– Я буду рад оказать вам услугу, господин Одемар.
– Надо же: тот, кто знает полицейскую процедуру, как раз проходил мимо. Какая удача для нас, – пробормотала Беата.
– Видите ли, я живу недалеко, а в вашем квартале у меня есть друзья…
В дверях появился крупный мужчина в полицейском мундире. Позади него неясно вырисовывалась еще более мощная фигура в штатском. При ближайшем рассмотрении оказалось, что мужчина в костюме светловолос, у него голубые глаза и квадратная челюсть. Еще один полицейский с блокнотом в руке замыкал шествие.
– Шенк! – Фридрих Одемар поднялся с кресла.
– Мне очень жаль, что я находился в участке, когда это произошло. – Первый полисмен поднял руку, отдавая честь. – Какая беда для вас и госпожи Одемар. Несчастный Матиас… На прошлой неделе я разговаривал с ним перед домом. Я уже рассказывал лейтенанту, каким приятным человеком он был. Господин Фридрих Одемар – лейтенант Нидербергер. Он хочет поговорить с вами.
– Если это удобно, – учтиво сказал лейтенант.
– Вполне. Это моя дочь, а это господин Граф, мой друг, он проходил мимо вскоре после того, как случилось несчастье.
Нидербергер, вежливый и серьезный, поблагодарил за любезность и выразил свои соболезнования. Затем – в такой же корректной форме – он посоветовал Шенку поскорее вернуться к своим обязанностям. Громадный сержант смутился и выскользнул за дверь, а полицейский с блокнотом достал карандаш и приготовился стенографировать.
– Сержант Шенк передал мне кое-какую информацию, полезную, но общую. – начал Нидербергер. – Большую помощь оказал господин Карсон: он избавился от газетчиков. Я уже разговаривал с вашим дворецким Анри и с другими слугами. Еще несколько слов от членов семьи, и мы бы на этом закончили – если вы, конечно, не против?
– Тело моего кузена, лейтенант…
– Что ж. – Нидербергер посмотрел в спокойное лицо Беаты, затем продолжил: – Оно очень пострадало от удара об изгородь. Эгли – вы просили связаться с ним – уже прислал своих людей. Пусть лучше они сейчас увезут тело, а завтра можно будет вернуть его в дом.
– Да. Очень хорошо. – Одемар закрыл глаза и опустился в кресло.
Нидербергер продолжил с выражением вежливого сочувствия на лице:
– Давайте рассмотрим все по порядку. Я был на месте трагедии и определил бы ее, как несчастный случай.
– Ни о чем другом не может быть и речи, лейтенант.
– Похоже, так. Пострадавший вошел в свою комнату и решил закрыть окно – высокое окно с очень низко расположенным подоконником.
– Очень опасное, но Матиас не хотел устраивать ограждение.
– Да, одно-единственное неосторожное движение – и трагедия неминуема. Он поднял руки вверх – пазы в раме находятся примерно на уровне его подбородка, – сунул в отверстия пальцы, потянул вниз, но тут руки вашего кузена соскользнули, и сила инерции вытолкнула его вперед и вниз. Подоконник не доставал ему даже до колен.
– Если б я только помнил, что он уже пожилой человек! Я должен был настоять… Но теперь это бесполезно.
– Теперь только маленькая формальность – для протокола: у пострадавшего перед смертью с головой все было в порядке. Вы поняли?
– Конечно. Мы сидели с ним в библиотеке – через коридор, направо. Он был весел. Я вообще никогда не видел его в подавленном состоянии. Он обладал поразительным жизнелюбием, лейтенант. Некоторые люди называли его счастливчиком, хотя это не совсем справедливо. В молодости ему пришлось пережить и разочарования, и неудачи, но он никогда не унывал, а в последнее время вообще не имел поводов для личного беспокойства.
– Господин Карсон сказал, что ваш кузен отвечал на какой-то телефонный звонок.
– Да. Здесь, внизу.
– Но телефон зазвонил и в первой комнате наверху. Карсон поднял трубку и услышал, что кто-то хотел пригласить господина Матиаса Одемара на партию в бридж.
– Мой кузен упоминал об этом еще за ужином. А после звонка он сказал, что они перенесли игру и планируют собраться завтра вечером.
– После этого он поднялся в свою комнату?
– Почти сразу. Мы частенько коротаем вечера за бриджем. Хотели поиграть и сегодня… Карсон, я, моя невестка и ее подруга, Эмма Гаст, которая живет с нами. Но сегодня Матиас планировал закончить расчет наших подоходных налогов для моей дочери, меня, и большую часть – для моей невестки. Он был настоящим специалистом, делал это просто виртуозно…
Нидербергер взглянул на Беату.
– Вы видели пострадавшего после обеда, госпожа Одемар?
– Да. Мы все пили кофе наверху, а затем кузен Матиас спустился в библиотеку вместе с моим отцом. Выглядел он как обычно. Когда они вышли, я отправилась следом за ними в свою комнату и закрылась. Мне надо было написать несколько писем. Прошло какое-то время, и Анри постучал в дверь – объяснил, что произошел несчастный случай: кузен Матиас выпал из окна. Я отправилась вниз и встретила отца и господина Графа, входивших в дом.
– Госпожа Беата Одемар, Эмма Гаст и молодой господин Одемар оставались в гостиной, – бесцветным голосом продолжал Нидербергер. – Карсон покинул их после того, как ответил на звонок… Или, точнее, после того, как поднял трубку и обнаружил, что господин Матиас Одемар с кем-то разговаривает. Карсон пошел к себе, чтобы вымыть руки перед бриджем. Он их испачкал, когда чинил какую-то головоломку или что-то еще для Леона Одемара. Карсон, услышав приглушенный вскрик, донесшийся из комнаты Матиаса Одемара – кстати, крик был очень громким, потому что Карсона отделяли от спальни вашего кузена две закрытые двери: между ванной и гардеробной, – пробежал по коридору и обнаружил, что комната пуста, а окно открыто. Говорит, что, догадавшись о происшедшем, он выглянул наружу. После этого он спустился по лестнице и выбежал во двор. Обнаружив, что пострадавший скончался, он кинулся обратно в дом и позвонил в полицию. Уверяю вас, он сделал все, что мог, причем действовал точно и быстро. Вспомните, когда он снова вышел во двор вместе с вами, начали собираться люди. Вы, он и ваш старый дворецкий не справились бы с толпой; но я прекрасно понимаю, почему вы хотели унести тело. Конечно, очень тяжело сознавать, что близкий вам человек лежит практически на улице. Но господин Карсон поступил правильно.
– Да, вы правы. Я должен объявить ему… Поблагодарить его. Надеюсь, мне хотя бы удавалось скрывать гнев.
– Он все понимает. Теперь о другом. Господин Карсон сказал мне, что господин Леон Одемар не может выступить в роли свидетеля…
– Нет. Конечно, нет.
– И мне не хотелось причинить неудобство дамам наверху; одна из них, похоже, инвалид?
– Не совсем, просто нетрудоспособна.
– Наверное, дамы уже отдыхают, но, если я смогу дать заключение для прессы, что господин Матиас Одемар был в здравом уме и твердой памяти и это подтверждает вся семья, то все же рискнул бы потревожить их покой.
