Кэлон обхватывает мою шею ладонью, насильно выгибая меня дугой, и я опираюсь на руки, чтобы облегчить жжение в плечах и пояснице. Собственный крик царапает грудную клетку и горло. Кэл раздвигает мои ягодицы, и я ощущаю, как его мощный и твердый член проникает в меня, а гладкая плоть ударяет по попке, отдаваясь шлепающим звуком. И это уже наказание… за мое упрямство и глупость. Но мне нравится, и я мысленно транслирую ему, что сейчас мне не нужна его жалость и нежнocть. Я, Сах подери, хочу одного…
— Я выбью из тебя всю эту дурь, Иса. Ты поняла меня? — его зубы врезаются в мочку уха, но я не чувствую боли — только то, как физическая боль, причиняемая Кэлоном, вымещает всю ту, что принята не от его рук. Εго страсть и неудержимость сводит с ума, и я вновь ощущаю себя безвольной, и распятой под ним, целиком и полностью принадлежащей своему Богу.
— Чудовище, ты — чудовище… — на каждый тoлчок отвечаю я, чувствуя, как обжигает огнем внутренности от соприкосновения наших тел. Кожа к коже. Звуки наших влажных тел, слившихся в животном танце страсти, возбуждают меня еще сильнее, делая такой влажной и податливой для него.
Кэл чудовище, и это правда так. Но он мое Чудовище.И Кэл нужен мне именно таким — уверенным, жестким и жестоким, готовым разорвать убогому Сину глотку на части, защищая меня от неминуемой гибели. Именно в нем я всегда буду видеть свою опору, защиту, и твердую руку, в которой он держит мое хрупкое сердце.
— Мне больно, Кэл, — хнычу я, подлетая к заветной грани, за которую хочу шагнуть только с ним. Одновременно. Крича, сходя с ума, падая…
Моя грудь сотрясается от его жестких ударов, а ощущение того, как он увеличивается и набухает внутри, заставляет меня выгибаться ему навстречу, чтобы принять все, что он мне даст.
— Твою мать, Иса… Терпи, сладкая. По-другому ты не понимаешь, — выдыхает он, с шумом глотая воздух сквозь сжатые зубы. В какой-то момент мой разум затягивается плотной дымкой, как под воздействием Мары, в глазах темнеет, от самых жестких и болезненных, последних в этом раунде толчков Кэлона. Я пропадаю, исчезаю, словно умираю на доли секунды, не переставая выкрикивать его имя, ощущая, как его горячее семя заполняет меня до краев, освобождая от самых страшных запретов, страхов, воспоминаний, боли… я снова чувствую себя запачканной, но не грязной... меня переполняет огромное блаженство, наполняющее каждую клеточку тела, в которой больше не место сомнениям и самобичеванию.
— Только ты, — шепчу я, падая грудью на землю. Кэлон наваливается сверху, опираясь на локти, поймав меня в ловушку из его рук и тела. — Никого и никогда, кроме тебя. Нет и не было, — повторяю его слова я, как клятву, что он закрепляет контрастно нежным поцелуем на мoих губах. Лениво и сладко, дразнящими движениями… он обводит языком мои губы, продолжая медленно двигаться внутри, расслабляя меня, позволяя насладиться полным слиянием наших тел.
Может я и не смирилась до конца с тем, что произошло. Но сделала первый шаг к полному освобождению, позволив своему мужчине показать, насколько нужна ему. После всего…нужна. Мое сердце переполнено сейчас такой любовью, что я готова часами признаваться ему в ней, едва слышным шепотом на ушко… но снова боюсь до конца проявить свои чувства, потому что знаю, что в нашей «войне» ещё не поставлена точка.
Тут может быть только многоточие…
— Запомни эти слова, девочка. Ты самая желанная, — влажный язык Кэлона касается уголка моих губ, но я уворачиваюсь от поцелуя, подставляя ему шею, разрешая впиться мягким укусом в пульсирующую вену. — Самая лучшая, идеальная для меня, созданная для меня… — продолжает он, тяжело дыша, зарываясь носом в мои волосы. — Невыносимо сладкая. И единственная, — я даже не ставлю его последнее слово под сомнения, не смея нарушать момент счастья, к которому мы шли слишком долго.
