Не знаю, виной этому была все еще воспаленная после порки кожа или флюиды, исходящие от мужчины, но тело превратилось в наэлектризованный нерв. Мне казалось, что каждая клеточка моего естества реагирует на него, словно принимая своего хозяина. И пусть он не был владыкой моего сердца, но телом он владел безоговорочно.
Наконец его руки замерли, и несколько мучительно долгих секунд я не чувствовала ничего. Но затем его рука не сильно шлепнула по моей ягодице, завершая этот чувственный ритуал, после чего он монотонно, не выражая никаких эмоций, сказал:
– Все. Теперь спи, мышка.
Вернув на место мою пижаму и слегка накрыв меня покрывалом, Роберт вышел, оставив на столе включенную лампу.
Мои внутренне "Я" разбилось на два лагеря. Первый умилялся внезапной заботе мужчины, который смотрел на меня все это время с самым холодным взглядом, на который был только способен человек. А второй находил в каждом его поступке логическое объяснение. Вызвал врача – не хотел труп в доме. Проверил антибиотики на предмет аллергии – это скорее его щепетильность и профессионализм виноваты. Вколол лекарство сам – значит… А вот тут у меня картинка не сходилась. Ведь есть же Клавдия, которая наверняка могла такое уметь, да и доктор был в доме, почему бы ему не заняться этой работой? Предположим, что он не хотел показывать посторонним мою исполосованную попу, но почему же тогда не задумывался об этом, когда вызвал стилиста на дом?
Размышляя над этими непростыми вопросами, я провалилась в удивительно спокойный и безоблачный сон.
Глава 9
Роберт. Три года назад…
Звенящая тишина в ушах и горький привкус стали первым, что я почувствовал, едва придя в себя. Открыть глаза с первого раза не вышло, поэтому я долго прислушивался к тишине и заключил, что рядом со мной кто-то сидит. Где-то глубоко в душе теплилась надежда, что это Полина, но голос Виолы развеял пустые мечты:
– Прости, пришлось вколоть тебе общий наркоз, и ты провалялся в отключке сутки… У меня просто не было снотворного, – ее голос был непривычно низким, неуверенным и… сожалеющим, что совершенно шло в контраст с обычным поведением Виолы. Что-то явно случилось, и она пыталась мне это сказать. – Мне жаль…
– Тварь, хрен я теперь без бати найду ее… – проворчал я, все еще пытаясь открыть глаза. – Придется идти к нему на ковер и умолять на коленях принять обратно. Но я найду ее. И отомщу тебе, что помогла ей сбежать! Можешь прощаться со своей подвальной хирургией!
– Причем тут девочка?! – злобно и непонимающе перебила меня Виола, словно я путал божий дар с яичницей. – Я спасла ее от такого урода, как ты! Зачем тебе школьница, Роберт? Тебе мало всех баб, которые вешаются на тебя по углам? Выбери любую другую и трахай ее, а психику Полины пощади! Она хорошая девочка и чистая… – я было хотел ответить ей, но ее тяжелая для моего нынешнего состояния рука упала мне на губы, не давая сказать ни слова: – Есть другая новость… Более важная для тебя. Твой отец… Он… Он…
Ее рука медленно сползла с моих губ и ударилась о бортик железной кровати, но отчетливый запах виски, исходящий от ее мягких пальцев, я почувствовать успел. Кажется, дело было дрянь, ведь, сколько я знаю Виолу, она пила только раз – после окончания отношений с отцом.
– Тем же вечером, что тебя ранили, на него напали… Ножевое ранение. Смертельное. Тоже недалеко от "Кашемира". СМИ пишут, что либо ты это совершил, либо тебя тоже убили… или похитили, – ее рука тяжелой печатью упала на мое предплечье, словно подтверждая, что это не страшный сон, а чудовищная реальность, и Виола прошептала мне прямо в ухо слова, которые стали пророчеством для меня на долгие годы: – Мальчик, кажется, тебя ждет тяжелый год или даже жизнь… Ты очень сильно повзрослеешь, перестанешь доверять людям и станешь черствым, как кусок гранита. Но если ты хочешь выжить в мире бизнеса, другого варианта у тебя нет.
Полина. Наши дни…
Мне снились облака, такие голубые-голубые, словно на них кто-то разлил краску и капнул туда немного воды. Необычайное чувство легкости было в теле, заставляющее скакать по зеленой высокой траве, как попрыгунчик.
Внезапно вдали появился размытый силуэт, похожий на черную воронку. Мне бы самое время испугаться, но интерес победил, и я направилась прямиком к темному пятну.
С каждым шагом становилось понятно, что это не кто иной, как… Роберт. И когда я убедилась в этом окончательно, то ускорила шаг вдвое. Мужчина тоже заметил меня, но ничего не говорил. Просто молчал и смотрел, как на огонь, воду…
Я тоже ничего не говорила. Не потому, что нечего было сказать, просто не видела такой необходимости. Было достаточно того, что он рядом и все хорошо…
Как вдруг за спиной Роберта метнулась какая-то тень. Сперва я решила, что это ветер играет ветвями, но затем увидела очертания ножа на траве… В сознание отчаянно вторглась мысль, что сейчас произойдет…
Мне хотелось закричать, предупредить Роберта, помочь ему… Но я могла только стоять и смотреть, как рука незнакомца размахивается за спиной Шаворского и пронзает его очень глубоко для обычного ножа. Затем тело мужчины неестественно ярко вспыхивает алым пламенем, а черная дыра, внезапно открывшаяся у него под ногами, затягивает в неизвестную пучину, полную гнетущей темноты.
В тот момент я проснулась, слетев с кровати, как ошпаренная кипятком, и побежала в холл. Мне нужно было найти Роберта, предупредить его, помочь, спасти…
Только вот с каждым моим шагом реальность медленно вторгалась в затуманенное сознание, оттесняя собой ужасно реалистичный сон. И когда я налетела на перепуганную Клавдию, то поняла, что совершила небывалую глупость.
– Боже мой, детка… Что стряслось?! – женщина, спокойно натирающая большую прозрачную вазу, не ожидала такого нашествия и, едва удержав ее, гневно сверкнула на меня глазами. Видимо, выражение моего лица ее чем-то обеспокоило, так как она тут же переменилась и, сведя брови на переносице, серьезно спросила: – Температура? Тошнота? Головная боль?
Замерев на секунду, я задумалась и вытерла пот со лба… Ну вот что я должна была ей сказать? Что какой-то сон заставил меня лететь по дому, будто я ненормальная, что, разбуди меня среди ночи, я брошусь спасать человека, который насильно держит меня в своем доме? Ну уж нет!
– Просто хочу воды, – солгала я и мило улыбнулась. Было видно, что Клавдия мне ни капли не поверила, но вмешиваться не стала. – Где у вас тут кухня?
Меня провели в большую просторную столовую с панорамными окнами, белой мебелью и светлыми обоями. Все выглядело так дорого и… пафосно, что было страшно даже притрагиваться к чему-либо, не то чтобы пить или есть на большом позолоченном столе.
– А есть другое место? – извиняющимся голосом прошептала я и тут же покраснела, понимая, что Клавдия вполне себе может принять это за избалованность. Но глаза женщины, как и глаза хозяина этого дома, всегда выражали только одну эмоцию, в ее случае – добродушие, что полностью отличало ее от Роберта…
