– Так. Подождите-ка минутку… Леон что – имел зуб на господина Матиаса?
– В том-то и дело, что нет. Вернее, ничего нельзя сказать наверняка, поскольку Леон приучен скрывать негативные эмоции. Но он никогда не казался мне трогательным, никогда не вызывал умиления. Я встречала его в пустых коридорах и холодела. А его надсмотрщик – это просто циничная насмешка над здравым смыслом – тощий и хилый Йост Карсон, полуинвалид с совершенно расшатанными нервами. Он не имеет медицинского образования, совершенно несведущ в психиатрии. Мне кажется, он способен скрыть любые неблаговидные поступки Леона – и если так, то убийство моей собаки лежит на совести господина Карсона.
– Если ваш племянник вытолкнул господина Матиаса из окна, его мать и Эмма Гаст должны будут лгать, чтобы спасти его.
– Они никогда не признаются, что он выходил из гостиной.
– И Эмма Гаст?
– Она полностью зависит от тети Анны, кроме того, у нее есть племянница, о которой надо заботиться. Йост Карсон тоже не производит впечатления бесчестного лжеца, но сейчас он совершенно без средств – его жалование не назовешь большим – и не в состоянии зарабатывать деньги нормальными способами. К тому же он собирается жениться.
– На Хильде Гаст? Матиас что-то говорил об этом.
– Хильда Гаст за порогом этого дома тоже влачила бы нищенское существование. Но дело даже не в этом – отец не хочет, чтобы она вышла замуж за человека, оказавшегося в весьма затруднительном положении, да еще и не очень увлеченного ею. – Беата слегка улыбнулась. – Бедный отец не понимает этого порочного романтизма. Он считает Хильду редкостным существом, он хотел бы создать ей прекрасную жизнь. Он надеется, что я смогу представить ее избранному кругу. Она в самом деле очень милая барышня, но ее не так легко выдать замуж. Это сложная задача. На свете слишком много милых барышень! А большинство приличных молодых людей уже заняты.
– А вашему отцу нравится опекать слабых и беззащитных представительниц человечества?
– Если они такие, как Хильда. Наверное, в ней есть что-то особенное – то, чего нет во мне. Сейчас барышня вполне довольна своей жизнью в Витчерхиире, и мне не жаль для нее ни этого мрачного убежища, ни надежных, как скалы, Утзингеров.
– Так она не влюблена в господина Карсона?
Беата снова слабо улыбнулась.
– Она «не уверена». Она знает его и только, и отец считает, что ей надо расширить круг знакомств. Но она молода, ее проблемы решатся сами собой.
– А ваши? Требуют немедленного рассмотрения?
– Это в самом деле так. Я наделась, что вы постараетесь найти для меня доказательства, господин Граф, говорят, вы умеете это делать.
– Доказательства того, что Леон Одемар убил Матиаса Одемара? Если они существуют, полиция ими уже располагает.
– Полиция? – Беата удивленно выпрямилась в кресле. – Они убеждены, что это был несчастный случай!
– Это только гипотеза, осмелюсь сказать, временная гипотеза. Полицейские ничего не принимают на веру.
– И лейтенант Нидербергер? Я как-то не заметила.
– Он рассудителен. Рискну предположить, что он не пропустит ничего странного. Тело погибшего будет обследовано на предмет наличия синяков.
– Синяков? Кузен Матиас упал с верхнего этажа на железную ограду!
– Могут обнаружиться синяки на спине или голове, нанесенные до его смерти.
Беата нахмурилась.
– Это маловероятно.
– Ну, вы в общем-то правы. Достаточно было самого слабого толчка, а от него синяка не останется. Но полицейские все равно станут искать. Впрочем, я хотел бы отвлечься от этой темы и принести свои соболезнования вашей тете и Эмме Гаст. Если вы правы – хотя бы отчасти, – они должны выглядеть испуганными.
– Отец же сказал им, что вы здесь. Я могу вас проводить наверх. Но мне кажется, вы ничего нового от них не узнаете. Они умеют скрывать свои чувства.
– Умеют?
– И потому я хочу вернуться к разговору о пропавшей гравюре с видом Витчерхиира, господин Граф. Я абсолютно уверена, что именно Леон вырвал и спрятал ее. У меня есть доказательства, вернее, намеки на доказательства. Я убеждена, что он рассказал о гравюре тете Анне, а та поделилась с Эммой Гаст. С того момента, как книга попала в дом, они стали выглядеть одинаково – я их могу сравнить только с курком ружья – такие же взведенные и напряженные. Они сидят и занимаются своим вечным шитьем, между собой не разговаривают, и я начинаю думать, что они сходят с ума. Тетя Анна продолжает с каким-то отчаянием смотреть на Леона. И еще они ищут гравюру – по крайней мере, Эмма Гаст и, возможно, Йост Карсон. Я слышала, как кто-то бродит внизу, но ничего не предпринимала. Я боюсь выглянуть, потому что там может оказаться Леон, а меньше всего мне хотелось бы столкнуться с ним в темноте. Если же это кто-то другой, а я позвала бы отца, подняла шум, то этот кто-то, приняв вид оскорбленной невинности, просто объяснил бы, что потерял книгу или какую-нибудь безделицу. А теперь скажите мне, что я могла сделать еще?
– К сожалению, почти ничего.
– Этот дом легко обойти, не привлекая чужого внимания: если хотите, проведу вас по задней лестнице в любое помещение, и нас никто не заметит. Слуги заняты своими делами внизу, в подвале, и останутся там, пока им не позвонят.
– Идемте. – Граф энергично поднялся на ноги и бросил сигарету в огонь. – В конце концов, наверху вполне могут оказаться доказательства, для понимания которых Нидербергеру недостает специальных знаний.
– Или у вас зародится идея, где следует искать гравюру? – Беата тоже встала с кресла. – Наверное, нам стоит обойти весь дом.
– Слишком насыщенная программа для одного вечера, но если хотите, я зайду завтра. Мне нужно принести вашему отцу то первое издание… Помните, мы разговаривали о нем. Но шокировать Анри просьбой о встрече с вашим отцом или еще с кем-то я не хочу.
– Анри получит указание сообщить мне, когда вы придете.
– Определенная сложность состоит в том, что я не знаю, когда это произойдет. На завтра у меня намечено несколько встреч, и перенести их нельзя – люди прибудут издалека.
– Я буду ждать вас с полудня. – Беата сделала паузу и серьезно посмотрела на него. – Я понимаю, господин Граф, наши семейные проблемы вряд ли кажутся вам очень важными по сравнению с той смертоносной опасностью, на борьбу с которой направлен ваш интеллект.
– Ну почему же не важными? Ведь это тоже проявление сил зла.
– Я не стала бы давать нашим неурядицам такое впечатляющее название. В конце концов, это всего лишь дело рук умственно неполноценного.
– Если ваши предположения верны, то правильнее будет говорить о поступках «захваченного злым духом», чьи «шалости» прикрывают люди, злоупотребляющие благожелательностью вашего отца, люди, которые – все, и в первую очередь Анна Одемар – действуют исключительно в собственных интересах. Если, – повторил Граф, – ваши предположения верны.
