Лицо Паулу еще шире расплылось в самодовольной улыбке, и он надулся, как банный мыльный пузырь:
– Engenheiro! В моей бригаде два инженера, два учителя, один дантист из Минусинска, чемпион Омска по армрестлингу и ещё два рэкетира! Все парни как на подбор! А теперь все стали отличными «estucadores»! (Прим. Штукатур, порт.)
– Два рэкетира?! – выпучил от удивления глазёнки усатый дорожник. – А это ещё что ещё за птицы?!
– Не могу тебе сказать точно, но думаю, что в Украине это ученый со степенью не ниже докторской, – просветил своего старинного друга мой заносчивый патрон.
У Педру от удивления челюсть отвисла. Затем его лицо осунулось и помрачнело. Видно, ему стало невыносимо обидно, что такой бездарь и недоучка, как Паулу, сумел набрать такую образованную и интеллигентную команду.
– Зато у меня есть такой экземпляр, который тебе даже в сладких снах не снился!
Педру театрально щелкнул пальцами и причмокнул губами:
– О Stepan!
Из толпы работающих землекопов вышел здоровенный детина с огромными мускулистыми ручищами. Я чуть было не подпрыгнул от изумления. Да ведь это же Степан из Тернополя, с которым я две недели прозябал в одном номере лиссабонского пенсау в ожидании трудоустройства! Но вот только с тех самых пор он заметно окреп, возмужал и солидно прибавил в весе. Однако серо-голубые очи гиганта как будто потускнели и утратили им присущий живой, изначальный блеск. Да и его когда-то румяное личико зримо осунулось и посерело, как после затяжной первомайской попойки.
Степан туманным, ничего не видящим взором только скользнул по моей особе и вопросительно уставился на своего строгого, набычившегося начальника. А тот быстро достал из багажника «Бедфорда» пятилитровый стеклянный бутыль вина в плетенной из тростника защитной оболочке. Garaffa (Прим. Бутылка, порт.) была начата, но добрая половина её содержимого всё ещё кокетливо плескалась внутри посудины. Паулу и Педру по очереди заглянули в горлышко сосуда, будто ожидая, что сейчас оттуда появится джинн и тут же исполнит их самые сокровенные и дерзновенные пожелания.
– Пить будешь? – спросил Педру у великана. – А не то вылью!
В глазах Степана появился благородный, негодующий блеск. Он выронил тяжелую кирку из мозолистых рук и не спеша взял предложенную ему «garaffa» за горлышко. Исполин сделал несколько «профессиональных» круговых движений, основательно взбалтывая содержимое бутылки. И вдруг гигант замер и призадумался. По-видимому, он еще не привык пить без веских причин или какого-либо искусственно надуманного повода. Глаза его забегали в поисках чего-то существенно-важного и остановились на распластанных на асфальте останках невесты. Великан торжественно поднял бутылку, и губы его скорбно прошептали:
– Упокой Господи душу её.
И ловким, сноровистым движением бугристой руки богатырь поднес узкое горлышко бутылки к своим бледно-розовым пухлым губищам. Кадык его задергался, и рубиновая жидкость стала переливаться из одного сосуда в другой, то есть прямиком в объёмистый желудок гиганта. Португальцы смотрели на это представление как завороженные. Ни разу не прервав питиё, Степан, наконец-то, оторвал от уст пустую флягу, размашисто вытер губы рукавом и довольно крякнул. Затем он недоуменно покосился на своего шефа и в глазах его четко вырисовался немой, но чрезвычайно актуальный, насущный вопрос:
– А закусить?
Но португальцы уже восторженно обсуждали увиденное, дивясь природному дарованию могучего и талантливого «ucraniano».
– Я думаю, что мой чемпион по армрестлингу Виталий тоже так сможет, – как-то не очень уверенно заявил Паулу и, кисло кивнув подбородком в мою сторону, с сожалением добавил: – Василий, понимаешь ли, не пьет.
– Да Степан и полную бутыль, не отрываясь, выпьет! Хочешь, поспорим? – расхрабрился сверх меры взбудораженный Педру.
