Слабее уже некуда. Или есть…? Где этот уровень, когда любовь раздавит меня, оставив тень от будущего правителя и надежды народа?
Поэтому я меняю свое заявление.
— Я так хочу тебя, что умру без этого, — резко выдыхаю я и, обхватывая Камелию за ягодицы, чувствую, как она раздвигает ноги и окольцовывает меня ими, упираясь пятками в поясницу. Ее тело тут же прогибается, я мну ее задницу с привычной грубостью, пальцем лаская ее сладкие дырочки.
— Черт возьми… — я путаюсь в волосах девушки, оттягивая мочку ее уха зубами. Где-то здесь должна быть кровать. Мне кажется, я уже ничего вокруг не замечаю.
Мне, честно говоря, все равно, где здесь постель, но я чувствую под ногами мягкость плотного ковра и прямо здесь и сейчас опускаю Камелию на пол. Я хочу навалиться на нее весом своего тела, но эта чертовка начинает бить меня в грудь ногами. Уже знакомый мне прием — не сработает.
— Маленькая, ты думаешь меня остановят твои ножки? — я хватаю ее за щиколотку и тяну вверх — она слегка съезжает по ковру, глядя на меня с восхищением и злостью.
— Ты просто трус, Брэндан. Я не собираюсь быть твоей чертовой вещью! — я беру ее за вторую лодыжку и, опускаясь на колени, закидываю одну ножку к себе на плечи.
— Давай, обзывайся. Это моя любимая музыка, — саркастично заявляю я, обхватывая ртом ее теплые пальчики. Она судорожно вдыхает и на ее лице появляется дикая улыбка полная неги.
Я ласкаю языком ее пальцы, и лодыжки и мне кажется, что она вкусная везде, как редкая сладость, которую я не намерен ни с кем делить.
Мельком я встречаюсь с Камелией взглядом — она почти перестала сопротивляться, одурманенная удовольствием и возбуждением. Ее ноги раздвинуты и я прекрасно вижу, как ее девочка блестит и увлажнена желанием.
Я раздвигаю ее колени так широко, что она болезненно стонет. Пристраиваясь между ними, я наклоняюсь над ее лицом и шепчу:
— Я собираюсь быть в тебе очень глубоко, маленькая. Я хочу, чтобы ты чувствовала мой член здесь… — я провожу рукой чуть ниже ее пупка, надавливая. — Я хочу напомнить тебе о том, кому ты принадлежишь.
— Брэндан, я больше не могу…спорить…разговаривать…мне нужно… — вдруг срывается она, хватаясь руками за ковер. Она сжимает его, пытаясь за что-нибудь ухватиться, и вращает бедрами, выпрашивая у меня освобождения.
Потерпи, сладкая.
— Что тебе нужно? — от одного вида того, как ее юное хрупкое тело извивается под моей властью, по моему затылку и спине бегут струи пота. Я не удивлюсь, если он стекает и по лицу, а сам я сейчас похож на наркомана, перед которым машут пакетиком с дозой.
— Это мне нужно… — одну руку девушки я сжимаю и удерживаю на месте, а свободной рукой, смачиваю свои пальцы и скольжу ими по ее влажным нижним губкам. Они такие горячие и влажные, мой член начинает пылать от прильнувшей к тазу крови.
Черт.
— Ты же — грязная девочка, скажи все, как есть. Скажи, чего ты хочешь,— я наклоняюсь к ее лицу еще ближе. Мы оба закрываем глаза, отдаваясь дразнящей игре из губ и языков, которые то прикасаются друг к другу, то отдаляются вновь. Я заставляю ее тянуться за своими губами, а потом припечатываю ее к полу и сосу ее губки так, что у нас у обоих пустеют легкие.
Она стонет, когда я наконец даю ей выдохнуть.
— Ну, давай же, всего три слова. Ты знаешь каких,— издеваюсь над ней так же, как и она надо мной в ванной. Но я больше не могу прикасаться к ней пальцами. Я прижимаюсь головкой члена к ее входу и слегка надавливаю на ее дырочку, и выхожу, снова лаская ее девочку.
— Брэндан, сейчас…
— Это два слова, — я снова надавливаю, чувствуя, как ее киска вбирает меня внутрь. Черт, я больше не могу проделывать эти манипуляции. Соблазн слишком велик.
— Хочу твой член, — выдыхает она и я мощным толчком погружаюсь в нее до самого основания.
Ее слова убивают меня, а соблазнительно приоткрытые губки и весь вспотевший и возбужденный вид окончательно уничтожают. В ней так тепло и хорошо и я так скучал по ее девочке, что больше не могу медлить.
Я вколачиваюсь с силой, и моя рука зажимает ее шею, но не так, как в прошлый раз: я знаю, что не причиняю Камелии боли.
Мой палец дотягивается до ее губ и она покусывает его, не прекращая стонать, извиваясь, как кошка, требующая ласки.
Я рычу, чувствуя, как узел внизу живота натягивается с каждым движением, и бесцеремонно хлопаю ее по заднице, хватаясь за бедра, живот и грудь с покрасневшими сосками, которые требуют моих укусов.
— Моя сочная девочка, — я обхватываю выпуклые сисечки руками и губами, играя с сосками, перекатывая их на своем языке.
— Брэндан…Боже…вот так..так хорошо…хочу все до последней капли… — шепчет она, когда я вновь наклоняюсь к ее губам и чувствую, как ее киска втягивает мой член с сумасшедшей частотой.
— БРЭНДАН! Брэндан…Брэндан… — ее голова приподнимается, и она широко открывает рот, морщась от сладости, которую я ей дарю. Кажется, ее крики слышит весь замок, но мне это только нравится. В не прекращаемом потоке наших стонов я отпускаю себя, спуская горячее желание в ее киску.
Я отдаю ей все до последней капли, в последний раз вбиваюсь в нее с рыком и напором — так глубоко, насколько это вообще возможно. Камелия дрожит всем телом, продолжая двигаться, постепенно опадая и ослабевая…ее глаза будто не видят меня — она полностью отдалась ощущениям.
Я поднимаю ее к себе и прижимаю голову к груди этой девушки, тяжело дыша. На миг, мне кажется, что я тоже уже не вижу. Я скрыт ее волосами, ее грудь под моими губами дрожит, выдавая бешенное биение сердца. Нас сводит какой-то общей мучительной судорогой, которая все никак не может прекратиться, и несмотря на то, что мы уже получили свое, мне так трудно выйти из ее тесной киски.
Я опять это сделал. Не смог остановиться. И никогда, черт возьми, не смогу.
Как бы отчаянно я не пытался понять, почему с ней я не могу думать о таких вещах, как предохранение, все было без толку. Я вообще не могу думать. Я просто хочу чувствовать и видеть, как ее киска до краев заполняется моим желанием.
Мы, кажется, дышим. И молчим, окончательно ослабев. Я преисполнен силой духа, но вот физических сил не ощущаю — хочется завалиться спать, закинув ее ноги на свое тело. Хочется проспать так до самого утра и проснуться с ней.
Слабость, которую король не может себе позволить.
Но я знаю, что это то, что перейдет черту. То, что разрушит границу. Проснуться вместе — это ответственность, которую я не могу на себя взять. Потому что, несмотря на свои чувства, я не могу ей этого обещать.
Она должна понимать, что я в первую очередь — Король. А она — слабость, которая мешает совершать мне что-то действительно важное.
И поэтому…я легонько отталкиваю ее, покидая.
Я не знаю, что делать.
