– Но, Алекс, я все равно не понимаю – зачем тебе именно мы? – жалобно спросила я, пытаясь осмыслить сказанное.
– Хм, ну, надеюсь, ты девочка достаточно умная для того, чтобы похоронить в своей светлой головушке на пару лет то, что я тебе сейчас скажу. По вашему краю проходит огромная часть нефтяного трубопровода, вроде как частного, но имеющего государственное значение. Через три-четыре года владелец этого трубопровода для увеличения пропускной способности своей трубы начнет строительство большого количества насосных станций по всему маршруту, генплан вот-вот должны одобрить. И его одобрят, это я уже тоже знаю, даже читала черновик протокола решения акционеров. И на эту стройку понадобится большое количество очень специфического оборудования – именно такого, какое вы в состоянии будете выпускать после дорогостоящей, но очень нужной мне модернизации производства. Я, конечно, потрачусь на нее немало, но логистическая составляющая, с учетом того, что мы находимся практически рядом – ну, по меркам этой страны, такова, что я в результате по-любому хапну немало бабла.
– А почему ты так уверена, что это оборудование купят именно у тебя? – изумилась я. – За такие контракты бьются насмерть, в буквальном смысле этого слова.
Хитрованка улыбнулась и выпустила аккуратное колечко ароматного дыма:
– Потому что хозяин этой трубы – мой муж.
– Алекс, ты сведешь меня с ума, – простонала я, яростно потирая глаза ладонями. – Все стоящие мужики вокруг – так или иначе твои родственники.
Мегера расхохоталась и хлебнула шампанского из тонкого хрустального бокала.
– Бывшие. Бывшие родственники. А некоторые при этом еще и стыдятся этого родства. Как тот, о котором я тебе сейчас расскажу.
Госпожа Гордон отдала опустевший фужер стюардессе, проворковав ей «Merci», и с наслаждением потянулась.
– Ой, это была та еще чумовая поездочка в Вегас. Я там отрывалась на всю катушку. Подцепила молоденького мальчика, и, прикинь, мы с ним поженились там же в Вегасе – ну, знаешь эти приколы города грехов и соблазнов: только там можно и жениться, и развестись за двадцать четыре часа. Так вот, поженились мы с ним после какой-то крутой попойки. А наутро он проснулся, оценил разницу в возрасте и решил сбежать, мол, меня невеста дома ждет, типа, простите, бабушка, все что хотите, только дайте развод. Я прикинулась оскорбленной богатой женщиной – даже не сильно врать пришлось – и заявила, что отсужу у него половину его имущества. В общем, бедолага написал мне своей собственной рукой долговое обязательство на нематериальный актив – дурачок, да? А я, сучка старая, взяла и заверила все у нотариуса, тут же, при нем. И дала ему за это развод. Давно это было. Лет десять, может, больше назад. Глупыш, – фыркнула Алекс, – надо знать, с кем под венец идешь, даже в Вегасе. Я-то знала! А за грядущий контракт я верну ему эту бумажку и уничтожу все фото и видеозаписи, свидетельствующие о нашем кратковременном, хм, близком знакомстве.
– А разве подобный документ имеет какую-то юридическую силу у нас? – не поверила я в такой примитивный «развод на лоха».
– Здесь, в России – практически нет. Но я же могу начать дело и в Штатах. И тогда ему придется несладко. Время для этого уж больно удобное. Только тронь – и вот тебе санкции, арест счетов, деловая репутация коту под хвост, все дела. Такая вот история. Водка – зло! – шаловливо погрозила пальчиком улыбающаяся Мегера.
– Погоди, но как он там оказался, в Вегасе?
– Ой, да был там с какой-то делегацией, решил на выходные смотаться в Вегас – кутнуть по-русски. С размахом. А там я такая, да по-русски хорошо говорю. Мы с ним сперва практически побратались, а после четвертой бутылки уже и пожениться решили. Как раз к концу четвертой мне мой начбез уже самое основное про мальчика и доложил. Так что умные женщины еще большее зло, чем просто водка.
– Алекс, ты – что-то запредельное для моего разума, – покачала головой я, глядя на эту невозможную манипуляторшу, с одинаковой легкостью жонглирующую миллионными суммами и человеческими судьбами. – Я иногда хочу задать тебе вопрос, на который не решаются наши айтишники – а ты кто? Ты вообще настоящая? – Для убедительности я даже притронулась пальцем к ее ухоженной руке.
Госпожа Гордон дернула бровью и странно посмотрела на меня.
– Не думаю, что это такая уж хорошая идея, но раз уж ты «моя Светлана», то рано или поздно ты все равно все узнаешь. – Она отвернулась и уставилась в черноту за стеклом иллюминатора. А я даже не решилась переспросить ее, что означает это непонятное обращение «моя Светлана».
– Тебе же наверняка интересно, откуда англичанка так хорошо знает русский язык. Все просто: я дочь русской эмигрантки, родилась уже в Англии, дома мама говорила со мной только на русском. Так уж получилось, что родители согласились на первое же брачное предложение, полученное, когда мне только исполнилось семнадцать. Уж больно партия была выгодна, а папенька к тому времени поиздержался изрядно. Вот и вышла я замуж за пятидесятилетнего трижды вдовца, промышленного магната из Бирмингема. Знатный любитель был молоденьких девочек. Субтильных и покорных, безвольных, готовых терпеть его… хм… специфические вкусы. Да только я лишь выглядела так, а вот во всем остальном мой дражайший супруг здорово ошибся. И нечаянно расшибся. Упал больно неудачно. Вот буквально только что пышущий здоровьем мужик с толстыми пальцами, любящими держать плетку, за несколько секунд – бац, и полуживой, парализованный овощ. Как в небезызвестной тебе книге господина Дюма Александра. Живыми остались лишь глаза да мозги. Моргать мог сам. Все остальное делали за него сиделки. О, на сиделок я не скупилась. И горевала совершенно искренне. Никто не мог заподозрить, что самым искренним моим несчастьем в те годы было сожаление, что мерзавец не сдох. Зато мне нечего было предъявить. Трепетная, юная девочка, не перешагнувшая порога восемнадцати лет… Разве могло такое прелестное создание быть виновной в таком жутком преступлении, как покушение на убийство? А со временем я даже стала наслаждаться этим – я приходила в его комнату, даже не прогоняя сиделок, и прилежно отчитывалась в своих успехах ведения ЕГО бизнеса. О! Ты бы видела эти налитые яростью глаза. Если бы взгляд убивал, мы бы с тобой не встретились в этом воплощении. А так мне в руки попали сразу две шикарные игрушки – его уже успешный многомилионный бизнес и он сам, беспомощный, не имеющий возможности ни возразить, ни прекратить. Я была слишком молода, не понимала рисков, связанных с ведением дел, и потому наслаждалась каждой минутой своего ученичества. И даже сообразила, сколько всего могу почерпнуть от своего мужа. Чем больше он ярился, чем краснее наливалось его мерзкое лицо, тем яснее мне становилось, что я все делаю правильно. Я ему тогда даже не изменяла – хотя могла бы это делать прямо у него на глазах, и никто ничего мне бы не смог предъявить. Да только после первого опыта с ним я и думать в ту сторону не хотела. Так что, клянусь, я расстроилась по-настоящему, когда через три с половиной года этот козел откинул копыта. И даже честно относила траур – целый год. Ах, я была безумно хороша в маленьких черных платьях от Шанель… Именно тогда, по окончании траура я встретила, наконец, мужчину, который показал мне иные отношения, – Алекс мечтательно закатила глаза и после небольшой паузы с улыбкой продолжила:
