Нам оставалось только ждать.
Мне кажется, ничто не объединяет людей так, как дорога. А если в этой дороге случаются еще и приключения или неприятности, то она объединяет вдвойне. С Олей мы в тот день, кажется, сумели поговорить обо всем: и о прошлом, и о настоящем, и о планах на будущее. Оля была меня старше, но пока замужество было в далекой перспективе, она занималась карьерой. У нее тоже была любовь на расстоянии: он – врач высокой квалификации в Эссене, она – директор крупной компании в Санкт-Петербурге. Им тоже было трудно, как и нам, однако они не сдавались. У нас было много общего. Я помню, как тогда сидела в аэропорту, а затем и в самолете, и слушала с открытым ртом, что говорит эта одетая с головы до ног в дорогущие бренды незнакомка, казавшаяся уже такой родной. Она мне сразу показалась той, на кого можно было равняться, девушкой, которая сама себя сделала. «Когда-нибудь я тоже буду такой успешной и независимой», – пронеслось в моей голове. Я никогда не хотела замыкаться на семье, меня тянуло к личному успеху. Я также никогда не хотела стоять в тени собственного мужа и всецело зависеть от него, мне хотелось быть самой хозяйкой своей жизни, и в этом я нашла свой объект подражания – мою попутчицу.
Мы сидели на металлической скамеечке около нашей стойки регистрации и болтали, время неуклонно близилось к ночи, и мы уже морально приготовились отмечать Рождество вдвоем, прямо в аэропорту, как внезапно объявили начало регистрации на рейс до Кельна. Самолет приземлился в месте назначения в половине двенадцатого ночи. Армин встретил меня в аэропорту, а Оля поехала до Эссена на такси. Моему счастью не было предела! Наконец-то! Только вот ощущения, что я дома, не было…
Глава 4
Рождественские каникулы
Рождество и Новый год мы отмечали вдвоем.
– А давай что-нибудь необычное приготовим? А потом будем из года в год готовить то же самое, и будет у нас такая традиция! – предложила я.
– Как насчет мидий? Это совсем необычно! – ответил Армин.
Я любила мидии еще со времен жизни в Турции, когда мы покупали пару дюжин свежих устриц с мангала, поливали их четвертинкой лимона и ели с аппетитом, наслаждаясь теплым вечером.
– Давай. Только я не умею их готовить, – честно призналась я.
– Ничего, найдем рецепт! – Армин завис над своим телефоном, а потом добавил: – Мидии в белом вине! Как тебе?
– Чур готовить их будешь ты, я боюсь испортить, – согласилась я.
Мидии были куплены и потушены в вине, согласно рецепту из интернета. «Мимоза» и «Селедка под шубой» пропитывались майонезом в холодильнике, а я тщетно пыталась поймать российское ТВ в своем компьютере. Видимо, нагрузка на интернет 31 декабря была слишком большой, все зависало и вылетало, было очень жаль, потому что для меня Новый год без речи президента и без боя курантов не наступает.
Немного разочарованная, но в то же время счастливая, что наконец-то преград нашим отношениям не осталось, я накрыла на стол, зажгла свечи и приготовилась к празднику. Не знаю, есть ли еще кто-то, кроме русских женщин, кто наряжается и напудривается дома, даже когда не ожидается гостей. Вопрос скорее риторический.
Мидии в вине были очень вкусные, игристое мартини к ним – очень пьяным, и на следующий день я проснулась с таким отравлением, что до сих пор при мысли о мидиях меня начинает воротить. Я лежала плашмя, наверное, дней пять, меня мутило с утра до вечера и я не могла ничего есть, кроме черного хлеба с маслом и солью. Через неделю мне позвонила подруга поздравить с Рождеством и поинтересовалась, как мне на новом месте.
– Все отлично, только на Новый год я так мидиями траванулась, что до сих пор отойти не могу.
– Слушай, а у тебя не токсикоз ли?
