Она снова внимательным и неодобрительным взглядом обвела комнату, но затем натянула на себя, как ей казалось, приободряющую улыбку и вопросительно уставилась на меня.
– Виола говорит, что завтра я могу отправиться домой…
– А тебе есть куда идти? – участливо поинтересовалась Полина и тут же покрылась густым румянцем, – Прости, просто вчера я возвращалась домой через тот переулок и случайно подслушала ваш разговор с отцом…
– Ну и как тебе эта сцена? – посмеиваясь над ее детской растерянностью, я откинулся на две сложенные вместе подушки и тут же замер. Перед глазами пронеслась Жанна и ее минет в том самом переулке спустя две минуты после разговора с отцом, – Ты видела… все?
Брови девушки взметнулись вверх, а на губах появилась хитрая улыбка. Кажется, ее забавляла моя обеспокоенность. Ну, или то, что ей удалось застигнуть меня врасплох.
– Все… – медленно, словно пробуя каждую букву на вкус, протянула Полина, но затем между ее бровей пролегла складка, а лицо вмиг стало серьезным. – Это она тебя так?
Мы оба посмотрели на мою "боевую рану" и замолчали. Видимо, я слишком долго раздумывал, стоит ей говорить правду или нет, потому что услышал, как она села на стоявший около койки стул, но упрямо продолжала молчать.
Я пытливо заглянул в ее глаза, пытаясь понять, почему же она подслушала наш непростой разговор с отцом, посмотрела минет Жанны, но… ушла до нападения? Скорее всего, она не захотела досматривать уличную порнушку до конца и просто решила свалить. Или я тоже ей понравился, поэтому Полина просто не могла выносить это зрелище… Да, второй вариант намного вероятнее…
– Нет, это была не Жанна, – честно ответил я ей, и ее глаза непонимающе округлились. – И не отец… – легкий и почти незаметный облегченный выдох сорвался из ее губ, но настороженность никуда не пропала. – На самом деле я не видел, кто это был, потому что у меня были закрыты глаза…
Признаваться в таком было не только стыдно, но и неприятно. Тем не менее я твердо решил, что с этой девочкой у меня все будет по-другому, а начинать отношения со лжи и тайн не хотелось.
– Почему ты так уверен, что это не… Жанна, если ты не видел? – мне хотелось увидеть в ее глазах хоть каплю ревности, но там был только искренний и даже немного детский интерес. Это пока…
– Потому что Жанна была снизу, а удар был нанесен сверху. Но я почти уверен, что Жанна не просто случайный свидетель, а активный соучастник. Что-то типа отвлекающего маневра… – разглядывая свой счесанный маникюр на руках, сказал я, осознавая, как тяжело вести такие разговоры с девушкой, которая тебе не безразличнаю. – И ты должна знать, что эта Жанна для меня ничего не значит. Я ее не люблю, мы не встречаемся.
– Неужели ты не видел нападавшего? Нужно заявить в полицию. О, составить протокол! Твой отец наверняка простит и поможет тебе, когда узнает, что произошло тем вечером, если только…
"Сам не был к этому причастен", – закончил я про себя за девочку эту мысль, озвучить которую у Полины не хватило храбрости. Еще мне не понравилось, с каким холодным равнодушием она проигнорировала мое последнее предложение, словно ее на самом деле интересует только восстановление справедливости!
– В любом случае я советую тебе найти хорошего адвоката и обратиться в суд. Хотя твой отец и без меня это прекрасно знает…
– Отец… – против воли наше теплое общение задело какие-то особенные струны моей души, и я заговорил о том, о чем боялся даже подумать. – Думаю, ему будет лучше без такого сына, как я. Понимаешь, Полина, та жизнь, которую я для себя выстраивал многие годы, ведет прямиком в низы общества. И я не говорю сейчас о материальном положении, а имею в виду алкашей, наркоманов, прожигателей жизни…
– Важно, что ты это понимаешь, а значит, готов исправиться! – ее рука неожиданно накрыла мою ладонь… Этот простой жест вызвал самую что ни на есть судорогу в кончиках пальцев, которая медленно прошла по всему телу и ударила в самое сердце. Черт, это было даже физически больно! Но одновременно так приятно… Маленькая девочка одним гребаным прикосновением разрушила тщательно выстроенный мною барьер, закрывающий не только от лишнего внимания, но и возможных душевных травм. В тот момент я понял, что она может стать моей погибелью, ведь отныне любое ее слово имеет для меня колоссальное значение.
"Влюбленный придурок!" – обозвал меня внутренний голос, и я был с ним согласен.
Когда моя рука сжала ее хрупкую ручку, то в светлых глаза Полины появилось какое-то растерянное непонимание происходящего. Словно вместо овсянки ей на завтрак принести зубную пасту. Судя по ее сжатым в тонкую линию пухлым губам, она собралась сказать мне какую-то гадость, но, бросив сочувственный взгляд на мою рану, молча одернула руку и сбивчиво пробормотала:
– Пойду я домой… Хотела тебя поддержать, а ты…
– НЕТ! Прошу… Посиди со мной… – от понимания, сколько печали и тоски сейчас в моем голосе, мне самому стало противно. Не хотелось пугать ее внезапными чувствами, поэтому я придумал вполне себе реальную причину ее задержать: – Виола заходит ко мне раз в день, чтобы оставить еду… Отца не хочу пока напрягать… Мне совершенно не с кем поговорить… Останься хотя бы на полчаса, а потом я не буду тебя задерживать.
– Хорошо… – спустя целую минуту, тяжело выдохнув, сказала Полина, и мне показалось, что это решение было принято после долгой внутренней борьбы. Только вот с чем боролась?.. – Один вопрос мучил меня с самого нашего необычного знакомства… Почему "Виола-балетки"?
– Слушай… – посмеивался от внезапно возникших воспоминаний, и мне вдруг показалось жизненно необходимым поделиться с ней всем: и горестями, и печалями. – Мой отец и Виола тогда только были помолвлены, а так как она приехала из Америки, знакомых в Москве у нее практически не было… Да и те были настоящими су… В общем, звонит она мне и говорит: "Роберт, ЧП! Срочно беги в "МоскоуТаун"!", это такой торговый центр… Не знаю, какой черт меня дернул, но в этот день я как раз завтракал в баре напротив. В противном случае никогда бы не приехал… – я увидел, как лицо Полины скривилось от несогласия. Оно и понятно – девочка просто ангел. – Так вот… Захожу я в кафешку "СанШайн" и вижу, как она спокойно себе сидит и попивает чаек. Хотел было уже развернутся и уйти, как поймал ее потерянный и затравленный взгляд… Оказывается, Виола наступила обеими ногами в жвачку и просидела в одной позе довольно долго… А затем, с желанием расплатиться у кассы, она вскочила с места, и подошва позорно оторвалась от обеих балеток, оставив на ее ногах только "каркас" обуви…
– И что ты сделал? – с интересом спросила она меня, чем добавила энтузиазма.
– Пошел и купил ей новые балетки! – я равнодушно пожал плечами, словно это логичный конец истории, но Полина на мгновение замерла, а затем расхохоталась.
Я смотрел на эту красивую улыбку, живой смех, горящие глаза, и сердце болезненно сжималось от мысли, что мне придется снова позволить ей выйти из этой комнаты и оставить меня одного. Поэтому я решился на отчаянный шаг…
