Там был мой Макс, который смотрел на меня, говорил со мной, любил меня глазами каждую секунду и без единого слова обещал делать это и во всех возможных смыслах после. И в эту невозможную в моей жизни идиллию вдруг ворвался посторонний звук – такой противный, дребезжащий, тревожный, царапающий сердце странным предчувствием беды – зазвонил мой телефон.
– Мам, привет. Мам, тут… Ты только не волнуйся, мамуль…
Ну вот. Предчувствия оправдываются. Дэн меня называет мамой?
– Дэн, сынок, что такое? – Его напряженный тон напугал меня уже всерьез.
– Ма… – странно осекся он. – Мам, ты скоро домой вернуться планируешь?
– Дэн, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?
– Ну пока-то вроде и ничего, но вероятность имеется, – ответил он, и я услышала на заднем плане звонкий голосок Насти и чей-то совершенно посторонний бубнящий бас.
– Сын!
– Да мы за барахлом заскочили, а тут какой-то мутный тип в дверь звонит. С каким-то галимым тортиком и бутылкой. Спросил тебя и это… он заливает, что мой отец и что ты все восемнадцать лет запрещала ему видеться со мной.
Что? Какого?..
– Дэн, я скоро буду.
– Угу. А то я даже не знаю, как на него реагировать.
Только взглянув единожды на мое лицо после разговора с сыном, Макс достал телефон, вызвал такси, подозвал официанта, расплатился по счету, довел меня до гардероба и накинул на плечи шубейку. И только усевшись в приехавшую машину и крепко обняв меня за плечи, велел:
– Рассказывай.
– Макс, я, честное слово, сама в шоке. Это на самом деле может быть биологический родитель моего Дэна. Но ни о каком запрете на свидания речи быть не может в принципе. Он развелся со мной, еще когда я была беременна, он сына ни разу не видел и не желал видеть. И я совершенно не понимаю, что могло его подвигнуть на такой… закидон.
– Хм, ну, возможно, причиной послужил недавний репортаж о Дэне по центральному телевидению? Все-таки чемпион Европы среди юниоров, такое звание – достаточно веский повод познакомиться с собственным сыном. Ты так не считаешь?
– Ну, мне сложно залезть в ту голову…
– Он же у тебя был боксером?
– Был. Да. А откуда ты…
– Прости, любимая. Но волей-неволей я кое-что узнал о твоем неудачном замужестве. И даже немного больше, чем просто о замужестве. Твой бывший муж… э-э-э… боксером-то он был, но не самым успешным. И он решил, что на тренерском поприще он достигнет известности при помощи юных спортсменов, добившихся олимпийских высот под его чутким руководством. А тут такой фортель фортуны – брошенный им еще до рождения сын становится чемпионом Европы по тай-боксу. Причем без его участия. Это надо срочно исправить.
– Нет!!! – рявкнула я разъяренной тигрицей так, что бедный водитель с перепугу аж вильнул, чуть не въехав в зад какому-то бедолаге. – Я его и близко не подпущу!
– Спокойно, свет мой, не стоит оно того, чтобы создавать аварийную обстановку на дороге, – погладил мои побелевшие костяшки Макс. А я и не заметила, что кулаки сжимаю, словно готова броситься в драку сию же минуту. – Боевая ты моя золотинка, поутихни чуть, разберемся мы во всем.
Взглянув на него с благодарностью, я внезапно заметила, как опустились уголки его губ, проявляя едва наметившиеся морщинки вокруг рта, и как нахмурен лоб. И меня как пыльным мешком ударило! Это как же я сейчас при нем среагировала? Прямо как его бывшая, Джесс, что бешено сопротивлялась любому его общению с детьми, вела себя как настоящая стерва, отнимая его отцовские права, издеваясь и выматывая нервы. Я, я теперь в его глазах такая же стерва!
– Макс, прости, я не знаю, как воспринимать эту ситуацию. Ты понимаешь, он… Бывший который… Он ведь ни разу за эти годы не позвонил, не пришел, не прислал ни поздравления ребенку, ни игрушки, ни-че-го! Ни он, ни его родители, которые… Ох, да что там говорить.
Мой невозможный мужчина только погладил снова мою руку и прошептал у виска:
– Свет мой. Все будет хорошо. Верь мне. Он не сделает ничего плохого ни тебе, ни нашему Дэну.
– Нашему?
– Ну, раз ты моя, то Дэн – наш.
– Я понесу чемоданы, а ты понесешь меня? – печально усмехнулась я, потершись щекой о его руку.
– Ты и так их несла слишком долго в одиночестве. И вот это точно надо исправлять как можно скорее.
– Приехали, уважаемые. Выходить будете? – хмуро вопросил таксист, явно уже пару минут стоящий возле моего подъезда. А я и не заметила.
Я взлетела на свой этаж разозленной осой. Дверь в квартиру была открыта, а на кухне слышались мужские голоса:
– Малой, ты молодец, конечно, скорость неплохая, шаг легкий. Но вот удар левой тебе еще надо ставить. Я займусь этим. Ты вообще знаешь, что твой батя – тренер? Заслуженный причем. Знаешь? Нет? Понятное дело. Мамашка-то твоя небось ни разу и не рассказывала обо мне, да? Ну да, она такая. Вишь ты, го-о-ордая она. Оби-и-иделась, понимаешь. И ведь ни словечка не молвила про такого замечательного сына. А я, между прочим, право имею. Потому что я папка твой. Главное, сын – чемпион, а она мне даже и не сказала. Но мы это исправим. И на вид ей поставим, да? Что такое? Женщина должна знать свое место. Да, Машка?
– Вообще-то, это Настя.
– Ой, сегодня Настька, завтра Машка, дело-то такое, молодое, – глумливо загыгыкал бывший… нет, самый что ни на есть настоящий – в смысле настоящего времени – козел. Козлище!
– Что здесь происходит? – сипло спросила я. Горло перехватило при взгляде на того, кто в мои восемнадцать так болезненно разбил розовые очки влюбленности в него и весь мир. Разбил в буквальном смысле, вместе с ребром, треснувшим от знаменитого удара левой. Изменился ли он? Внешне да – обрюзг, заплыл, поседел, хотя, казалось бы, еще и сорока нет мужику. Внутренне – наверное, нет. Как был самодовольным хвастуном, часто выдававшим желаемое за действительное, так и остался.
– О! Светка явилась. И где же ты шарандалась, такая расфуфыренная?
– Мужчина, вы ничего не напутали? – совершенно спокойно, удивляясь сама себе, уточнила я.
– Ох ты, осмелела, смотрю, за это время.
– Или повзрослела достаточно для того, чтобы посмотреть на тебя еще раз и снова удивиться своей глупости. – Я расстегнула шубку, которую без слов принял Максим.
– А, да ты с хахалем! Поэтому такая дерзкая? – и, обращаясь как бы одновременно ко всем и ни к кому, добавил: – Ни стыда ни совести у бабы – ребенок в доме, а она мужиков водить вздумала. Ты давай, мил человек, шевели поршнями-то. Не видишь – семейный ужин у нас намечается.
Пожалуй, именно на этой фразе у Максима закончилось терпение.
– Дамы, мне кажется, наступил этап кратких, но эффективных переговоров. Исключительно в мужской компании. Думаю, вам обеим не помешает рюмка хереса, пока мы с джентльменами выкурим по сигаре.