– Нет, это точно нет. Отравилась мидиями, сто процентов.
– Ну смотри, мне так не кажется! – сказала Анюта напоследок.
Отравление не проходило, мне было все так же плохо, голова кружилась, меня мутило, слабость была адская, и я все так же плохо воспринимала еду. «Надо же, как долго! – думала я про себя. – Никогда больше не буду есть эти дурацкие мидии в белом вине! А может, это от мартини с непривычки? Я же долгое время вообще ничего не пила!»
Ничего не помню про начало 2011 года, эти дни были, как в тумане. Я лежала, спала, меня мутило, голова постоянно кружилась и раскалывалась, будто по ней били кувалдой, забивая острые гвозди, в висках постоянно стучало. Каждый день часов в восемь я вырубалась до утра, разбудить меня нельзя было даже пушечным выстрелом. Отвратительное состояние!
В конце января мне нужно было лететь в Санкт-Петербург, я была хедлайнером на показе вечерней коллекции на свадебном фестивале.
В самолете, а потом и в такси, меня дико укачивало, и мама чуть ли не с порога отправила меня в туалет делать тест на беременность.
– Да ну, мам, быть этого не может! – Мне все еще мысль о возможной беременности казалась фантастической.
– Вот и проверим! – настаивала мама, не давая мне даже снять шубу.
Тест показал две полоски. Я смотрела на него, и мне казалось, что в глазах двоится! Я закрывала их, трясла головой и открывала снова. Две полоски, сомнений быть не могло. Вдруг я почувствовала себя иначе. Словами не объяснить, но каждая беременная, которая так этого ждала и хотела, поймет, что я чувствовала в тот момент! Радостную тревогу! Да, оба этих состояния, и радости, и тревоги, одновременно!
Я тут же набрала Армину:
– Угадай, что? Ты скоро станешь папой!
– Это шутка такая? – после небольшой паузы выдавил из себя мой муж.
– Нет, это чистая правда! Я только что сделала тест, на нем две полоски!
Он опешил и обрадовался, я слышала, но вся эта ситуация, мой звонок из России, я только сегодня улетела от него, все это было весьма необычным. Ему нужно было время, чтобы переварить эту новость.
– Я тебя люблю! – сказала я.
– И я тебя тоже люблю! – ответил Армин.
Как же хотелось рассказать об этом всем! Но предыдущий опыт и множество «мало ли что» заставили хранить тайну до следующего моего приезда в Россию, а значит – до моего дня рождения, когда срок будет примерно 14 недель.
Когда я прилетела домой, в Германию (хотя «домой» для меня значило – в Россию, я не могла пока понять, что дом у меня теперь на родине мужа), мое самочувствие не улучшалось. Я не могла заставить себя позавтракать, что на меня совсем не похоже! Обычно я просыпалась от зверского голода, а теперь ждала полудня, чтобы хоть что-то в себя запихнуть, хоть печенье, хоть бутерброд. Меня стало воротить от мяса. Я не переносила даже его запах во время готовки! Токсикоз продолжался с самого утра до позднего вечера, и я не знаю, когда мне было хуже. Знаете, о чем я мечтала? Чтобы мне дали снотворное и разбудили, когда это все закончится! Я стала ложиться спать в семь вечера, сил не было ни на что, постоянно мутило и ничего не хотелось. Я была очень голодная, но при одной мысли о еде мне становилось дурно! Однажды я сварила себе килограмм картошки, нарезала вместе с зеленым луком и съела зараз. Еще могла грызть зеленые яблоки. Кислющие такие, типа симиренка, грэнни смит! И мне хотелось хлеба и масла. Масла я могла прямо отрезать кусок, посолить (почему-то хотелось его солить) и есть, можно безо всего, держа кусок в руке. Еще я могла смешать муку с маслом и сахаром, это месиво я тоже могла есть. Все-таки у беременных странные предпочтения, что бы кто ни говорил!
