Черт, он был такой твердый. Такой… жадный.
С моих губ срывается тихий стон, и я тут же нервно оглядываюсь по сторонам, надеясь на то, что никто этого не слышал. Мне необходимо помыться, избавиться от прикосновений Джордана, и как можно скорее. Низ живота болезненно ноет, не говоря уже о том, что мне просто необходимо переодеться.
Переступив порог нашей с Кейт комнаты, я бегу в душ, срывая с себя прилипшую к влажной коже одежду. Меня сотрясает мелкая дрожь от каждого малейшего прикосновения к своему телу, даже от невинных касаний к плечам, ключицам, шее. Я вижу себя в отражении зеркала, придирчиво оглядывая со стороны свое обнаженное тело.
Я бы хотела, чтобы он увидел меня такой. И я бы хотела ему понравиться. Хотела бы знать об этом.
Замечаю, как налилась от возбуждения небольшая грудь и предательски напряглись соски, нуждающиеся в ласке одного коварного соблазнителя.
— Черт, Алекс, — хнычу я, в который раз проклиная его за сегодня. — Зачем ты со мной так? — слегка откидываю голову, я скольжу рукой по своему животу, опускаясь все ниже и ниже, погружаясь в запрещенную фантазию, которой лучше никогда не воплощаться в жизнь. Шум воды заглушает мои стоны на случай, если Кейт вернулась.
В душе я моюсь куда дольше, чем обычно, и, несмотря на свое твердое решение не идти к Джордану сегодня вечером, я тщательно очищаю кожу ног от крошечных волос, да и не только… ног. Намазавшись с пяток до ключиц клубничным кремом для тела, я чувствую себя гораздо лучше, и мысли о Джордане наконец-то уходят на второй план.
Вечером мне предстоит очередная рабочая смена, и я надеюсь, что Алекс не будет снова выслеживать меня после концерта. Это слишком опасно. Я вообще не понимаю, как мы могли быть такими беспечными в тот день.
— Ну, ты даешь, подруга, — возмущается Кейт, когда я выхожу из душа, заворачиваясь в белое полотенце. — Я пришла целый час назад! И все это время ты мылась, эгоистка.
— Это моя маленькая месть за то, что утром ты занимаешь душ на полчаса и не даешь мне сходить в туалет, — напоминаю ей я, взмахивая влажными волосами и промокая их вторым полотенцем. Встречаюсь взглядами с Кейт, и она подозрительно долго рассматривает меня, прищурив веки.
— Так-так-так. Ну-ка признавайся! — она складывает руки на груди и ухмыляется, словно уже застала меня за чем-то непристойным. — С Колином помирилась? Да? Боже, скажи, что «да», я хочу, чтобы мы отмечали Рождество парочками.
— Кейт, ну сколько можно? С чего ты это опять взяла? — возвожу глаза к потолку, сходя с ума от навязчивости подруги.
— Нет? Просто… он сказал, что вы помирились и провели эту ночь вместе. Ты же не ночевала дома, и я ему поверила, — задумчиво тянет Кейт, и я замечаю, как опускаются уголки ее полных губ.
— Что? — замираю на месте. — Он совсем ненормальный?
— Думаю, он просто влюблен, Ру. И я связала его слова с твоей странной, томной улыбкой, которая не покидает тебя даже сейчас…
— Моя улыбка связана с тем, что я только что устроила себе домашнее sра и чувствую себя новым человеком, — ухожу от ответа я, слегка отворачиваясь и ощущая, как снова вспыхивают щеки.
— А мне показалось, что у тебя такая улыбка, словно ты только что занималась бурным сексом где-нибудь в необычном месте, — мечтательно заключает Кейт, заставляя меня замереть на месте. Она же не может знать? Она же шутит? У меня начинается настоящая паранойя, и мне кажется, что все уже знают о нас с Алексом.
— Да уж, если бы я сказала тебе, сколько месяцев у меня не было секса, ты бы поседела, — отмахиваюсь я.
