Он собирался сказать, что не сможет полюбить ее… и ей почему-то стало очень горько.
– Я не верю в любовь.
Сара растерянно заморгала.
– А если бы и верил, я все равно не хочу переживать ничего подобного в своей жизни. Любовь, романтическая любовь, туманит людям мозги и толкает их на глупые поступки.
У нее пересохло во рту. Маджед говорил о брате и женщине, которая чарами завлекла последнего в западню.
О, Маджед.
– Но я искренне верю в то, что с тобой мой брак будет счастливее, чем с кем-либо другим, кого я знаю. Сара, ты мне нравишься, а это значит очень много.
Но что будет, когда он встретит женщину, которую полюбит по-настоящему? Как это скажется на его отношении к Саре и их ребенку? Станет ли он таким же, как ее отец? А она такой же, как ее мать?
Сара не могла допустить этого.
– Как ты относишься к верности? Веришь в нее?
– Да, – сверкнул глазами Маджед и взял ее за подбородок, заставив посмотреть ему в глаза. – И если ты выйдешь за меня замуж, можешь быть уверена, ты не будешь думать о других мужчинах.
С этими словами он обхватил Сару за затылок и жадно прильнул к ее губам. Он целовал ее с такой настойчивостью, что у нее кругом пошла голова.
– Я четко изъяснил свою позицию? – оторвавшись от ее губ, спросил Маджед.
– Ты ожидаешь верности от меня. Будешь ли ты таким же требовательным к самому себе?
– Естественно. – Он горделиво вскинул подбородок. – Но опять же, я ожидаю, что моя будущая жена сделает все для того, чтобы я не засматривался на других женщин.
Охваченная одновременно паникой и восторгом, Сара попыталась высвободиться из объятий Маджеда. Но он снова завладел ее губами, на этот раз мягко, нежно… игриво. Он целовал ее до тех пор, пока ее гнев окончательно не улегся, и тогда она запустила пальцы в его волосы и притянула к себе еще ближе.
Сара не заметила, как оказалась под ним, и единственным барьером, разделявшим их разгоряченные тела, была тонкая ткань их одежды. Жаркие поцелуи Маджеда сводили ее с ума, и ей хотелось повторения той ночи, полной страсти и огня.
Из ее груди вырвался стон, когда Маджед оторвался от ее губ. Он что-то буркнул на своем родном языке, и Сара поняла, что поцелуев сегодня больше не будет.
Он поднялся и помог встать ей, касаясь ее с такой нежностью, что у нее выступили слезы на глазах.
– Извини.
– Я жалею только о том, что ты остановился. Почему ты это сделал?
– Я не хочу потом обижаться на тебя.
– А секс… может все усложнить?
– Исходя из моего личного опыта, да.
Но они уже были любовниками, и у них должен был родиться ребенок. Черт подери, Маджед хотел жениться на ней!
– Сара, с этого момента я выбираю все или ничего. Я не собираюсь довольствоваться чем-то меньшим. Как мать моего будущего ребенка, ты можешь рассчитывать на мое уважение и заботу. Поженимся мы или нет, мы должны приложить все усилия, чтобы выстроить дружеские отношения друг с другом.
– Но, Маджед, если ты не веришь в любовь, почему ты считаешь, что можешь обидеться на меня, если мы станем любовниками?
– Хабиби, у меня есть своя гордость. Как у любого мужчины.
– Хочешь сказать, что, если потом я откажусь выходить за тебя, это нанесет удар по твоему самолюбию?
– Да еще какой. Меня сильно заденет, если ты используешь меня, чтобы пережить разрыв с Себастьяном, который разбил тебе сердце.
– Ради всего святого! О чем ты говоришь? Он не разбивал мне…
– Мы ведь пообещали быть честными друг с другом. Не лги мне.
– Но Себастьян не разбивал мне сердце! – возмущенно крикнула Сара.
– Возможно, ты хочешь, чтобы так было.
Она не выдержала и вскочила на ноги.
– Меня бесит такое мужское превосходство! О, бедняжка, она не понимает сама себя – она всего лишь истеричная особа женского пола! Я скажу ей, что она думает, потому что она недостаточно умна, чтобы думать самостоятельно.
Маджед стиснул зубы и тоже вскочил со своего кресла.
– Я имел в виду не это.
– Это именно то, что ты сказал.
– Хочешь, чтобы я поверил, что Себастьян не разбивал тебе сердце?
– Думай, что хочешь. Просто… не смей утверждать, что знаешь мои чувства и мысли лучше меня самой.
Они смотрели друг на друга, тяжело дыша. Наконец Маджед кивнул:
– Ты права. Я повел себя неправильно… и глупо. Я злился на него за то, как он обращался с тобой. И думал, что ты терпишь такие выходки с его стороны только потому, что любишь его.
– На то были другие причины.
– Например?
Сара плюхнулась обратно на диван.
– Возможно, ты все поймешь, когда познакомишься с моей матерью.
– Я очень хочу познакомиться с ней.
Она невесело рассмеялась.
– Что тут смешного?
– Моя мать попытается стереть тебя в порошок.
– То есть?
– Она причисляет себя к особенно воинствующим феминисткам.
– А ты нет?
– Я тоже феминистка. Можешь не сомневаться. Я верю в равные права для женщин, оплату труда и возможности. А еще я верю, что мужчины тоже могут быть феминистами.
– Но твоя мать считает по-другому?
– Она говорит, что я заблуждаюсь.
Маджед задумчиво потер рукой затылок.
– Я сын правящего шейха патриархального государства. Она возненавидит меня.
– Похоже на то.
– Понятно. Значит, нас ждет не очень приятная встреча. Но я все равно хочу познакомиться с ней.
– Храбрец.
– А потом я хочу познакомиться с твоим отцом.
– Он сейчас в Америке. Но мы можем позвонить ему, если хочешь.
– Обязательно. – Повисла недолгая пауза. – А затем… ты поедешь со мной в Кедда-Джалил, чтобы познакомиться с моей семьей?
Она не могла отказать ему, потому что речь шла о наследии их ребенка.
– Хорошо, но ты должен пообещать мне одну вещь.
– Я тебя слушаю.
– Мне не будут чинить препятствий, если я захочу уехать обратно?
Маджед печально улыбнулся.
– Ты наслушалась ужасных историй о похищениях людей на Ближнем Востоке?
Она молча кивнула.
Маджед подошел к ней и, опустившись на одно колено, взял ее руку в свои ладони.
– Клянусь, что ты сможешь уехать из Кедда-Джалила, когда пожелаешь. И если ты родишь там, а потом захочешь уехать, никто не отнимет у тебя ребенка.
