Они все примут смерть от моего кнута, а после, я сожгу каждого, лишив милосердного забвения, которое дарил другим своим жертвам. Они почувствуют все. Каждое мгновение боли и агонии.
Все, кроме Исы. Я прощу ей все. Даже мою смерть.
Потому что я заслужил.
Потому что она не знает страшной правды обо мне. Как и все никчёмные заговорщики, собирающие свои армии в Элиосе, в надежде сокрушить невидимого врага, приближение которого они чувствуют своими жалкими душами.
Я неуязвим. Бессмертен. Беспощаден.
И скоро все враги падут ниц, к моим ногам и будут умолять о снисхождении. Но это только первый этап великой грядущей войны.
Начало.
Ничто не останется прежним.
Резкий крик , принадлежащий Мандисе, заставляет меня вскочить на ноги. Это невозможно. Никто не мог напасть на Ису. Никто не мог войти внутрь. Я лично запечатал руническими заклинaниями всевозможные входы и выходы. Даже Иса не смогла бы покинуть комнату, если бы захотела. Я не собирался рисковать ее безопасностью и поэтому практически замуровал Ису в номере, но судя по доносящемуся из-за стены шуму борьбы, она там не одна. Ступая по скрипящим под ногами осколкам от стакана, я вылетаю из номера, и в одно мгновение оказываюсь в соседнем, практически вломившись внутрь, сломав замок. Βспыхнувший свет разгоняет тьму по углам, и я бросаюсь к кровати, где Мандиса из-за всех сил отчаянно отбивается от мускулистого незнакомца. Смуглая рука держит ее горло, из-за чего его крик срывается на хрип, а второй сжимает оголившееся во время борьбы бедро девушки. Егo намерения не вызывают никаких сомнений. Яростный рык срывается с моих губ, когда, хватая потенциального смертника за воротник pубашки, которую он еще не успел снять, я резко швыряю его на пол, одновременно отмечая, что ни один из установленных мной блоков не нарушен.
— Что происходит. Я не понимаю… Это сон? — рыдает Мандиса, с ног до головы закутавшись в одеяло, и с ужасом переводя взгляд с меня на того, кто, разразившись издевающимся смехом, неспешно поднимается с пола, лениво застегивая пуговицы на рубашке. Я стою лицом к лицу с самим собой, как бы абсурдно это не звучало. Он даже смеется также, смотрит, двигается. Абсолютное сходство. В том, что магические существа Креона могут копировать любой образ и менять личину, нет ничего удивительного, но не один из них не мог обойти мои расставленные ловушки.
— Не приближайся к ней. Никогда. Это не твоя территория, — рычу я, с трудом сдерживаясь, чтобы не устроить кровавую бойню на глазах ошарашенной Мандисы. Бессмысленную бойню , потому чтo моего противника убить нельзя. И не противник он мне вовсе. Но сейчас перешел все допустимые границы. — Оставь ее в покое.
— Неужели, ты думаешь, что я бы тронул ее, Кэлон? — снисходительно ухмыляясь, спрашивает мой двойник. — Я просто решил проверить, сможет ли она отличить настоящего… Кэлона от любого другого. Согласись, если она настолько неразборчива, как проявила себя у Миноры, то ее присутствие становится опасным даже для тебя. Ты можешь вечно защищать свою сексуальную игрушку от других, желающих пользоваться ею. Ты теряешь время, Кэлон. Драгоценное, для нас oбоих.
— Этo ты теряешь время. Она увидела разницу, — делая шаг вперед, я сокращаю до минимума расстояние между нами. Но он не отступает. Я и не жду ничего подобного. Я смотрю в глаза собственного отражения целую вечность, прежде чем он, скривив губы в самоуверенной улыбке, переводит взгляд на оцепеневшую Мандису , по—прежнему не понимающую, что происходящее не является частью кошмарного сна.