— И как ты живешь, подруга? — с тяжелым вздохом интересуется Кейт, но в ответ я лишь пожимаю плечами:
— Спокойно, Кейт. Мне надоели мальчики. Конечно, не все они так безнадежны, но мне попадались одни глупцы и эгоисты. Не считая первой любви. Мне хочется видеть рядом с собой настоящего мужчину. Ответственного. Мудрого. Сильного, сексуального…
— Ты будешь ждать этого идеала до пенсии, Ру, — скептическим тоном отрезвляет меня Кейт.
Ох, как же ты ошибаешься, Кейт. Я уже его встретила…
— И ничего, — гордо вскидываю подбородок я. — Лучше буду одной, чем с изменщиком Колином или с кем попало. Я подожду. Займусь пока карьерой.
— Молодость проходит, Ру. Тебе не кажется, что ты слишком сильно погружена в свои грезы и фантазии? В книги, — осторожно спрашивает подруга, явно намекая на то, что все, что я делаю — бессмысленно. И все мои мечты о «настоящем мужчине» так и останутся мечтами.
— Нет, Кейт. Не кажется. Это не грезы и фантазии, — «это необходимость», хочется добавить мне, но я вовремя замолкаю, продолжая слушать нравоучения подруги.
— Сегодня опять проведешь вечер в одиночестве? — продолжает давить она, вскидывая брови.
— У меня смена, а потом я останусь в клубе. Не хочешь пойти со мной?
— Не могу, Ру. Я уже обещала, что пойду в кино с Джесс. Сходи куда-нибудь с Колином.
— Ох, нет, лучше пойду в гости к родителям, — поджимаю губы, предчувствуя еще один серьезный разговор.
— Помирилась с папой?
— Нет. Но он постоянно мне названивает. Я приду, чтобы повидаться с Дэнни, а там все само как-нибудь разрешится. Столкнусь с папой в коридоре, и мы спокойно поговорим… по телефону мы только больше разругаемся, — наспех удаляю в телефоне все пропущенные вызовы.
— Ладно, не грусти. Я побегу, но в следующий раз узнаю все об этом загадочном незнакомце, — Кейт грозит мне пальцем и, быстро надевая пальто, поправляет волосы, рассыпавшиеся по плечам белокурыми волнами.
— Да нет никакого незнакомца… — уверяю ее я, но мой голос звучит совсем неубедительно.
— Ага, как же. Я не видела у тебя этой футболки прежде, — подмигивает подруга, прежде чем помахать мне рукой и хлопнуть дверью.
Долгожданная тишина. Я обожаю оставаться одна. Наедине со своими мыслями и со своими героями, которые в моменты внешней тишины начинают все громче кричать в моей голове. Их голоса стихают только после того, как я запишу все, что они скажут, и смогу насладиться моментом спокойствия и гармонии, пока не наступит новый день, и они не проснутся.
Понимаю, звучит не очень. Но я боюсь… боюсь, что однажды проснусь и больше их не услышу. И я знаю — несмотря на то, что каждый из пишущих людей мечтает избавиться от этих душераздирающих голосов внутри, никто не хочет этого по-настоящему. Это все равно, что потерять сердце, но, возможно, Алекс считает как-то иначе.
Открываю ноутбук и просматриваю последние новости на своей страничке. За последние сутки произошло что-то невероятное — к новой главе моего романа прибавилось десятки комментариев и сотни… дизлайков. Замечаю огромное количество «пальцев вниз» под названием своего «детища» и чувствую, как вспыхивает кожа ладоней, а в горле встает плотный ком, который даже расплакаться мне толком не дает. Хочется взять и удалить все к черту, но с замиранием сердца я вдруг вижу, что изменилось кое-что еще: мой роман занимает второе место по прочтениям и просмотрам, и они растут в геометрической прогрессии. Этого быть не может. Почему все хотят прочитать то, что так упорно поливают грязью? В комментариях ни одного хорошего отзыва — одни тролли и упреки в мою сторону из серии «какого черта эта бездарность оказалась на втором месте».
