Она молча провела меня на кухню, которая в моем понимании должна гордо называть себя тронным залом. Не понимаю, зачем одинокому мужчине столько рабочих поверхностей, холодильников и полочек… Наверняка он их даже ни разу не открывал.
– А тут часто бывают гости? Девушки, например? – осторожно спросила я женщину, которая положила мне вкусно пахнущую овсянку с яблоками и налила ромашковый чай. Мне было не видно лица Клавдии, но то, как она вздрогнула, услышав вопрос, значило только одно – девушек тут было достаточно. – Если Вы думаете, что я пойду закатывать истерики Роберту по этому поводу, Вы ошибаетесь. Мне нет до него никакого дела.
Не успела я договорить, как Клавдия каким-то безумным взглядом посмотрела на меня, чем заставила замолкнуть. Более того, женщина схватила меня за руку и заговорщицки прошептала в самое лицо:
– Я уже поняла, что ты подслушала наш разговор со Славиком. Только тогда ты могла узнать мое имя… Я ведь не представлялась тебе…
– Ваши личные дела меня…
– Послушай! – еще раз перебила она меня и больнее сдавила руку. – Этот спор… Про него никто не должен узнать! Роберт нас всех на улицу выгонит.
В моей памяти всплыл давно забытый от пережитого стресса разговор, который благодаря домработнице приобретал какую-то особую таинственность. А ведь тогда, наблюдая за дружеской болтовней охранника и Клавдии, я не вникала в их диалог, а пропускала мимо ушей, так как собиралась бежать.
– Хорошо, – наконец ответила я, и женщина тяжело выдохнула, ослабив хватку. – Только у меня одно условие. Вы в подробностях расскажете про это пари, иначе я пойду к Роберту с той информацией, что услышала. Если я не могу ее правильно растолковать, то он точно сможет.
Это был блеф, я бы никогда не стала подставлять другого ради такой ерунды, несмотря на то, что я юрист. Мне была нужна только информация о человеке, под фотографией которого в моей личной внутренней картотеке стоял жирный вопросительный знак.
Несколько долгих минут женщина не выпускала мою руку и заглядывала в глаза, словно пыталась решить, можно мне верить или нет. Видимо, не найдя аргументов "против", все же отпустила и отошла от стола, принявшись с интересом рассматривать и мять свой идеально отутюженный белый фартук.
– В этом доме, в Вашей, Полина, комнате постоянно живут барышни. Спальня на третьем этаже никогда не пустует, и у каждой девушки есть свой срок. Они не выходят из дома во время пребывания здесь, а потом пропадают. Славик должен отвозить их домой, и дело с концом. Но едва успевает он отвезти одну, как появляется новая…
Ее слова эхом отдавались в моей голове, а особенно презрительный голос женщины жирной кляксой ударял по репутации Роберта, которая только-только начала восстанавливаться после его вчерашней внезапной заботы. Мне не хотелось это слушать, будто эта правда падает пятном на МОЮ репутацию. Словно она говорила не о Роберте, а отчитывала меня. Хотелось попросить ее замолчать, но я, сцепив зубы слушала, так как понимала, что пластырь нужно отрывать сразу, а не отщипывать по кусочку… Набравшись еще больше мужества, я даже решила задать уточняющие вопросы, которые рекой посыпались из меня под округлившиеся глаза Клавдии:
– Получается, меня привезли сразу после какой-то девушки? Какой она была? И вы с охранником делали ставки, как скоро Роберт выставит меня за дверь? Все девушки находились тут принудительно? Вы нам всем хотя бы разное постельное белье даете?
– Я отвечаю на эти вопросы, и мы отпускаем ситуацию раз и навсегда, хорошо? – спросила как отрезала, и мне ничего не оставалось, как кивнуть, предвкушая новую порцию холодной воды на голову. – Так как Роберт какое-то время жил в Америке, комната пустовала. Но у него ведь есть дом в Нью-Йорке… И я уверена, что там есть такая же комната. Девушка, которая жила в этом доме перед тобой, была моделью из журнала. Я даже видела ее однажды на обложке "StarsTIME". Если найду этот журнал – покажу. Она продержалась тут ничтожно мало, пять дней, и Роберт ее отослал. Мы с персоналом часто спорим на эту тему… И никто, повторяю, никто не должен знать об этом. Что там дальше по вопросам? Ах, да… Принудительно?! Не смеши меня. Они запрыгивали в койку хозяина с разбега, но не знали, что это батут, который быстренько отпружинит их обратно, – женщина замолчала, словно ожидая, когда я рассмеюсь над ее шуткой, но мне было не до этого. Я жадно глотала информацию, перестав дышать и моргать. Поэтому она просто продолжила, едва уловимо закатив глаза: – Раньше у всех было одно и то же постельное белье, но перед твоим вселением в дом в комнате только закончился ремонт. Никто там не жил, и все белье покупали под новый дизайн.
Не говоря больше ни слова, она ненадолго задумалась и, кивнув своим мыслям, быстренько посеменила в сторону выхода.
– Клавдия… – еле слышно окликнула я ее, но та обернулась так резко, как от удара током. – По вашему спору, сколько я тут продержусь?
– Все ставят на четыре дня… – немного задумавшись, сказала она, но затем улыбнулась и добавила: – Но я ставила на год. Есть в тебе что-то такое… Наверное, дело в неопытности.
Так и не закончив свою мысль, она молча удалилась, оставив меня с овсянкой и своими размышлениями наедине.
День тянулся очень долго и мучительно. Роберт был на работе, к входной двери я подходить уже боялась, а телефон у меня забрали еще при "заселении". Поэтому с момента завтрака я не выходила за пределы своей "хижины", то засыпая на кровати, то бездумно слоняясь по комнате, то отрешенно пялясь в окно на птиц и деревья, но тем не менее чувствовала себя прекрасно. Вчерашней температуры я не ощущала, да и градусник показывал, что я абсолютно здорова… Клавдия заглядывала ко мне два раза и приносила обед и ужин, которые я с радостью умяла за обе щеки, посчитав это одним из множества развлечений в этом "дружелюбном" доме.
Несмотря на добрые улыбки домработницы, она больше не пыталась со мной заговорить, если не было на то острой необходимости. Было ощущение, что она боится, что одно ее неверное слово или движение – и я побегу жаловаться Роберту. От этого становилось скверно на душе…
Было уже часов девять вечера, когда дверь в комнату резко распахнулась, впуская внутрь яркий луч коридорного света. У себя в комнате я его не включала, так как привыкла использовать электричество по надобности и экономила.
Роберт застал меня в необычном положении… Я как раз делала "березку" на кровати, потому что… Да просто делала, и все тут! Еще один такой день взаперти – и я не такое начну вытворять…
– Я вижу, тебе уже лучше, – немного иронично заметил мужчина, когда я с грохотом повалилась на пол. Стараясь выглядеть как можно более непринужденно, я села на кровати и волком уставилась на него. Мужчина изучающе прошелся взглядом по моему телу, но остановился все же на лице и умерил мой пыл жестким вопросом: – Какого хрена у тебя опять случилось, Полина?
У меня был целый день, чтобы подумать над словами Клавдии, и я решила, что лучший для меня вариант проживания в этом доме – отгородиться от Роберта эмоционально, если физически не получится… Он захочет секса – я пересплю с ним и забуду, а главное – никаких скандалов, а значит, и порки! Думаю, мое хорошее поведение быстро надоест ему, а это значит, домой я поеду уже через пару дней.
