– Густав! Ближе к делу давай! – выкрикнул тут «кунице» эрл, а публика, дикари эти, захохотали.
– Поднимем же кубки!.. – не стал упрашивать себя сократить речь выступающий и призвал всех опрокинуть в себя значительное количество браги.
Надо думать, теперь у них званый вечер пойдет намного веселее!
Глава 11
Я сидела на том пиру на деревяшке, подпирала подбородок кулаком и усиленно отводила глаза от Ингвара. Потому что нечаянно встретилась с ним взглядом в начале торжества, когда повернула голову в сторону главных лиц, а он беззастенчиво тискал грудь своей невесты. Пусть через одежду, но тискал же, а я, как это заметила, так у меня дыхание перехватило. Какое нахальное поведение! Хотя… что взять с дикаря! Он же, похоже, теперь, как игру придумал: подстерегал меня взглядами, чтобы изводить ухмылками. А вот и нет, не собиралась доставлять ему удовольствие – совсем отвернулась и смотрела только в сторону выступающих.
Скучнейшее времяпровождение, эти их пиры. Едят без меры, так же пьют, орали еще грубые речи, сваливали в кучу дары хозяину дома. Кричали, вопили, пихались… это мужики. Женщины в основном визжали, когда их силой притискивали к себе мужья, или еще кто, хохотали, если грубые ручищи лезли им под юбки или за лиф платья. Ужасно некультурное поведение. Глаза бы мои на все это не смотрели, а уши не слышали. Считала так, пока не объявили танцевальное поздравление. И сначала мое сердце подпрыгнуло в груди, думала это моя очередь пришла выходить в круг. Но нет, под свист и улюлюканье из-за столов стали вставать и выходить в центр двора молодые воины.
Слава богине, мне еще случилась отсрочка. Но не успела успокоиться, как публика чуть ни взорвалась новыми криками. Это что же они взбеленились? Оказалось, в круг решил выйти Ингвар. Да, это его действия добавили накала. Я повернула голову к столу и как раз увидала, как ссадил с колен забравшуюся туда, было, свою белокурую невесту. Вот же развязная особа, а еще дочь эрла! Но он ее жестко так опустил на скамью, а сам, нисколько не обращая внимания на ее недовольство, уверенным шагом направился к остальным танцорам.
Народ блестел глазами, улюлюкал, бесновался, а ему было нипочем, шел себе в своей спокойной манере. Но вот приблизился к небольшой возбужденной куче мужиков в центре круга, освещенного в этот час уже факелами, и склонил к ним голову, что-то там объясняя. Те его выслушали, закивали согласно, а потом танцоры встали в линию, закинув друг другу руки на плечи. И только так сделали, приготовившись пуститься в пляс, только музыканты выжали-выбили первые звуки из инструментов, как публика чуть со своих мест ни повскакивала, предвкушая какое-то необычное зрелище. Я тоже напряглась и даже чуть вперед подалась, ожидая увидеть диковину.
– Ого! Что сейчас начнется!.. – раздался вдруг рядом голос Арты.
– Подруга! Ты?! – обрадовалась неожиданному ее появлению.
А она присела рядом, обняла за плечи и зашептала в ухо, чтобы быть услышанной, не смотря на шум и гвалт:
– Смотри внимательно, Инга. Это необычный танец, мне про него Нил рассказывал. Исполняется редко, потому что очень опасный. Сейчас сама поймешь, отчего так. А танцуют его сплошь холостяки. Смотри, сейчас выделываться начнут перед своими избранницами. Вот лихие же дикари! – заключила в возбуждении, и ее глаза тоже зажглись предвкушением.
