Но результат того стоил. Вчера на рабочем столе двух компьютеров, Дэвида и Саймона, вместо привычной заставки появился электронный билет на это представление.
Уж точно они не могли сомневаться в том, кто оставил это послание. Теперь все зависело уже не от меня, а от них.
Мои руки подрагивали – или от волнения, что они могут и не прийти, потому что я слишком тянула с решением. Или же от предвкушения, потому что я чувствовала, что они придут, а я так соскучилась…
Так соскучилась, что каждая минута разлуки давалась с трудом.
Я бросила взгляд на тоненькие наручные часы. По моим подсчетам они уже должны были здесь появиться, оба. Если, конечно, я уже все не испортила…
Я вполне допускала, что кто-то из них или даже они оба не оценят мою шутку или подумают, что я заигралась и решат меня проучить. Ну что ж, тогда я просто посмотрю восхитительное представление, и у нашего с ними прощания будет красивый саундтрек.
Я начинала нервничать, вцепилась подрагивающими пальцами в кресло, но твердо знала: я не буду оглядываться и беспокойно ждать. Что бы они ни решили, я приму это с достоинством.
Они появились почти перед самым началом. День и ночь, Саймон и Дэвид. Мои день и ночь. Теперь уже точно мои.
Я окинула их взглядом и почувствовала, что на глазах выступают слезы. Как же они красивы, и как я по ним соскучилась!
Они опустились на диванчик рядом со мной, в наш уголок приватности в наполненном зале. Окинули равнодушными взглядами сцену, едва мазнули по зрителям.
Мы сидели рядом, но не прикасались друг к другу. И все равно я так остро чувствовала их близость, как будто мы уже сплелись жарким клубком. Меня просто убивала аура властности, которая распространялась от этих мужчин. Они одним присутствием рядом уже присваивали меня себе, потому что имели на это полное право.
Я не знала, что стоит сказать, да и стоит ли. Мне кажется, я вообще забыла, что могу говорить, настолько острыми были ощущения.
– Надеюсь, на тебе сегодня нет белья, – прошептал мне на ухо Дэвид, и от его хриплого шепота завибрировала каждая клеточка моего тела.
– Разумеется…
Зал погрузился в полутьму. Все замерло в ожидании первых звуков музыки. И я замерла – но я ожидала не только волшебных, мощных голосов. Но и еще кое-чего… Не менее магического.
Кронберг окинул меня темным взглядом, а потом без какого-либо предупреждения скользнул рукой под подол моего платья. Я видела, как жадно дорогая ткань обхватила его запястье, а потом его ладонь уверенно поползла вверх, заставляя меня с готовностью раздвинуть бедра навстречу этой грубоватой ласке.
– Ты ведь знаешь, что очень плохо себя вела… – тихо шепнул мне на ухо и провел ладонью.
Ответом ему послужил мой рваный вздох, который я не могла удержать.
– Просто ужасно себя вела…– так же вкрадчиво и очень тихо прошептал Саймон, и тоже скользнул ладонью под мое платье.
Невероятные ощущения – пальцы двоих мужчин одновременно, на мне и во мне… Я выгнулась на диванчике, подалась чуть вперед, требуя большего.
От грубых, но таких долгожданных движений пальцев я уже почти не могла дышать. И это было только началом…
Я и ахнуть не успела, как оказалась на коленях у Кронберга. Он усадил меня спиной к себе, чтобы я продолжала видеть сцену, и чтобы была хотя бы видимость, что кому-то из нас есть дело до оперы.
А в следующую секунду, с первыми аккордами музыки, он с силой толкнулся в меня, до упора и я зажмурилась от невыносимого удовольствия. Он не дал мне времени прийти в себя, вспомнить эти ощущения – начал двигаться жестко, быстро, и так глубоко, как, казалось, ни разу не было раньше.
Он действительно меня трахал, насаживая на свой член. Я закусила губу, чтобы не стонать. Мне едва удавалось сохранять невозмутимый вид, а про себя молча повторяла: «О, Господи, да… Пожалуйста, да… Пожалуйста, Дэвид». Мы словно оба слетели с катушек.
Я не видела сцены, лишь слышала музыку – она делала все ощущения ярче, заставляла вибрировать на высокой ноте. Только жесткие пальцы Дэвида на моих бедрах… Только его член внутри меня…
Я билась в конвульсиях удовольствия, и еле слышно шептала:
– Пожалуйста… Дэвид… пожалуйста…
И хотя мой тихий шепот заглушал гром музыки, я была уверена: Дэвид слышал. И он щедро давал мне то, что просила…
И вдруг… остановился. Нет, только не это…
Несколько секунд я лишь хватала воздух ртом… А потом поняла. Сильные руки подхватили меня – и вот я уже сижу на коленях у Саймона. А через мгновение его мощный член врывается в меня, и мне приходится почти до крови закусить губу, чтобы сдержать крик.
И Дэвид… Дэвид, который взял меня за руку и не отпускал. И теперь мне казалось – никогда еще мы не были так близки, как сейчас.
А потом, когда уже практически не было сил терпеть эту сладость с острой перчинкой боли, Саймон снова шепнул на ухо. Удивляюсь, как я его услышала – но услышала.
– Я люблю тебя, Кэрол. И он тоже – не сомневайся.
Оргазм был таким сильным, таким сокрушительным, что слезы полились из моих глаз… Я так крепко сжимала ладонь Дэвида, что не знаю, как не переломала ему пальцы.
***
Мы возвращались домой – молча. Словно заговорщики, связанные общей тайной. И общим ожиданием. Все мы хотели скорее остаться одни и тогда уже по-настоящему принадлежать друг другу. Публичность заводит – это бесспорно. Но не дает настоящей интимности…
Как только мы пересекли порог и дверь закрылась за нами, мои мужчины буквально набросились на меня. Дорогое вечернее платье тут же было сорвано. Представляю, как надоело оно им обоим, пока мы были в опере.
Дэвид подхватил меня на руки, усадив к себе на бедра, прижал спиной к стене и вошел – быстро и глубоко.
Я вскрикнула в голос, не сдерживаясь…
– Как же я скучал по этому, детка. Давай, кричи…
И я кричала, раскачиваясь на его коленях, извивалась в его руках, и скакала от его жестких толчков. Мне казалось, я медленно умираю под этим пристальным взглядом. Но только казалось, потому что когда Саймон придвинулся ближе и вставил в мою попку палец, я действительно ощутила грань, с которой легко соскользнуть в мертвую пропасть.
– Немного отвыкла, – прохрипел Саймон, дал секундную передышку, и вогнал палец глубже, выбивая громкие стоны.
Громкие стоны, которые поглотил Кронберг, впившись в мой рот.
– Ничего, детка, – услышала сквозь туман удовольствия, утешающий голос Саймона, пока он водил внутри меня одним пальцем. – Я этим займусь.
И тут же вошел в меня.
Туго.
Горячо.
Сладко и больно одновременно.
Невыносимо.
