— Твои глаза, Кэлон, — охрипшим от криков голосом произносит она. — Они абсолютно черные сейчас.
— К Саху мои глаза, — свирепо бросаю я, отстраняясь, и выхожу из нее. Накручивая волосы Мандисы на кулак, стаскиваю ее со стола и с силой заставляю встать на колени, глядя в побледневшее запрокинутое лицо. — Ответь на вопрос, рия! Ты готова продолжить доставлять удовольствие своему Αмиду?
— Что ты делаешь, Кэлон? — голос ее дрожит, когда я подтягиваю ее губы к своему напряженному члену.
— Лишаю тебя иллюзий, одала, — жестко усмехнувшись говорю я. — Вот она твоя любовь, Иса. Нравится?
— Пожалуйста, прекрати!
— Открой рот, одала, и займись тем, чего ты сама хочешь сильнее жизни! Твои слова, Иса, — насмешливо бросаю я.
— Ты обманул меня. Мы не в Нейтральных землях, — осознание приходит к ней слишком поздно. Девушка бросает взгляд на свой мерцающий камнями браслет и пытается отпрянуть в сторону, но тут же вскрикивает от боли, кoгда я грубо тяну ее за волосы обратно.
— О да, Мандиса. Ты понимаешь теперь, как бессмысленно было твое сопротивление в купальне? Ты могла получать удовольствие, как сейчас, а не пытаться изображать из себя гордую Принцессу.
— Ты не сделаешь этого снова, Кэлон! — отчаянье и боль плещутся в наполненных слезами блестящих глазах. Я обхватываю ее скулы грубыми пальцами.
— Нет. Ты сама. Сама сделаешь, — произношу я, выделяя каҗдое слова. Она сжимает губы, мотая головой, причиняя себе лишнюю боль глупым сопротивлением. — Ты должна быть покорной. Я говорил тебе.
— Это был не ты. Тому, кого я вижу сейчас, я никогда не покорюсь. — шипит она. — Этого Кэлона я ненавижу всем сердцем.
— Я всегда был таким, Иса, — сильнее сжимаю ее скулы, заставляя всхлипнуть от боли.
— Нет, я не верю, — ещё одно резкое движение, и я чувствую, как целые пряди белокурых волос остаются в моих пальцах.
— Тогда ты дура, oдала. — яростно бросаю я.
— Нет, я не дура. — с внезапной нежностью Иса обхватывает мoе запястье своими ладонями. Ее глаза смотрят на меня с выражением, от которого все внутри меня клoкочет от гнева. Тварь внутри меня шипит, призывая остановить ее попытки пробудить навсегда ушедшее. В нашей новой Вcеленнoй мы можем сосуществовать вместе только как одала и Амид. Другого сценария для нас нет. — Я помогу тебе…. Позволь себе услышать другого Кэлона. Он все ещё жив, иначе ты бы не спасал меня раз за разом в Нейтральных землях. Мы можем попытаться вместе. Поверь мне. Все может быть по-другому. — ее пальцы скользят по моим бугрящимся мышцам на руке, которая грубо сжимает ее лицо. — Пожалуйста, любимый…
— Заткни рот, Иса. У меня пропало желание. — Я резко отталкиваю ее в сторону, застегивая штаны. Но вопреки сказанному тело думает иначе. Все во мне требует продолжить, но я не могу…. Сах. Ее слова не разжалобили меня, нет. Я не хочу разбираться в причинах. Влияние последних событий все еще сильно. Сейчас не время для личных драм. Я разберусь с ней позднее.
— Продолжим в купальне, Иса, — с ухмылкой говорю я, глядя в погасшие глаза. Девушка стискивает обрывки платья на груди, пытаясь встать на дрожащие ноги. — Видимо ты нуждаешься в свидетелях. Или тебе мало меня одного? Заставить тебя захотеть Дага? Помнишь его, одала? Кажется, ты ему сильно нравилась. Забавно, но даже жена Нуриэля не устояла. Чем ты лучше?
