Я не верила ему. Все это была постановка, актерская игра. Что ж, браво, Стоунэм, но премии от киноакадемии тебе не видать.
- У меня к тебе только один вопрос: зачем ты терзал меня все это время? Зачем шантажировал? И почему, вдруг, перестал?
- Это три вопроса. – Уголки его губ поползли вверх, несмотря на прежний отсутствующий «некоуловский» голос.
- Не важно.
- Потому что… Ты нужна мне. Но я не умею иначе. Не умел.
Я затрясла головой, не веря своим ушам. Унижение, что я испытала, все потому, что он, видите ли, не мог иначе?
- Со временем ты узнаешь обо мне все, если захочешь. Просто не нужно закрываться от меня, Ребекка… Просто будь со мной. Спаси меня от самого себя.
Я смотрю на Коула, а потом на стол, что разделяет нас. Волны злости одолевают меня, накапливая внутри лаву из горечи, что готова прорваться в любой момент.
Чем больше смотрю на Коула, тем сильнее понимаю, какой фарс это все.
Мне совершенно не жалко его руки, которые были в крови. Не жаль его опустевшую душу с отсутствующим взглядом.
Я не верю человеку, что стоит передо мной, а самое страшное, что я… ничего не чувствую. Абсолютно н-и-ч-е-г-о.
А потом я вспоминаю то, как он возвышается надо мной, заламывая руки. То, как кусает губы, безудержно пробуя их на вкус. То как, шантажирует меня, заставляя меня беспрерывно падать, хватаясь за воображаемые скалы.
Я вспоминаю настоящего Коула, а не это, напичканное чем-то, существо.
И того реального Коула я ненавижу всем сердцем. И нет ничего пленительнее этого чувства.
- Спасай себя сам! – Накопившийся в жерле души адреналин вырывается наружу в виде непроизвольно тянущихся к столу рук. Через секунду я опрокидываю его на траву, и вся клубника летит к чертям. Как только Зевс слышит звуки бьющихся бутылок, начинает выть во всю глотку.
Я с силой бью Коула в грудь, да так, что мне действительно удается сдвинуть его на пару шагов назад.
- Урод…
Толчок.
- Который думает, что можно сначала вывернуть меня на изнанку…
Толкаю его снова, напрягая костяшки пальцев.
- А потом говорить «будь со мной»…
Коул останавливается, не обращая внимания на мои кулаки, и все же атмосфера меняется за считанные секунды.
И я понимаю это по сильной хватке, что заковывает меня в наручники из его пальцев. Коул со всей дури притягивает меня к себе, широко распахивая глаза, обдавая меня знакомым жаром.
Вот оно. Да. Давай, злись, просыпайся. Прошу тебя. Умоляю, Коул. Вернись ко мне. Вернись ко мне настоящий.
- Разве не этих слов ты ждала? Тогда, на дамбе?! – Он взревел так, будто был зверем, которого разбудили после долгой зимней спячки. В зрачках вновь заплясали бесы, сражающиеся между собой.
- Какая разница?
- Большая, сука, разница! Ты уж определись, что тебе нужно! А уже потом размахивай своими руками… - Он на секунду замер, будто обдумывая вертящееся на языке оскорбление. - Потаскуха.
Безудержно плюю в его вновь полное жесткости лицо, совершенно не думая о последствиях.
Мне все равно. Хуже, чем было, уже не будет.
- Ох, ты за это поплатишься, – рыкает он, одернув лицо, как от пощечины. Знаю, что задела его этим жестом. Хуже плевка в лицо может быть только плевок в душу.
- Чем? Что у тебя там из приемов? Ремень? Лед? Воск? Я уже все видела, мне ничего не страшно, Стоунэм!
Челюсти его сжались, скрывая все посторонние эмоции. Рука властно обвила мою шею, напоминая о том, кто здесь хозяин. Взгляд Коула вновь стал гипнотическим, вводящим в какую-то прострацию, когда отключались все мысли, и оставалась лишь одна: только бы не смотреть в эту серебристую бездну его глаз.
- Что, что ты со мной сделаешь? Задушишь? Давай, ну давай же… - Мой голос осип, его пальцы сжимали затылок, давили на сонную артерию. Всего лишь одно маленькое нажатие, и он больше не услышит моих истеричных криков.
- Задушить тебя было бы так человечно. Помнишь, я говорил тебе нечто подобное? Я сделаю хуже. Я не стану уничтожать тебя, Бекка. – Он снизошел до угрожающего шепота, который я сразу узнала. Шепоток маньяка-убийцы из самых страшных фильмов ужасов. - Я раздавлю твои мечты. И ты станцуешь для меня на их осколках…
- А потом снова сделаю вот так, гад! – И я снова это сделала, потому что руки в драке с Коулом были бесполезны. Я снова плюнула в его бездушное лицо и получила в ответ оплеуху.
- Проваливай, тварь. Проваливай ты и твой…- Он будто хотел дать оскорбляющее прилагательное, но вдруг в последний момент передумал, посмотрев на него.
На миг мне даже показалось, что ему становится стыдно.
- И твой пес!
Его руки размыкаются, и я делаю такой глубокий вдох, что болят легкие.
Голова болит после его удара, и я не могу поверить, что он распускает руки. Как слабак. Как последняя скотина.
- Тебе нужно в психушку! Ясно?! Только там тебе и место. – Я тяну Зевса на себя, мечтая о том, чтобы убежать прочь.
Но он не слушается.
Он смотрит на Коула, а Коул недовольно глядит на него, сжимая кулаки до бела.
- Зевс, пойдем! – командую я, но пес вдруг бежит к Коулу, ласково припадая к его ногам.
Я расцениваю это чуть ли не как предательство.
Зевс никогда не ведет себя так с чужими людьми. Ни-ко-гда.
Я едва дышу, когда наблюдаю за тем, как Коул наклоняется к собаке и обхватывает его морду двумя руками.
- Какого хрена ты делаешь? Это моя собака! – Отчаяние в моем голосе слишком заметно, и это просто убивает.
Но Коул ничего не отвечает, он просто с минуту смотрит в глаза моему псу, после чего отпускает его. Зевс бежит ко мне довольный и счастливый, как будто перед ним только что не развернулась великая драма.
- Это не совсем так, - растягивая слова, произнес Коул, бросая на меня полный едкого дыма взгляд. – А теперь проваливай. И помни: на этот раз пощады не будет.
- Я тебя не боюсь! – Я тяну на себя Зевса, но, к счастью, этот предатель уже и сам спешит домой, и всю дорогу я раздумываю над тем, как наказать его.
Но за что? За то, что он слишком любопытен, и синие розы привлекли его внимание? За то, что у него слишком острый нюх, и он привел меня к Коулу?
Кто знает, что у него в голове. Это же Зевс – мой любимый друг, мой единственный друг, который был со мной рядом последние несколько лет.
Я не могу наказывать его за то, что Стоунэм нравится даже собакам.
Может, он добавляет что-то себе в туалетную воду?
Собачий корм, например.
