– Давай подождем еще пять минут! – внезапно в памяти всплыли события трехмесячной давности и взволнованное лицо Виолы, поглядывающей на трап личного самолета, уже как полчаса готового к отлету: – Прошу тебя. Всего пять минут.
Мне не нравилось напряжение женщины, ее загадочный прищур и настойчивое желание не смотреть мне в глаза. Подозвав к себе Юру, личного телохранителя Виолы, я коротко спросил у него:
– Места посещения Виолы за последние сутки, – мужчина беспрекословно принялся перечислять без единого вопроса. Какое-то время я слушал его, не перебивая, а затем ошеломленно замер, едва тот назвал адрес проживания Полины.
Все. Картинка сложилась. Все фигуры встали на место. Виола ждала ее. Блядь…
– Почему ты так странно на меня смотришь? Роберт, не пугай меня… – сбивчиво спросила меня женщина с глазами по пять рублей, неуютно поежившись на месте и снова отведя взгляд.
– Зачем ты ходила к Полине? – хотелось вложить в голос как можно больше негодования и недовольства, но получилось уж слишком резко, и я попытался исправиться: – Мышка хочет спокойной жизни, а не постоянных нашествий от нашей семейки к себе домой. Оставь. Ее. В покое!
– Видимо, она и вправду сделала свой выбор, – грустно прошептала себе под нос Виола, откинувшись на спинку кресла, а затем в два раза тише: – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, девочка…
Внезапный стук в дверь вернул меня в реальность, заставив вспомнить, что я все же директор и должен выбрать себе юриста для американского филиала компании. Черт, несмотря на популярность данной специальности в вузах, у меня на собеседованиях не было ни одного достойного кандидата. Как они прошли остальные этапы кастинга – ума не приложу!
– Входите, – отдал распоряжение и окунулся в тендерные таблицы, высланные мне новым директором московского филиала. Судя по стуку каблуков, очередная жертва юридического факультета уверенно прошла к моему рабочему месту и тут же положила пакет документов прямо на стол передо мной, не став присаживаться. Нажав клавишу "сохранить" и "отправить", я подхватил поданные мне в черной папке листы и, медленно изучая каждый из них, начал привычно комментировать: – Так… сертификаты об окончании языковых курсов: английский, русский, украинский, немецкий, французский, польский, корейский и основы китайского… – посмотрев на даты последних сертификатов, я благосклонно подметил, что несколько языков девушка освоила за последние три месяца. Казалось бы, этот невероятный факт делает ей честь, но для меня это очередной звоночек. На кой черт ей срочно понадобилось столько дополнительных языков? Сон страшный приснился? Или это новый человек от расформированного "Privat" появился с кучей липовых сертификатов? – Скажите, зачем Вам внезапно понадобились четыре дополнительных языка в таком срочном порядке?
Молчание затянулось, а я продолжал изучать остальные, более старые сертификаты, пока не дошел до диплома… Юридического… Красного диплома "Бауманки".
– Потому что один чертовски своенравный и эксцентричный начальник заявил мне, что резюме недостаточно впечатляющее и с подобной бумажкой меня никуда не возьмут! – женский тоненький голосок попытался сказать это в шутку, но получилось как-то хрипло и робко.
Не веря своим ушам, слушая удары ускорившегося сердца, я моментально поднял взгляд и напоролся на худощавое тело девушки, которая смотрелась в черном свободном платье как в мешке. Ее руки обнимали хрупкую талию, будто защищая хозяйку от внешнего мира или удерживая от непрошеного обморока, а глаза выдавали волнение, но оставались такими же умными, уверенными и пронзительными, как и всегда, в противовес легкой и нежной, как лепестки роз или сладкий мусс, улыбке.
– Здравствуй, Полина… – тяжело сглотнув, я все же выдавил из себя эти два слова, будучи абсолютно уверенным, что внешне мое необъяснимое волнение и трепещущее чувство где-то глубоко внутри никак не проявится. Жадно ловя взглядом каждый миллиметр ее тела, я спокойно спросил: – Какими судьбами?
Черт, кажется, месяцы ожидания прошли не зря. Моя мышка таки сделала свой выбор…
*Мидтаун Манхеттен – Манхеттен считается главным районом Нью-Йорка и подразделяется на три части – Верхний Манхэттен, Даунтаун и Мидтаун. В Мидтаун располагается самое большое количество небоскребов Нью-Йорка. Ежедневно туда приезжают на работу больше трех миллионов людей. Там находятся самые популярные здания и площади Нью-Йорка.
Полина.
Мелкая дрожь пробирала продрогшее нутро и выливалась в щекочущие мурашки по спине. Приходилось еле заметно переминаться с ноги на ногу, дабы сбить тремор, охвативший все тело, едва я вошла в кабинет Роберта.
Я слишком долго настраивалась, прежде чем войти внутрь. Секретарше Саманте пришлось даже грубовато поторопить меня… Уверяла себя, что человек в кабинете больше не вызовет внутри никаких эмоций, а разъедающее, как серная кислота, чувство, что я испытываю все это время, больше относится к воспоминаниям, но… Стоило мне переступить порог территории Шаворского, как острый запах его мужского либидо ударил в нос привычной и такой родной свежестью, смешанной с тонкими нотками лимонной власти и терпким привкусом тягучей уверенности.
"О, да! Теперь я наконец дома…" – было первой моей мыслью.
И сейчас, глядя в его немного осунувшееся от усталости лицо, в глаза, похожие на два бездонных черных озера, я не могла не окунуться с головой в этом омут. Меня трясло и передергивало от желания кинуться к нему в объятия и расцеловать каждый сантиметр его длинноватой густой бороды, худощавых щек, запустить руки в сероватые волосы и разгладить губами упрямую морщинку между бровями, которая всегда появлялась там в моменты активного мыслительного процесса.
Тем не менее я понятия не имела о жизни мужчины все эти три месяца. Возможно, он не рад меня видеть? Может быть, Роберт давно забыл мое имя? А вдруг он… влюблен? Или уже обручен с другой?
Последняя мысль оказалась настолько болезненной, что натянуто улыбаться оказалось уже выше моих сил и я отвела взгляд от ничего не выражающего лица, внимательно засмотревшись на свои черные замшевые сапоги на высоких каблуках, решив все же ответить на глупый вопрос мужчины, дабы пауза не казалась такой гнетущей.
– Работа в Нью-Йорке достаточно перспективная, высокооплачиваемая, да и жизнь в Америке, знаешь ли… – едва слышно пробухтела себе под нос. Сердце билось так сильно, что грозило вырваться из груди и бросить свою глупую, непонятно на что рассчитывающую хозяйку. Пульс оглушил меня полностью, удавалось только слышать свое же учащенное дыхание, но я тихо прошептала: – Я прошла все шесть этапов твоего чертового кастинга и все же надеюсь, что хотя бы теперь достойна этой работы.
– Ты достойна намного большего, Полина… – тихий голос прямо передо мной заставил испуганно поднять глаза и еще плотнее обнять себя руками. Мужчина каким-то волшебным образом успел бесшумно встать из кресла и, словно пантера на охоте, подобраться ко мне, остановившись в опасной близости – расстоянии вытянутой ладони. Роберт так сладко протянул мое имя, словно смаковал старое дорогое вино, изучая на языке его тонкий изысканный вкус. А пьяной от его тихого хрипа почему-то себя почувствовала я: – Тебе нужно было три месяца, чтобы принять решение… быть со мной. Именно поэтому ты не пришла тогда?
