– Через комнату Леона, – закричал Граф, пробегая мимо Одемара и сворачивая налево. – Сюда.
Одемар пустился следом, а Граф бросился бежать через спальню Леона, комнату Эммы Гаст, ванную и будуар Анны Одемар ко второй двери в гостиную. Здесь они оба остановились.
Анна Одемар, раскрыв рот и плотно зажмурив глаза, откинулась на подушки своего кресла. Правой рукой она обхватила раненое левое запястье – кровь струилась между пальцами и пачкала ее шелковое платье. Леон Одемар стоял, опираясь на круглый стол, и смотрел вниз, на пол – с глупым, испуганным и виноватым лицом. В правой руке парень сжимал небольшой пистолет – он держал его так, словно не знал, что это такое вообще. Эмма Гаст лежала вниз лицом перед камином, вокруг ее головы стремительно расползалось по ковру большое багровой пятно.
За спиной Графа раздался резкий голос Фридриха Одемара:
– Боже милостивый, что тут случилось?
Леон, заикаясь, ответил:
– Она обидела мать. Она – она обидела мать!
Граф подошел к мертвой женщине, встал на колени и перевернул ее на спину. Та была убита выстрелом в лоб. Остекленевшие глаза госпожи Гаст продолжали смотреть куда-то вдаль, как будто даже после смерти она не хотела видеть окружавших ее людей. Ее маленькое сморщенное лицо казалось бесконечно суровым.
Граф поднялся на ноги, взял шелковый пеньюар, почему-то оказавшийся на коленях Анны Одемар, и накрыл им тело. Затем обошел стол, вынул пистолет из руки Леона и передал его Фридриху Одемару. Тот шагнул вперед и взял племянника за руку.
– Мальчик мой, зачем же ты это сделал? – заговорил он ломким голосом.
– Я не хотел. Она обидела мать.
Граф спросил:
– У вас есть чистый носовой платок?
Одемар, продолжая нервно сжимать руку Леона, второй рукой пошарил в кармане и вынул белый прямоугольник ткани. Граф, вынув свой платок, шагнул к госпоже Одемар. Он осторожно отвел ее пальцы от раны на запястье, осмотрел ее и принялся накладывать импровизированный жгут из платков и авторучки.
Одемар – одними губами – проговорил:
– Ей нужна помощь, мы должны вызвать доктора.
– Вы не принесете воды из ванной?
Анна Одемар открыла глаза. Она посмотрела на повязку на своей руке, на Графа, на своего деверя.
– Фридрих!
– Бога ради, Анна, что случилось?
– Она стреляла в меня, она убила бы меня, но Леон бросился на нее, как молния. Я ничего не понимала, пока она не закрыла на ключ дверь и не вынула из своей сумки пистолет. Леон выхватил его и выстрелил ей в лоб. Она мертва?
– Боюсь, что да.
– Его посадят в тюрьму за то, что он спас мою жизнь?
– В тюрьму? Нет!
В дверь громко постучали. Граф уверенно произнес:
– Я посмотрю, кто там, господин Одемар, а вы все-таки принесите воды. И лучше закрыть на ключ дверь в ванную.
Одемар двинулся, словно слепой. Граф повернул ключ и потянул за ручку – в коридоре стояла совершенно белая Беата, позади нее – старый Анри и служанка. Беата громко спросила:
– Где отец? Я видела, как он поднимался сюда. Что случилось?
– Убита Эмма Гаст.
– Госпожа Гаст?
– И ваша тетя ранена в руку. Мы, конечно, вызовем полицию. Госпожа Одемар, ваш отец не хочет, чтобы вы заходили сюда. Не спуститесь ли вы вместе со слугами вниз?
Не сводя с Графа глаз, девушка ошеломленно попятилась. Граф вновь закрыл дверь на ключ и вернулся к столу. Из ванной появился Фридрих Одемар со стаканом воды в руке. Граф взял стакан и поднес его к губам госпожи Одемар – женщина отпила немного и вопросительно посмотрела на него.
– Останьтесь, пожалуйста, здесь, если сможете выдержать это еще несколько минут, – попросил он. – Так будет лучше и для всех нас, и для полиции: они не любят, когда свидетели покидают место происшествия.
– Я смогу выдержать все, что угодно. Я хочу рассказать полиции об этом кошмаре!
Леон переводил взгляд с одного собеседника на другого, то и дело возвращаясь к испачканным в крови пальцам матери, губы его кривились. Одемар снова схватил парня за локоть.
– Подойди к окну, мой мальчик. Подойди и посмотри в окно.
– Мне не разрешают подходить к окну!
– Сегодня – можно.
– Но уже темно.
Одемар беспомощно осмотрелся.
– Господи, где же Карсон? Почему не приходит Карсон?
– Он пошел на почту, Фридрих, – прошептала Анна Одемар. – Леон, ты любишь смотреть на огни. – Ее голос прервался, и она разразилась рыданиями.
Леон медленно подошел к крытому балкону, так же медленно повернул кресло к окну и, наконец, спустя целую вечность, опустился на мягкие подушки. Сдвинув в сторону белую прозрачную занавеску, он застыл, обращенный спиной к комнате, уставившись на Крамгассе.
Одемар наклонился к своей невестке.
– Анна, прежде чем мы пошлем за полицией, вы должны все рассказать нам. Чего ради она стреляла в вас?
– Наверное, она сошла с ума, Фридрих. – Госпожа Одемар уже справлялась со своими рыданиями. – Она потеряла все – дом, состояние, мужа, друзей, работу – все, что имела, а еще это страшное путешествие, война, пережитые нами ужас и напряжение – все это постепенно и свело ее с ума. Она часто говорила, что безденежье и зависимость убивают ее, что чужой кусок не лезет ей в горло и лучше умереть, чем быть приживалкой. Я пыталась убедить ее в нашей искренней привязанности и любви. Я мечтала, что настанут дни, когда у нас появится свой дом, а она станет нашей экономкой и будет получать пенсию, которую, наверное, можно выделить из состояния Леона. Но недавно, недели полторы назад, она начала требовать с меня огромную сумму. Сотню тысяч франков. Она сказала, что я должна их выдать наличными, и тогда она навсегда уедет отсюда.
– Сто тысяч франков?
– Я должна была придумать какую-то историю, чтобы выпросить их у вас или продать все, что у меня есть. Она предупредила, что если я кому-нибудь что-нибудь расскажу, погибнет Хильда.
– Хильда?
– Она говорила, что в Витчерхиире подстроена специальная ловушка, и стоит ей только позвонить, как Хильда попадет в нее – то ли шагнет куда-то, то ли что-то уронит, – и погибнет. Она смеялась надо мной, заявляя, что сможет подойти к телефону, когда захочет, потому что у нее есть пистолет; а если я стану болтать, то она убьет меня, а потом себя – терять-то ей нечего. Я поняла, что она безумна, но на карте стояла безопасность Хильды…
– Да она же просто бредила! Вам следовало найти способ и предупредить нас.
– Господи, каким образом? Она не оставляла меня одну. Как я могла рисковать? Я все время думала об этом телефоне. Мне казалось, я вижу собственными глазами, как Хильда берет трубку и отвечает…
