– Выпейте. – Он поставил перед девушкой наполненный до краев бокал. – Вам нужно успокоиться.
Мэри осторожно пригубила вино, а потом выдохнула и сделала пару больших глотков. Роберт расстегнул китель и опустился в кресло напротив, пристально глядя на нее. Наконец девушка осмелилась поднять на него глаза и ужасно смутилась.
– Что вы на меня так смотрите? – тихо спросила она.
– Хочу понять, почему моя красивая и умная сестра пыталась совершить непростительную глупость, – ответил он с легкой грустью. – Для этого нужен весомый повод, и я бы хотел знать, какой.
– Я не такая, как вы думаете! – с горечью воскликнула Мэри. И вдруг ощутила растекающуюся под сердцем теплую волну – то ли от выпитого вина, то ли от осознания того, что Роберт наконец-то признал для себя их родство. Это сбило ее с толку, и она заговорила бессвязно, путано, выплескивая наружу остатки внутренней боли: – Нет, нет… все напрасно, я не могу с этим справиться! Это так тяжело, а я слишком слабая… Зачем вы удержали меня? Пусть бы все кончилось… я устала страдать, я хочу покоя!
Ее глаза лихорадочно блестели, губы вздрагивали, и сердце капитана невольно наполнилось жалостью. Но, вместо того, чтобы дать ей волю, Роберт спокойно проговорил:
– А вы подумали об отце? Совсем недавно Эдвард Айвор узнал о смерти любимой женщины, и с тех пор его мучают боли в груди; что произойдет с ним, узнай он о гибели единственной дочери? Прозвучит жестоко, но вы убили бы не только себя, но и его. И я потерял бы сразу двоих близких мне людей. – Он подался вперед и взял холодные ладони девушки в свои: – Что происходит, Мэри-Энн? Посмотрите на меня и скажите, что не так?
Мэри долго сидела с опущенной головой, испытывая запоздалый приступ стыда. Роберт был прав: слишком увлекшись своими потерями и обидами, она совершенно забыла о том, какую муку могла причинить отцу. Отцу, которого долго искала, ради которого пересекла океан и столько всего вытерпела, человеку, который принял ее, окружил любовью, отдал ей все, что смог…. и которого она тоже беззаветно любила. Господь всемогущий, можно ли быть более эгоистичной?! Угрызения совести были такими сильными, что, будь у нее под рукой плеть, Мэри попросила бы брата как следует отхлестать ее и приняла бы наказание с радостью.
Наконец она медленно выпрямилась и осмелилась взглянуть в лицо капитану. Заплаканные серые глаза встретились с глубокими синими… и ей вдруг померещились другие – строгие, мудрые, полные незыблемой веры, в которые она когда-то очень давно заглядывала так же робко, отчаянно, ища опоры и помощи. Да и Роберт в этот миг видел ее другой – не столь юной, достаточно опытной, но все еще способной на минутную слабость.
…Они стояли вдвоем на башне полуразрушенной крепости, там, где никто не мог видеть, как командующая армией защитников этих стен горько плачет в его объятиях.
– Мы обречены, нам неоткуда ждать помощи, – шептала она. – Что я могу сделать? Я всего лишь девушка! Как я скажу людям, которые из последних сил держат оборону, что сегодня мы все умрем?!
– Прекрати! – Его сильные руки сжали ее плечи, а потом встряхнули. – Что ты предлагаешь? Сдаться? Молить врага о милосердии? Но он не знает пощады, Линниэль. Если мы сложим оружие, у нас не останется даже надежды.
Она еле слышно всхлипнула, и тогда он приподнял ей голову за подбородок и тихо, но внятно проговорил:
– Сколько я тебя знаю, ты никогда не боялась трудностей и смело смотрела в лицо своим страхам. Никто из нас не питает иллюзий, но… иногда от силы и выдержки одного человека зависит судьба остальных. Сломается один – сломаются и другие. Помни об этом.
Повисла тишина, нарушаемая лишь треском огня в факелах… или отдаленным рокотом приближающейся грозы. Роберт перевел взгляд на окно, за которым сверкнула молния.
– Началось, – негромко сказал он.
Мэри дернулась, словно очнувшись от внезапного сна, и уставилась на него так, как будто впервые увидела.
– Что?
Капитан молча подал ей руку и помог встать, а потом, подойдя к окну, распахнул его. Влажный, прохладный ветер ворвался внутрь и погасил свечи. Мэри почти на ощупь пересекла каюту и встала рядом с братом, любуясь бело-голубыми вспышками, мелькающими среди туч.
Мы всегда доверяли друг другу самые сокровенные тайны. Всегда поддерживали и защищали друг друга… как брат и сестра.
Она нашла в темноте ладонь Роберта, тихонько сжала ее и улыбнулась, ощутив бережное пожатие в ответ.
– Ты был прав. Обещаю, больше такого не повторится.
Внезапно небо взорвалось таким грохотом, словно где-то там, в вышине сошлись неприятельские корабли и разом открыли стрельбу из всех пушек. А следом кромешную тьму прорезала ослепительная молния, отразившаяся от поверхности океана. Свет ее обрисовал и бескрайнее водное пространство и темные облака над ним с такой потрясающей четкостью, что Мэри ахнула от восхищения.
– Это прекрасно! Божественно! – воскликнула она, жадно вдыхая свежий, пахнущий солью воздух. На мгновение Роберту показалось, будто его сестра впитывает в себя зарождающуюся грозу, наполняется ее живительной силой.
«И хорошо: силы ей пригодятся»
С гулким стуком на «Призрак» обрушился ливень, и очередной порыв ветра плеснул в них целую пригоршню брызг. Мэри с визгом отпрыгнула и рассмеялась, а капитан успел захлопнуть окно, прежде чем они оба промокли насквозь. Затем он вернулся к столу, вновь зажег свечи и налил себе еще немного вина.
– Мэри, я не стану ничего выпытывать у тебя против воли, – проговорил Роберт, – но если ты решишь довериться мне, обещаю, что все сказанное останется между нами. И я постараюсь помочь тебе – если смогу.
Девушка задумчиво оглядела каюту, чуть задержалась на синих атласных занавесях, скрывавших капитанское ложе, и с трудом удержала улыбку, вспоминая, как они с Кейт сидели там, боясь сделать лишний вдох. Казалось, это было так давно… а ведь прошло всего полтора месяца. Возможно, для влюбленных время течет совершенно иначе?
– Я верю, что ты выполнишь обещание, Роберт, – сказала она, опускаясь в кресло и закутываясь в предложенный братом плед. – Но помочь мне, увы, невозможно, как невозможно заставить кого-то полюбить…
Для Стейна дружба и любовь всегда были неразрывно связаны с двумя вещами: уважением и свободным выбором. Свою жену он уважал за стремление к знаниям, доброе сердце и независимый нрав, из-за чего любовь его к ней день ото дня становилась сильнее. Суждения и поступки Роберта тоже вызывали уважение, поэтому Стейн был счастлив сделаться его близким другом. То же касалось неугомонной Кэтрин Маккейн, а также мистера Осборна, пылко и преданно любившего свою жену и всегда готового прийти на помощь. А вот к Пелисье, несмотря на все его подобострастие, Стейн не испытывал ни капли уважения и потому на дух его не выносил.
И принуждения он с юных лет старался избегать. Сам выбрал будущую профессию, сам выбрал женщину, которую повел к алтарю, и, как бы ни была хороша найденная родителями невеста, он ни за что не променял бы на нее Анаис. Потому и в нынешних обстоятельствах он хотел оставить за собой право выбора места жительства, друзей и, разумеется, возлюбленной.
