– Мной! – рявкнул, как зарычал.
Мне не стало страшно. Потому что я ничего не поняла. Сначала. А когда до меня дошло…
– Я делаю тебе предложение, Инга. Скажи мне сейчас же: ты станешь моей женой?
А ответить смогла лишь, когда уняла всколыхнувшиеся разом чувства и мысли. От них такая неразбериха в голове получилась, что невольно приложила пальцы ко лбу. А в груди вышла жуткая теснота, что даже за сердце свое испугалась, потому и приложила вторую руку к нему. Как ни странно, а сердечко продолжало биться. Часто-часто. Не надорвалось бы. Но усилием воли заставила себя разом отрешиться от тех странных и как будто нереальных ощущений. И поняла тогда, что без них, без всего скопа, мне сделалось еще больше не по себе, потому что не привыкла к пустоте.
Но это длилось совсем недолго. И первое, что пришло на ум, так это «ортонтар», закопанный в углу сарая эрла. А потом перед глазами будто бы проявилась картина из недавнего прошлого. Да, это же совсем недавно было? Сколько времени прошло? Неполных два месяца? Вот же, люди Ингвара ворвались в холл замка. Их много, они возбуждены. Глаза горят, голые в большинстве торсы перемазаны сажей и чужой кровью и еще блестят от пота. В каждой руке у них оружие. И они устремились вперед неудержимым потоком. А навстречу им вышел отец. Собранный, подтянутый, подбородок гордо поднят. В правой руке он сжимал рукоять ритуального кинжала. И еще принялся ворвавшимся воинам что-то выкрикивать, только разве можно было разобрать в том гвалте слова. Думаю, что его никто тогда не услышал.
И странно, но сейчас мне кажется, что все же папа выглядел… не так внушительно, как должно было бы быть при исполнении родового долга. Все же не виделось в том действии ничего возвышенного. О боги, как я могла так думать?! Это все неправильно, это я от собственной никчемности. И опять мысли заметались. Теперь от того времени к сегодняшнему дню. Только я точно поняла то, что Ингвар мне сейчас говорил, эти слова тоже были неправильными. Зачем он все это?.. Не надо так со мной! Ведь я только-только ту боль пережила, пришла к решению, как мне дальше жить… и снова такая тяжесть навалилась. Она могла бы раздавить, оттого я поспешила высказаться. Зажмурилась и сказала:
– Нет.
А потом решила, что снова вела себя недостойно, потому немедленно открыла глаза. И повторила:
– Нет, – получилось сказать довольно уверенным голосом.
– Что? – похоже, Ингвар усомнился в своем слухе.
А еще он отступил от меня на некоторое расстояние и принялся рассматривать, как если бы видел впервые.
– Ты это серьезно сказала? Я получил отказ?
– Я-то серьезна, а вот Северный Волк изволил шутить.
– Нет, погоди! Это что сейчас было? Ты меня… послала ангрийским бором?.. Ты?.. Меня!
Его тон был таким серьезным, что мне уже стали представляться возможные меры наказания за такую дерзость. И первым делом привиделась раскаленная докрасна железяка, которой ставили клеймо. Еще привиделись следы побоев на моем нежном теле, а далее фантазия не пошла, потому что ее спугнул громкий смех. Да, Ингвар принялся хохотать. Так полагала, до рези под недавно сросшимися ребрами, потому что он за них потом схватился.
– Детка? Тебе больше нравится остаться рабыней? – он утирал слезу с глаза, вызванную его безудержным смехом, но те самые глаза смотрели на меня теперь уже серьезно. Да и в голосе ничего смешливого не осталось. – И бесправной наложницей быть согласна? Ведь раз уж так выходит, что от супружества отказываешься, а я тебя, поверь, ну, очень сильно желаю, то… – и этот мужлан снова улыбнулся, да так, что у меня руки зачесались стереть с его лица эту улыбку. – О! По твоим изумрудным глазам вижу, что решила свой непродуманный отказ забрать, а ответить мне?.. Ну!.. Что же малыш теперь скажет?
– Да как ты!.. – нет, с руками я справилась, схватив в кулаки ткань платья, но вот язык мой…
– Смею! – и снова этот рык. – Я дал слово, что обеспечу тебе безопасность. И намерен сдержать его! – он тоже сверкал глазами. А еще опять придвинулся близко-близко, и это меня напугало. Какая же я слабая оказалась! – И когда ты рядом со мной, можешь никого и ничего не бояться. Но вот что с тобой будет, когда мне придется уехать?
– Куда? – вопрос из меня выстрелил, как камень из пращи. Как всегда, подвел язык.
– Ближе к лету обязательно в поход, а вообще… да хоть к соседям, хоть на охоту! Мне вечно охрану около тебя держать? Кстати, мне рассказали, что было нападение лучников, когда двор охранялся аж тремя моими воинами. Тремя! А наемники напали. Потому что им хорошо заплатили. А клан Рысей очень богат, да и сама Крис не промах хоть ножи метать, хоть из лука стрелять. А ты? Ты умеешь хотя бы в руках лук держать? Эй! Не слышу ответа.
– Нет. Не умею, – принялась смотреть на него из-подо лба, потому что чувствовала, что загонял меня в угол. Да, говорил правильные вещи, но все равно загонял… – Но при чем здесь брак? Я что-то не понимаю!..
– А все просто. Мое имя принесет тебе неприкосновенность. Одно дело поднять руку на мою рабыню, и совсем другое на жену. И все, разговор окончен – завтра идем в храм. Платье, так думаю, подойдет, а значит, выглядеть будешь достойно моей избранницы. Служитель храма предупрежден и уже сегодня начал готовиться…
– Погоди! – я все же никак не могла поверить, что все происходило на самом деле и по-настоящему. Не успела в себя прийти от того, что меня поймали при попытке к бегству, а тут еще такое… – Объясни, будь добр, зачем тебе рабыня в женах. Только из-за данного слова? Так если бы позволил бежать…
– Глупая малышка. Да ты бы не добралась до Дартии, если бы не поймал сегодня. В пути бы сгинула. Трое суток в дороге, и это если скакать, а не шагом коня пускать, это шутки? Заснула бы в седле, свалилась и чего-нибудь себе сломала бы. А если с остановками, отдыхом и всякими непредвиденными обстоятельствами, то неделя пути. А костер разводить умеешь? А хищники? А грабители и прочий разбойный люд? Что головой крутишь? Не веришь, что сгинула бы? И не надо. Я переубеждать не стану. Запру просто сейчас в чулане, а утром только выпущу, перед самой поездкой в храм…
– Хорошо, со мной все понятно, – не желала сдаваться и умолкать. – Я вся такая слабая, никчемная… И зачем, скажи, тогда тебе такая жена?
– Я же уже объяснил – хочу.
– Что? То есть?..
– Да. Притягиваешь ты меня, как мужчину женщина. Возможно, что именно своей слабостью и никчемностью. Силы, знаешь ли, у меня и своей хватает…
Только попыталась осмыслить сказанное, как этот дикарь схватил за талию, прижал к себе, чтобы не только на словах объяснять про его желание, и при этом еще так усмехнулся, что у меня вся кожа покрылась мурашками.
– Пусти! Ты!… Ты забыл, что я служительница культа Рукпи! Монахиня не должна… не может быть с мужчиной!
– Да что ты говоришь! И о ком речь? Где тут видишь монашку? Те лохмотья, называемые рясой, давно сгорели в открытой печи на заднем дворе, а поведение твое, особенно в последние дни, было совсем не похоже на монашеские. Что так смотришь? Скажешь, Тове нисколько не стремилась обольстить?
