- Конечно, помню. Вы издеваетесь? Ходил на пары, как и все. Учился. После школы я поступил в Университет Калифорнии, что тут такого?
- Но правда в том, что после окончания школы вы попали сюда. Бабушка и дедушка, где они? Почему вы не помните о них? Потому что они давно не общаются с вами, боятся. Коул... Знаю, вам трудно меня понять, но я хочу помочь вам.
- Я в два счета лишу вас врачебной лицензии. Перестаньте пороть чушь! Выпустите меня от сюда!!! - Под кожу забрались сомнения. Маленькая, едкая, уничтожающая мысль, которая зародилась после его слов.
- Ох, мое любимое началось. Это "выпустите меня от сюда". Ваш отец точно такой же. – Рент посмотрел на меня с сожалением. – Иногда вы ведете себя спокойно. Но наступает момент, когда, рано или поздно, вы уходите в свою альтернативную реальность, где вы, конечно, – супер антигерой. Крутой парень, который внушает всем страх и сеет вокруг хаос.
Тут я не выдержал – в крови произошел взрыв, после которого мне захотелось вцепиться в его глотку подобно волку и разорвать. Вместо этого я приблизился к нему и дернул за воротник белого врачебного халата.
- Вы недоумок, если думаете, что я буду верить в эту чушь. У меня нормальная жизнь. У меня есть… - Я начал шипеть сквозь зубы – каждый мускул на моем лице дрожал от ярости, а вот доктор Рент выглядел весьма спокойно и по-издевательски улыбался.
- Ребекка? – вдруг закончил за меня он, покосившись на книжную полку, которая стояла в комнате.
- Да, черт возьми. Ребекка. Я должен позвонить ей. Она придет, и все будет хорошо. – Я вдруг вспомнил взгляд Ребекки в тот момент, когда она признавалась мне в любви. Какой же я ублюдок.
- Но, мистер Стоунэм… Ребекки не существует. – Рент вырвался из моей хватки и подойдя к книжной полке, достал с нее одну книгу. Затем так же невозмутимо молча, он вернулся ко мне и протянул старый, потрепанный томик, на котором яркими золотыми буквами четко и ясно было написано:
«Дафна Дюморье. Ребекка».
- В этой комнате очень много вещей, которые сформировали воображаемую альтернативную реальность в вашей голове. На самом деле, вы не студент Калифорнийского Колледжа, и никакого братства, насколько я знаю, там нет и вовсе. Ну, а про Ребекку…
- ЗАТКНИСЬ!
Я больше не мог этого слушать. Каждое его слово и эта паршивая книга как-то странно влияли на меня, будто я больше не мог рассуждать здраво.
Будто бы сбылись все мои страшные кошмары.
То, чего я всегда боялся. Оказаться здесь, в этом месте.
Но то, что сообщал мне Рент, было еще хуже. Он, можно сказать, утверждал, что моей жизни и вовсе не было.
- ЗАТКНИСЬ, я сказал! – Мое дыхание стало прерывистым и тяжелым, как будто в воздухе закончился кислород.
- Вы даже привнесли Ребекку в воспоминания о своей школе. Хотя, правда, конечно, в том, что там с вами никто не общался. Даже Ребекка, которая, якобы, доставала вас и издевалась, была плодом вашего богатого, больного, к сожалению, воображения. Вам просто было необходимо чье-то внимание. Но я вас понимаю… Вы прошли через страшные вещи. Вы должны простить себя, Коул. И простить вашего отца. Вы не виноваты в том, что вы такой. Знаете… К шизофрении ведь склоны все художники, писатели и другие люди искусства. Вы просто… Оказались на грани из-за детских травм, вот и все. Позвольте мне помочь вам.
- Мне не нужна ваша помощь! – Моя рука взметнулась на стоящую рядом тумбочку и смела с нее какие-то бумаги. Руки сами потянулись к проводам, присоединенным к компьютеру, и начали разрывать их в разные стороны.
Я не понимал, не понимал, как это возможно…
- ВЕРНИТЕ МНЕ РЕБЕККУ! ОНА – ЕСТЬ. У МЕНЯ ЕСТЬ ЖИЗНЬ. Господи, я не сумасшедший… ЭТО НЕ ПРАВДА. А если это так, то лучше сразу… Морфий… Мне нужен морфий… Любая наркота, лишь бы забыть вашу сраную рожу, ДОКТОР!
Я встал, со всей силы врезав по экрану компьютера. Он не разбился, в отличие от остатков моего сердца, которое и так уже покоилось на раскаленных углях.
Почему я так легко верю в эту чушь?
Потому что я знаю.
Я сам столько лет видел это. Видел, как мой отец был одержимым и менялся на глазах, не помня себя в некоторые моменты.
И мама ушла.
Испугалась, и, наверное, ее можно понять.
Разве можно жить с таким психом, как я? Разве нормальный человек способен вынести это?
Ребекка терпела. Терпела мой взрывоопасный характер, да вот правда только в том, что она была лишь проекцией моего сознания.
Моей мечтой, которой нет в реальности.
Боже, какая-то глупость.
Господи, сделай, чтобы это было не так.
- Господи… Да вы издеваетесь… - Я что-то шептал еще, схватившись за волосы.
- Вам нужно успокоиться, Коул. Все будет хорошо, скоро вы снова придете в себя, и мы продолжим лечение. – После этих слов доктор нажал на какую-то кнопку рядом с моей кроватью.
Я налетел на него и припечатал к стене, желая придушить эту гниду.
- Это все не правда. Хватит морочить мне голову. ХВАТИТ! – Я тряханул его сильнее, ударив затылком о бетонную стену. Он застонал от боли, и я почувствовал блаженное удовлетворение, разливающееся по телу.
Но оно сменилось горечью.
Моего мира не существует.
И он нереален.
Я псих, который провел всю свою молодость в психиатрической больнице.
Наверное, хуже, чем наличие каких-то проблем, может быть только полное их отсутствие.
Нет реальности – нет проблем.
Нет жизни.
Ничего нет.
И Ребекки тоже нет.
Самое удивительное было то, что меня не особо волновала моя жизнь в целом. Меня волновало отсутствие Ребекки, как личности, как будто она была моим смыслом.
То, ради чего я дышал, несмотря на то, что убивал ее раз за разом, и то, чем я жил все это время.
Моя цель, моя мечта… Просто быть с ней, постоянно ругаясь или утопая в ее ласке.
А теперь не было ничего. Лишь белые стены, которые окружали меня.
Звук распахивающейся двери, в которую ворвались санитары.
Все происходило как в замедленной съемке – я орал на несчастного доктора, а ко мне подбегали врачи, и, развернувшись, я отталкивал их в разные стороны.
У меня была лишь моя физическая сила.
Потом я почувствовал какой-то укол в плечо. Игла была толстенной, но острой – она разрезала кожу. Словно нож масло.
А потом я почувствовал ослепительное счастье, и, закрыв глаза, увидел его.
Лицо Ребекки – легкую улыбку и ее низкий голос, который говорил мне, что все будет хорошо.
А потом все исчезло.