Ингвар встал в начале шеренги. Музыка заиграла сначала медленно, а мужчины, сцепленные руками, плечами и бедрами под нее будто принялись чуть раскачиваться. Но даже так на них было интересно смотреть: все такие сильные, подтянутые и как будто ушли в себя. Никто из танцоров не смотрел в публику, хоть я и ожидала после слов Арты про избранниц, что начнут выискивать их глазами. Ничего подобного. Нет, воины настроились на общий ритм и слаженные движения. Они как подчинялись единым командам: раз – головы одновременно повернулись налево, два – ноги сделали скользящий шаг туда же, три – правая рука каждого, вся такая напряженная, взметнулась сначала вверх, потом тоже резко как упала и указала снова налево. Но потом был бой барабанов, во время которого шеренга заколыхалась на одном месте, будто зацветшая вода в заводи. Но уже через минуту раздалась очень короткая команда «хоп», мне показалось, что ее выкрикнул Ингвар, и головы танцоров дружно повернулись направо.
Повтор движений в том направлении, но их каскад увеличился вдвое: два шага, два взмаха и так далее. Темп тоже возрос. А потом все повторилось снова в левом направлении и с увеличением в три раза… Нехитрые движения, только они делались настолько слаженно, что завораживали. Но вот когда дело дошло до удесятиренного каскада отрывистых повторных движений, то в руках танцоров заблестели кинжалы. Я от их вида чуть ни вскрикнула, руку прижала к груди точно, а Арта охнула и больно сжала мое плечо.
– Черти! Поранят же друг друга, – выдохнула еще мне в ухо. – Так же плотно стоят…
– Эти не должны, – ответила ей, получилось сквозь сжатые зубы.
А темп уже взлетел до сумасшествия. Движения тоже многократно усложнились. Шеренга то распадалась, то снова собиралась. Сложные вращения, сменялись попарными сражениями, бросками, скачками, а потом – раз, и как по волшебству снова собиралась шеренга. Перед глазами то все смешивалось и как смазывались повороты голов и корпусов, блестела и лязгала сталь, мелькали лица, руки, клинки. Зрелище заворожило всех и каждого, а потом был бой барабанов и… бац, все остановилось, а танцующие упали каждый на одно колено, а правую руку с кинжалом прижали к сердцу. Все! Танец закончился! И почему Ингвард в конце его так и впился глазами мне в лицо?
Но только все во мне от его пронзительного взгляда задрожало, как этот невозможный мужчина перевел взгляд… на свою невесту с соломенными волосами. А она так и подпрыгнула на месте, взвизгнула низко и рокочуще и устремилась к нему, сметая многих других девушек ангриек со своего пути. Подбежала к Ингвару, только-только поднявшемуся с колена, и так и повисла у него на шее. Но верещала недолго, потому что не придумала ничего лучше, как впиться в мужские губы поцелуем. Все… во мне в тот момент что-то умерло.
Я резко отвернулась, что чуть не сшибла Арту со своего чурбачка, и мысленно употребила всякие ругательства, не пригодные для употребления их ари. А все потому, что не нашла других, чтобы обозвать собственное поведение. Это надо! Сидела, глаза круглила, за грудь держалась, а надо было делать что? Пользуясь моментом, когда все только и делали, что как завороженные следили за этим искрометным танцем, бежать к сараю и откапывать «ортонтар». Вот же глупая я!
– Что ты так дернулась, Инга?
– Я?.. А! Хочу расспросить тебя, как здесь живешь. Выглядишь вроде бы неплохо…
– Да нормально все у меня, – махнула она рукой. – Про себя расскажи. Да быстрее давай, не то меня сейчас заметят и велят на кухню вернуться. У нас же там сейчас, сама понимаешь, что творится. Столько гостей… всех накорми. Ну?! Как ты?
– Ничего. Дал задание вышивку сделать, – я так и прощупывала подругу глазами и только чуть дернула головой в сторону столов, где сидел «хозяин», чтобы понятно было, о ком речь. – Вот и вышиваю целыми днями… работа привычная. Еще, то да сё, помогаю другим работницам по хозяйству. А ты все же на кухне устроилась…