Кэл выходит из меня, и я сопровождаю его решение недовольным стоном, но расплываюсь в улыбке, ощущая, как он мягкo ласкает мою поясницу пальцами, а потом переворачивает на спину, нависая сверху:
— Я хочу, чтобы ты был во мне вечно, — чувства так сильно переполняют меня, что я продолжаю снимать с себя маски ненависти и презрения. Да… это были всего лишь маски. Защита, от старых ран, что ты наносил мне в прошлом. Но лучше снять их, чтобы позволить нам увидеть друг друга настоящими хотя бы на миг, чем вечно жить одной яростью и горечью.— Я хочу, чтобы частичка тебя была со мной… — эти слова вырываются сами собой, и я не понимаю, почему именно эта фраза отдается пульсирующей болью в заходящемся сердце.
— Всегда, — обхватываю его лицо руками, заглядывая в оттаявшие глаза. Ледяную корку, покрывавшую его радужку прежде, растопили похоть, желание, нежность, ярость…любовь.
— Где же теперь твоя пресловутая ненависть, моя огненная рия? — нарочито стальным голосом спрашивает Кэлон, раздвигая губы в ядовитой усмешке. Но я больше не боюсь его, этого яда. Я готова выпить его до дна… — Ты покажешь мне ее?
— Покажу, — приложив все силы, я переворачиваю его на лопатки, прекрасно зная, что он уже готов к новому раунду. Ему всегда мало, он же черт подери жрец, с неимоверным запасом неиссякаемой силы, и я хочу к ней прикоснуться. Уверена, при желании, Кэлон может заниматься сексом часами. Даже не знаю, плюс это, или минус… но как только его твердокаменный член вновь находит мое готовое принять его лоно, я понимаю, что это определенно плюс.
Теперь я хочу видеть глаза Кэла. Хочу видеть изнанку его души, которая расскажет мне больше, чем его слова и прикосновения. Но чем тщательнее я ищу подвох в его взгляде, наигранность, фальшь или обман, тем больше понимaю, что вижу истину. Без всякой сыворотки правды. Упираясь руками в пол, по обе стороны от его головы, я начинаю покачиваться над ним, сама, контролируя темп, глубину и угол проникновения. Его брови сдвигаются к переносице, а руки до синяков сжимают мою талию, как только я начинаю быстрее вращать бедрами, прекрасно зная, что именно в этом положении сжимаю каждый сантиметр его члена, каждую пульсирующую вену. Легкие мгновенно пустеют, и я кусаю щеку изнутри, ощущая его язык и губы, припадающие к моей груди, и меня вновь срывает окончательно. Наша близость превращается в драку, обещанная нежность «после» переходит в секс, граничащий с болью, напоминающий смертельную схватку двух хищников. До крови царапаю его спину, как только он садится на землю, уравнивая наши силы. Пальцы Кэлона врезаются в мои бедра, и наверняка оставляют там новые следы, которые я не стану исцелять «волшебными» мазями.
Нам нужно именно так, обжигающе и больно, грубо и жестко. Снова и снова. Первобытная близость, стирающая границы между человеческим и живoтным «я». Почему? Потому что именно эта болезненная агония и страсть, избавляет меня от всех демонов, которых я сама держала внутри себя все это время.
— Сотри с меня их прикосновения, Кэлон, — едва слышно, наклоняясь к его уху. — Да, так. Так, Кэл, — испускаю стон, ощущая, как его руки хаотично ласкают каждый позвонок на спине, стирают капли пота и крови, спускаются к талии. И снова к моим ягодицам. Вздрагиваю, когда он раздвигает их, и заполняет меня пальцами еще в одном интимном местечке, заявляя свои права на меня, наполняя везде… во всех смыслах этого слова. — Их и не было. Да… только ты. Я люблю тебя, — всхлипывая, шепчу я, понимая, что уже не могу остановить ни поток слез, ни слов, так и рвущихся наружу. — Я так люблю тебя, Кэлон.Но это меня погубит.
