Громкая мелодия сотового моментально отрезвила меня, возвращая из ностальгии по пещерному укладу жизни в унылую и скучную современность. Нет, ну не мать ведь его ети неоднократно! Вот какого же хрена опять я позволил себе не только вообще заморочиться на околосветочковые фантазии, но и домечтался до полноценного стояка? В своих подтекающих мозгах уже прикончил сопляка-соперника, присвоил, отымел по-всякому и даже дошел до выяснения отношений прошлых и нынешних. Посреди дня! В собственном рабочем кабинете!
Глава 7
С приездом Мегеры ситуация изменилась странным образом. Босс больше ни на кого не орал. Он был улыбчив, великодушен и безотказен. Любому, кто смог прорваться до его тела. Просто потому, что поток посетителей на девяносто пять процентов разворачивала Александра. Его почтовый ящик проверяла она, и все звонки на внутренний номер директора теперь тоже попадали только к ней. Даже на его мобильный. Круглосуточно. Никто не мог дозвониться до Максима Владимировича, минуя Великую и Ужасную. Я когда-то мнила себя мымрой? А потом думала, что Макс – зверь? Пфр! Подписать накладную на оборудование за полмиллиона? А почему директор? Потому что сумма свыше тридцати тысяч рублей? А кто так говорит? Финансовый директор? А кто у нас был финансовым директором? Как это все еще есть? Если не перепишет учетную политику к завтрашнему утру, будет бывшим. Кого не найдем? Финансового директора не найдем? Да только вот пару дней назад провели по скайпу собеседование с несколькими кандидатами из соседней области. На восемьдесят тыщ чистыми белой зарплаты плюс бонусы в конверте? Шутите? Готовы завтра. Да, к утру будет нормально. Нет, директору отправлять не надо, зачем грузить занятого человека ерундой? Мы и сами грамотные, сюда, в приемную шлите, если нас устроит, он ее подпишет. Что значит, не контролирует ситуацию? Его дело – внешняя политика компании и основная стратегия развития на ближайшие десять лет. А происходящим внутри должны владеть те, кому он доверяет и кто назначен на должность за мозги и умении брать на себя ответственность. А вы не волнуйтесь, выборочная проверка идет постоянно. Вот, кстати, хорошо, что напомнили. У Маркина в филиале что-то подозрительно часто продукцию переводят в брак и списывают, а в комиссии сплошные кумовья да соседи по кооперативу. Непорядок. Непорядок не то, что кумовья и соседи – это реалии нашей жизни. Непорядок, что западло должно быть у своих крысить. Беспредел это. Ну да, есть грешок, пользуемся воровским жаргоном. Но вы все же свояку своему намекните, что ему бы не помешало эти понятия выучить сейчас, на свободе. И проникнуться. Ну, дабы не пришлось учиться у параши. Да, да, так и передайте – у па-ра-ши. Вы серьезно? Всего лишь секретарь? Кто? Я? Милейший, советую вспомнить, кем были дю Трамбле, Распутин и Суслов. И вы, наконец, уясните мою роль в жизни вашего предприятия.
Я тихо млела и фигела, впитывая ее интонации, ее умный сарказм, ее черный юмор и даже к месту вставленный «матерок», нет-нет да и вырывавшийся из красиво очерченных и умело подведенных яркой губной помадой уст. Я совершенно искренне охреневала от того объема информации, который эта дама успевала не просто пропустить через себя, но еще и молниеносно переработать и принять решение. Помнится, она просила у директора неделю? За три рабочих дня она провела десять совещаний – с каждой из крупных служб. На совещаниях все не просто молчали. Все судорожно конспектировали каждое слово. Наслышанные о первых разгромных выволочках айтишники предусмотрительно записали ее речь на диктофоны. И не зря: она сыпала без пауз такими терминами, которые, похоже, даже нашим повелителям программ и железа были непривычны. Я заскочила к ним на следующий день после встречи по новой концепции отдела ИТ и на подходе к кабинету услышала:
– Б*ядь, что это за Матрица! Она вообще человек? Или андроид нового типа? Откуда бабка может столько знать об облачных вычислениях?
– Мальчики, что за шум? – полюбопытствовала я.
– Ничего, – хмуро буркнул Серега – начальник наших местных вундеркиндов. – Старуха якобы от имени босса задания такие дает, что хоть вешайся.
– А что за задания?