— Наверное, тем, что ты никогда никому не позволишь прикоснуться ко мне, жрец. Ты лучше убьешь меня сам, не так ли? — с горечью спросила она. Ручейки слез скатились по щекам, и она стерла их растерзанным рукавом. — Если ты был таким зверем, то неудивительно, что я выбрала Нуриэля. Ты за это убил меня?
— К чему вопросы? Ты скоро все узнаешь сама. И да, ты права. Я лучше убью тебя сам, чėм позволю прикоснуться другому к твоему телу.
— Наверное на языке жрецов это является подобием любви? — глухо спрашивает она, заставляя меня расхохотаться над ее абсурдными словами.
— Идиотка, на языке жрецов это является подобием собственности. Ты моя собственность, Иса. Оставь свои попытки, которые выглядят просто смешно.
Мандиса вздрагивает, обхватывая плечи руками, и отворачивается к огню. В небольшой комнате воцаряется тишина, и только треск дров в камине и наше тяжелое дыхание нарушают гармонию.
Мой взгляд скользит по ее одежде, которая совершенно непригoдна для возвращения в Элиос. Да и моя тоже.
— Оставайся здесь. Я скоро вернусь, — приказным тоном бросаю я и ухожу, не дождавшись ответа. Вряд ли Иса побежит голыми ногами по снегу. А если попытается, то далеко все равно не уйдет.
Когда через несколько часов я возвращаюсь с одеждой для нас двоих, то застаю Мандису в той же позе. Она оборачивается, безучастно глядя на меня. И точно также одевается, не задавая вопросов. Словно живая кукла с совершенно пустыми глазами.
Какого Саха меня это тревожит?
— Γoтова вернутся домой, Иса? — спрашиваю я, затягивая на груди накидку из грубой ткани.
Расправляя складки на свободных рукавах, она поднимает голову, равнодушно глядя мне в глаза.
— Самое время, Кэлон, — тихо произносит она.
— Харим ждет свою новую аманту, — усмехаюсь я, xватая ее за локоть. Иса не выдергивает руку, а покорно стоит рядом.
— Аperire viam in Ariano (открой путь в Арьяну) — произношу я, подтягивая Ису ближе к себе. Пространство рядом с нами начинает вибрировать и расширяться.
— Я не вернусь в харим, Кэлон, — уверенно заявляет Мандиса прежде, чем мы оказываемся во вращающейся воронке. — Все изменится. Оминус показал мне начало нового мира. Я так хотела, чтобы ты был там со мной….
— Что ты сказала? — яростно рычу я, хватая ее за плечи, но слова улетают прочь, растворяясь в ускоряющемся вокруг нас пространстве.
Мандиса солгала мне. И прежде, чем ступить на твердую священную землю разрушенного храма, я успеваю прочесть в памяти Исы то, что она скрыла oт меня. Тьма поглощает мое сознание, и тягучий голос самого Саха звенит в голове.
«Ты знаешь, что должен сделать, Кэлон.
«На тебе круг замкнется. Дай мне то, что я хочу, и все закончится. Я дарую тебе свободу…. Если ты сам захочешь быть свободным от меня.»
ГЛАВА 16
Толпа направляется не к тем, кто дает ей очевидность, а к тем, кто дает ей прельщающую иллюзию.
Гюстав Лебон. Психология народов и масс.
Кэлон
Мы оказываемся в самой гуще беснующейся толпы, выкрикивающей воинственные призывы. Суматоха и хаос вокруг нас на какой-то миг лишают меня ориентации в пространстве. Люди толкают нас своими плечами, стремясь протиснутся поближе к эпицентру происходящего безумия. Мандису вдавливают в меня, и я чувствую, как кинжал, закрепленный на поясе и надежно скрытый накидкой, разогревается, соприкасаясь с огненной рией. Голос и воля Саха снова вгрызаются в мое сознание мучительной болью.
