- Ты бы знала, какое удовольствие я получаю, наблюдая за твоей беззащитностью. Да, я кажусь тебе жестоким, но не говори, что ты не знала об этом.
И тут он наклонил подсвечник. Немой крик пронзил мое горло, губы распахнулись на радость Коулу. Я почувствовала истребляющую каплю воска, упавшую мне на ребра.
- Будь ты… - Договорить я не успела, потому что другая капля, более крупная, упала следом, воспламеняя мои ключицы.
Коварные слезы застряли в уголках глаз, я посмотрела на Коула через призму боли и смога.
Как я могла считать, что у него есть ко мне чувства? Гребанный животный трах, насилие и доминирование – все, что ему было нужно.
Как я могла разглядеть в его поцелуях и словах ласку? Либо это был не тот Коул, либо он действительно являлся монстром.
- Лучше молчи и уясни навсегда, Бекка. Так… На будущее… - На мгновение он наклонился, сделав то, после чего я окончательно перестала его понимать. – Ты не посмеешь принадлежать кому-то другому. Я не намерен делиться ни единым кусочком твоего тела.
Он наклонился, охваченный необузданным желанием, втянул мой сосок губами, сжимая мои полушария вместе – он мял мою грудь как одержимый, тискал, оставляя влажные следы на моем теле. Вновь возвысившись надо мной, Коул посмотрел на меня с гордыней, будто покраснения от его укусов и розовые пятна от воска, который он оставил, были произведением искусства, а не унизительными метками.
- Ненавижу! Всем сердцем ненавижу! – Не знаю, в который раз я делала это признание, но Коула это не отрезвило. Когда воск упал на кожу возле пупка, я вновь почувствовала жжение, но уже не такое болезненное, как раньше. Он остыл, а я привыкла к пламени.
- Я это уже слышал.
Коул приложил ладонь к моему животу, размазывая застывший воск пальцами.
- Такая нежная… Такая чертовски нежная кожа… - сладко прошептал он, выбиваясь из образа чудовища. - Ребекка, что ты со мной делаешь?
- Это ты что делаешь? Ты… То ласкаешь, то убиваешь… - Его рука теперь спустилась меж моих бедер, для того чтобы убедится в том, что я…
- Как трудно сдерживать себя, когда я чувствую, как ты готова. Готова, даже когда я только что не разнес тебя на части. – Его палец настойчиво скользил по моему белью, не позволяя себе большего.
- Ты долбанутый псих!
Он вновь ударил меня по попке, цепляясь за мои бедра. Уже не так больно физически – скорее унизительно, что еще хуже в моем случае.
Я чувствовала себя какой-то рабыней без права на ропот. Шлюхой, которая была нужна хозяину только тогда, когда он в этом нуждался.
Запутанной, потерянной девочкой, загнанной в угол.
В общем, слабачкой, будто от былой Ребекки Картер не осталось и следа. Ребекки, которая когда-то собиралась вонзить нож ему меж ребер, угодив в сердце.
- Да что ты обо мне знаешь?!
Я заметила, что Коул каждый раз слишком остро реагировал на слово «псих». Будто оно задевало его за самые глубокие раны души, если таковая у него имелась.
- Ничего… Знаешь, ничего… - тяжело дыша покорилась я, стремительно замотав головой, пытаясь освободить руки. – И теперь я даже не хочу ничего о тебе знать!
Его лицо прояснилось – гримаса гнева сползла с его лица, оставляя на лике лишь пустое выражение. Глаза бледны, лоб покрылся испариной, а темно-каштановые волосы прилипли к вискам, будто он только что вышел из душа.
Я смотрела на сжатую линию его челюсти, вновь разглядев в нем красоту. Гребанную красоту, существование которой было для меня отвратительным. Я хотела видеть Коула неказистым, изгоем, уродом, каким всегда его считала.
Но все менялось с незамедлительной скоростью, я окончательно запуталась в своих чувствах, не понимая, почему по моим венам разливается прощение, которому здесь не место.
Коул потянул за нить галстука, освободив мои руки, и я тут же впилась ногтями в его твердую несгибаемую грудь. Пытаясь забыть об этом восхитительном чувстве прикосновения, врезалась ему в кожу, вызывая в нем тихий утробный рык.
- Отпусти меня! Ты перешел все границы, Коул. Ты не рассчитываешь свою силу.
- Скажи, что ты усвоила этот урок.
- Да… - Трехэтажный мат так и вертелся на языке, но вместо этого я покорно ответила, чтобы поскорее покинуть это злосчастное место. – Я усвоила твой дебильный урок!
- Ответ неверный. – Он вздернул мой подбородок большим пальцем - так, будто я была непослушной школьницей. – Сука, или ты произносишь то, что я от тебя жду, или я познакомлю тебя с воском поближе…
- Я – твоя игрушка. Я принадлежу только тебе, Коул Стоунэм, – захлебываясь, с остервенением произнесла, чувствуя, как его хватка ослабевает. Коул отпускает меня, расплываясь в этой ехидной улыбке, которая может означать: «То-то же. Ты в очередной раз мне уступила».
Коул отпустил меня, и я тут же подпрыгнула с кровати, как ошпаренная, судорожно хватая свою юбку и топ, которые, на этот раз, остались в целости и сохранности.
- Это была последняя капля. – И это действительно было так. Весь мой план по сближению с Коулом был разрушен, потому что я больше не собиралась терпеть такие унижения и стелиться перед этой питающейся моей кровью тварью.
- Ну, конечно, сколько раз я это слышал? Ты не хочешь пребывать в моем мире дерьма и грязи... И все такое. Как будто ты сама живешь не в таком.
- Жила, Коул. – Я одевалась, намереваясь сбежать отсюда как можно быстрее. – Но теперь я оставлю тебя там одного. И ты свихнешься от своего одиночества, сгниешь, ведь ты никому не нужен! Ты нахрен никому не нужен! Что, злишься? Злишься, что я нужна Стефану, а тебя окружают лишь шлюхи и долбанутые, как ты, братья? Да вы же занимаетесь полной чепухой! Вы все здесь чертовы психи!
Я орала так, что рвало глотку, и ничего вокруг не замечала, орошая его своим гневом и ненавистью. Черт возьми, если бы я умела душить силой мысли, то давно бы это сделала.
- Ты никчемный неудачник, каким был всегда! Изгоем, отбросом! Ты выживаешь лишь за счет слабых!
- КАК И ТЫ, СУКА! – Коул не собирался молчать, он привстал на корточки и ударил кулаком себя в грудь. Его белки стали красными – сосуды полопались от гнева, разрывающего его. – ПОСМОТРИ НА СЕБЯ! ПО-СМО-ТРИ!
- Ты ничего не знаешь обо мне! О том, что происходит внутри на самом деле! – Черт возьми, я начала рыдать, еще больше превращаясь в размазню. Но Коул, на удивление, не радовался моим слезам, скорее был удивлен и разъярен одновременно.
- А ТЫ ТЕМ БОЛЕЕ! – Его крик заполнял все вокруг, не удивлюсь, если нас слышало все братство. – Хочешь разжалобить меня своими слезками? Бедная, затюканная, девочка. Девочка для битья.
- Ты, наверное, с кем-то меня путаешь! – У меня больше не оставалось слов на ссоры, и не хотела, чтоб он видел, как я плачу из-за всего, что он сотворил.