– Ну, к примеру, за два дня надо кинуть ей приблизительную смету и график по переходу на диадок документооборот, ну так, говорит, хотя бы х*й с пальцем сложите, а я дальше сама прикину. Нормально вообще? Или вот мне только что позвонила и сказала, что до обеда надо отправить ей положение об использовании мобильной связи и проект приказа с лимитами на месяц.
– А что тут сложного? Это я про положение.
– Светик, ты от нее, что ли, переопылилась?
– Да нет. Блин, Сергей, я тебе это еще при Нилыче говорила. А ты мне что? Да на фиг надо? И так все видно. А не видно ни фига. Народ лимитов не помнит, трындит, как по личным, у нас на мобильную связь только на основную базу улетает сам знаешь сколько – до восьмидесяти тысяч ежемесячно. Это же около лимона в год!
– Ой, можно подумать, это много!
– Много, Сереж. В наших условиях много. Филиалов у нас сколько? Вот и посчитай. Давай, поройся в почте. Я тебе, точно помню, еще тогда отправила наброски и по положению, и по табличке с лимитами.
– Точно. От же шь… Считай, выручила меня. Буду должен.
А с тем, кто будет сидеть в приемной, решилось так: мою Лялю, после непродолжительного разговора с Алекс тет-а-тет, содержание которого мне не захотела передать даже доверявшая практически все свои горести и беды девчонка, перевели в отдел розничных продаж. Еще через пару недель взгрустнувшая поначалу Ляля порхала, щебетала и светилась от счастья. Как выяснилось, в отдел розничных продаж приходили в основном покупатели-мужики. И вот тут моей Мартышке, что называется, пошла масть. Ящики ее тумбочки за несколько дней оказались забиты шоколадками, а отдел завалили заявками на продукцию – мелкими партиями, но, курочка по зернышку, как говорят.
Мне же директор поручил расплывчатую по срокам и инструментам задачу по описанию бизнес-процессов компании с целью их дальнейшей оптимизации. Мол, раз была помощником предыдущего генерального, значит, знаешь работу всех структурных подразделений и всех занятых в этих самых процессах людей. Но, как известно, работа эта трудоемкая и кропотливая, требующая определенных усилий и концентрации, а следовательно, в приемной я пока сидеть не смогу, нет, никак. В приемной пока порулит Алекс, которой и надо – временно, исключительно временно – передать дела.
Ночами я сидела дома и под могучий храп Дэна штудировала где-то новую литературу, где-то знакомые, но выветрившиеся из памяти учебники, изучала примеры подобной документации, вырытой в интернете. И материлась. Понимала, что Макс прав, но все равно материлась. А иногда плакала. Просто потому что с его вторым пришествием в мою жизнь я снова потеряла над ней – своей жизнью – контроль. И это сбивало с толку. Это нервировало с одной стороны, вдохновляло с другой. Мне хотелось перемен, но я их страшилась. А еще я страшилась тех, старых, похороненных глубоко-глубоко на дне моей памяти воспоминаний и желаний, которые эти чертовы перемены опять будили. Будили наяву и снились ночами. Сны были… жаркими. Такими жаркими, что просыпалась я мокрой. Причем мокрой оказывалась не только спина, но и пижамные штанишки. Я даже однажды ночью испугала Дэна, разбудив его громким стоном. А стонала я потому, что мне опять снились руки – большие мужские руки, что довели меня до самого яркого в моей жизни оргазма в темной учительской двенадцать лет назад. И проклинала неизвестного коллегу, потревожившего нас в тот миг, и свою трусость, которая, в очередной раз паникой затопив мое сознание, не дала мне тогда перешагнуть через свой неистребимый страх перед мужчиной и испытать то, чего так яростно и настойчиво требовало тело в присутствии мелкого засранца-школяра, моментально каменевшее рядом с остальными представителями этого сильного – как бы ты ни сопротивлялась, сильнее тебя – пола. Если бы не чья-та неудавшаяся попытка попасть в запертую изнутри учительскую, случившаяся так не вовремя, я бы наверняка прошла с Максом до самого конца двенадцать лет назад. И сейчас я бы не фантазировала, тупо уставившись в монитор, а с наслаждением и тайным превосходством вспоминала бы в малейших подробностях каждое его движение глубоко внутри, каждый его рывок, каждый сорванный с его губ хрип… Ну вот, опять сводную таблицу переделывать надо, чертовщина какая-то.