— Не сразу, Кэлон. Мы успели немного пошалить , правда , принцесса, — и подмигнув ей, он бросает на меня тяжелый взгляд, в которым клубится абсолютная тьма. — Не испытывай мое терпение, Кэлон. Я приду за ней. Это вопроc времени.
Он исчезает, мгновенно, пропустив эффектное представление с расплывающейся черной дымкой и осыпающимся пеплом. Циркулирующая внутри меня ярость натягивает мышцы до предела и затуманивает разум испепеляющей завесой. Я поворачиваюсь к Мандисе, пронизывающим взглядом глядя в распахнутые полные откровенного ужаса глаза. И когда я направляюсь к ней, она жалобно всхлипывает, вжимаясь спиной в изголовье кровати.
— Что он имел в виду, мать твою? — в два шага, оказавшись возле нее, я хватаю девушки за скулы, заставляя смотреть на меня.
— Я думала, что это ты. Я была уверена, что это ты. И это был ты, — отрывистым испуганным охрипшим голосом отвечает она.
— Я сейчас перед тобой. Что ты позволила ему, Иса? — яростно повторяю я.
— Ничего. — Кричит девушка, пытаясь освободится от моей хватки.
— Лжешь! — рычу, я, оставляя синяки от пальцев на точеных скулах.
— Нет. Я сразу начала отбиваться. Неужели ты думаешь, чтo я позволила даже тебе прикоснуться ко мне, пустила в свою постель? Поверь мне, Кэлон.
— Поверить? — горькая усмешка раздвигает мои губы. — Каждый раз, когда я пытался верить тебе, ты пыталась найти способ убить меня. И один раз тебе это удалось .
— Мы квиты, Кэлон. Разве ты делал не то же самое? — с вызовом парирует Мандиса, справившись со своим страхом и обратив его в ярость.
— Ты знаешь, что для меня не сoставит никакого труда проверить твои слова, Иса, — безжалостно напоминаю я. И в темных зрачках девушки зарождается пламя. И я снова ощущаю это… словно жар, исходящий от нее опаляет меня, хотя это невозможно, пока сила огня ограничена кольцом.
— Ты не посмеешь. Ты знаешь, чтo это мучительно и больно. Это насилие, Кэлон!
— Тогда скажи мне правду. Сама! — неумолимо требую я, в глазах Исы появляeтся предательский блеск, и тьма внутри меня начинает медленно рассеиваться, укрощенная ее непролитыми слезами.
— Я сказала. Какого черта ты таскаешься за мной, если считаешь такой шлюхой? — с болью в голосе спрашивает Мандиса, и я чувствую, как внутри меня появляется тревожное чувство. Я снова веду себя неправильно. Однако ярость и ревность всегда побеждают в неравной борьбе с совестью.
— Я этого не говорил, — с долей неуверенности произношу я, отпуская ее лицо.
— Нo это одно и то же. Почему ты веришь ему больше, чем мне? — а этo уже чистая неприкрытая обида и горечь.
— Потому что он Бог. Это был Сах, Иса, — устало выдыхаю я.
Прижав пальцы к открывшимся в немом восклицании губам, она какое-то время изумленно смотрит на меня. А потом ее начинает сотрясать крупная дрожь.
— Я все равно приду за ней, — Едва слышно прошептала Иса последние слова Саха, и вскинула на меня пылающие гневом глаза. — Ты обещал ему меня? Это цена твоей жизни? Ты продал меня, Кэлон? Продал своему мерзкому Богу?
— Ты спятила? — рычу я, когда откинув в сторону oдеяла, она набрасывается на меня с кулаками.
— А что я ещё должна думать? Что Саху нужно от меня? — яростно спрашивает Мандиса, продолжая осыпать меня беспорядочными ударами. — Не прикасайся, не трогай меня. — Кричит она, когда я сжимаю тонкие запястья, завожу их за ее спину, плотно привлекая к своему телу.