Но, так и не дождавшись ответа на дерзкий вызов, он, как благородный рыцарь, величественно повернулся к Степану, холодновато улыбнулся и властно скомандовал:
– Иди, работай!
Степан, кряхтя, подобрал кирку и уныло побрел на свое рабочее место. Там он стал ритмично, с частотой одного удара в пять секунд, долбить неподатливый каменистый грунт.
– Так он после выпитого еще и работать будет? – захлопал ресницами потрясенный Паулу.
– Конечно уже не так хорошо, как до этого, но до конца смены безусловно выдержит, – заверил его Педру.
Степан успел выдолбить в твердой породе солидную яму и Педру, подскочив к гиганту, переместил его на метр вперед в направлении будущей сточной канавы. А деградирующий потомок Котигорошка с остекленевшими глазами всё так же бесстрастно продолжал выворачивать грунт на новом месте.
– Сам понимаешь, – пояснил возвратившийся к другу Педру. – Без моего чуткого руководства никак не обойтись. А то этот парень, если оставить его без присмотра, запросто продырявит колодец до самого Макау. (Прим. Макау – бывшая португальская колония в Китае).
– Спаси, Бог! – вдруг как ужаленный подскочил Паулу, хлопнув себя ладонью по лбу. – А как же футбол?!
Педру масляно улыбнулся и открыл дверцу «Бедфорда». Там стоял портативный телевизор, подключенный к аккумулятору автомобиля.
– У нас тут срочный заказ, – тяжело вздохнул Педру. – Никто из наших работать не хочет. А украинцы – хоть по 24 часа в сутки. Лишь бы платили! А мне, вот, гранд-патрон поручил присматривать за ними. Но матч я все-таки не пропущу!
Педру шустро сбегал к канаве и передвинул Степана на новое место. А тот заунывно в такт ударам кирки глухо напевал:
– Эй, эй у-у-ухнем! Эй, эй у-у-ухнем!
Паулу неожиданно вздрогнул и резко обернулся к своей «Тойоте». Но толстый фермер и останки невесты бесследно растворились в вечернем воздухе. И только помятый бампер напоминал о неприятном дорожном происшествии.
– А-а-а, поехали! – отчаянно махнул рукой Паулу. – Не то действительно опоздаем!
На его шее уже висело три судебных процесса. На двух он проходил ответчиком за неоплаченные материалы, поставленные ему доверчивыми фирмами в кредит. На третьем процессе Паулу выступал, как истец перед субподрядчиком, который опрометчиво при свидетелях пообещал оторвать моему патрону голову за неоплаченные им работы. Но там моему боссу грозил неминуемый встречный иск. И хотя Паулу получал неописуемое удовольствие от судебных тяжб и разбирательств, но «собачий процесс», очевидно, не входил в его перспективные наполеоновские планы.
«Тойота» резво сорвалась с места и стрелой помчалась в далекий провинциальный Фафе. А в зеркале заднего обзора постепенно уменьшалась могучая фигура Степана, кирка которого неустанно вгрызалась в гостеприимную португальскую землю, дающую нам заработок, приют и пропитание.
3. Volta a Portugal
Прогремели последние раскаты бурной и скоротечной, но приятно освежающей летней грозы. Черно-серая пелена неба разорвалась, и ослепительный поток солнечных лучей хлынул на центральную площадь провинциального города. Сама же площадь и её окрестности походили на огромную грибную поляну из-за бесчисленных зонтиков горожан, почётных гостей и заезжих туристов. Словно лопающиеся детские шарики, зонтики начали повсеместно захлопываться, и через пару минут площадь уподобилась цветущей клумбе от ярких и пестрых одеяний болельщиков и зевак. Несмотря на неистовое утреннее ненастье, и стар и млад явились поглазеть на очередной этап увлекательной велогонки «Volta a Portugal». Умытые летним ливнем крыши, улицы и скверы городка радовали сердце и глаз чистотой и свежестью насыщенных красок и оттенков. Пастельное полотно радуги, сотканное из преломленных лучей дневного светила, цветастым махровым полотенцем протянулось над непокрытыми головами взбудораженных зрителей. Оно словно волшебный арочный мост, соединило живописные холмы, окружающие небольшой, но весьма уютный периферийный город.
