сухим глазам, потом, осознавая бессмысленность подобного жеста, смял его и посмотрел на Графа.
– Не могу поверить в это. Мы разговаривали в библиотеке, и тут зазвонил телефон. Матиас ответил на звонок – незадолго до девяти. Вернувшись, сказал что-то о перенесенной на завтра партии в бридж и направился к лестнице. Поднялся прямо в свою спальню на верхнем этаже. Молодой Карсон оказался у себя – в соседней комнате. Услышав крик Матиаса, он метнулся к нему, но там было пусто, и окно было поднято… Он выглянул наружу – вниз…
Одемар остановился. Граф – отчасти отвлекая его, отчасти подбадривая, – сочувственно кивнул и очень мягко проговорил:
– Это ужасно. Но если он, ваш кузен, упал с верхнего этажа, он умер мгновенно.
– Тот полицейский сказал то же самое. Я объяснил ему, что Матиас, уходя из комнаты, всегда открывал окно, но запирал при этом дверь – чтобы остальные не мерзли по его милости. Всегда такой заботливый, такой добрый. Мой лучший друг. Он собирался опустить стекло, а эти окна такие низкие! Я знал, насколько они опасны, я должен был понимать, что он уже немолод. Я хотел, чтобы его внесли в дом. Почему бы нет? Ведь это очевидный несчастный случай. Я хотел положить его на постель.
– Но полицейские не разрешают менять положение тела.
– Это Карсон позвонил в полицию. Он не посоветовался со мной. Он вызвал их, а потом сказал мне, что произошло. Если бы я только знал, мы бы сразу внесли кузена в дом.
– Собралась бы толпа, господин Одемар, и вы не смогли бы справиться с ней. Я уверен, что молодой Карсон сумеет избавить вас от доброй половины неприятных формальностей и сплетен, – он журналист и прекрасно знает, как, какими словами надлежит рассказывать об этом происшествии – несчастном случае – газетчикам, а о чем следует знать лишь полицейским.
Одемар сидел, сжимая забытый в руке платок; глаза его – пустые, беспокойные – лихорадочно блестели.
– Я уважаю полицию – у этих ребят тяжелая, рутинная работа, особый угол зрения на все проблемы. Но они так часто оставляют вопрос открытым. Вы понимаете, они станут говорить о самоубийстве. Но это просто абсурдно!
– Если бы вы сдвинули его с места, господин Одемар, вам пришлось бы давать множество объяснений. Карсон поступил разумно, уверяю вас.
– Он выбежал во двор, затем вернулся и сказал мне и Анри. Полицейская машина приехала очень быстро: когда я вышел на лестницу, они повернули из-за угла.
В дверях показалась Беата, а за ней следовал Арни с небольшим графином и рюмками на подносе. Он поставил поднос на стол рядом с Одемаром.
– Я вызвал доктора Терли, – дрожащим голосом произнес дворецкий, – и еще прибыл сержант Шенк.
– Шенк. Хорошо. Шенк – это ночной дежурный в нашем районе, господин Граф, очень хороший человек. Знает нас всех. Знал и моего кузена. Филлипс! Позвоните Эгли.
– Да, господин Одемар. – Голос Филлипса понизился почти до шепота.
– Эгли все подготовит. А где Карсон? – Одемар начал подниматься на ноги. – Почему они не занесли Матиаса в дом, Беата? Я не хочу, чтобы он лежал там.
Беата налила кирш в небольшую рюмку. Держа ее в одной руке, второй она пыталась усадить отца обратно в кресло.
– Пожалуйста, отец, не мешайте им выполнять свои обязанности. Да вы и не можете им помешать… Как вы считаете, господин Граф? – она задала вопрос, в упор глядя на незваного гостя.
– Лучше предоставить им полную свободу действий, тогда они управятся гораздо быстрее.
Одемар выпил рюмочку.
– Кто-нибудь должен сообщить о несчастье вашей тете, Беата. Кто скажет ей об этом?
– Филлипс. Хильда Гаст присмотрит за ней.
Граф, глядя на девушку, настойчиво продолжил:
– Выпейте и вы, госпожа Одемар. – Та не шелохнулась, и тогда он сам наполнил следующий из маленьких гравированных колокольчиков на тонких ножках и передал его Беате. – И сядьте, – добавил он.
Девушка снова пристально посмотрела на него через голову отца.
– И вы тоже – не так ли?
– Конечно, – тихо ответил Граф на вопрос, застывший в полных скорби глазах девушки.
– Вы белый, как привидение, вам тоже следует выпить.
– Благодарю.
Они взяли рюмки, и Беата села рядом с отцом. Тот протянул руку и сжал ее пальцы.
– Когда я подумаю, что если бы Карсон не оказался случайно в своей комнате, то Матиас мог бы лежать там… лежать там…
– Ах, отец, все ужасно, но бедный Матиас об этом не знает.
– Я очень рад, что вы проходили мимо, господин Граф. Вы понимаете – все эти полицейские процедуры… Если бы вы остались и помогли нам…
