– Хочется,– буркнула я.
Но после пятого бокала с энтузиазмом рассказывала о своей жизни. Было так здоворо кому-то открыться, путь даже бармен об этом и забудет вскоре. Через него много людей проходит. Пока пила, плакала, смеялась, ругалась. Алкоголь сделал своё чёрное дело, позволил расслабиться, забыться и наговорить лишнего. Бармен смотрел на меня серьёзно. После чего нахмурился и сказал:
– Тебе нельзя с ним оставаться.
Я улыбнулась благим думам мужчины. Он, к слову, так классно двоился у меня в глазах, что начала думать о близнецах…
Хихикнула.
– Лююююблю его, понимаешь, люблю этого ублюдка! – кое-как выговорила и, закрыв лицо руками, снова разрыдалась.
Не знаю, сколько я просидела в баре, сколько раз Ксавье пытался до меня дозвониться. Телефон в итоге разрядился и сел. Мне же было до проклятого царства, где я, что со мной и что подумает Делакруа. В животе противно бурлило, и я понимала, что хватанула лишнего. Глаза закрывались, к горлу подступала тошнота. Слезла со стула и зажав рот рукой стремительно стала пробираться в сторону туалета.
Какая-то девица толкнула меня плечом, и я с грохотом свалилась на пол. Меня подняли сильные руки и прошипели на ухо:
– И нужно было так напиться!
Захныкала. Мне нужно было в туалет, а я даже рот боюсь открыть.
– Ту-а –Ик–лет, – икая пробормотала я.
Не хотелось мне смотреть на Делакруа. Чувствовала, что он был злой, как чёрт. И что собственно, мне попадёт за текилу и любезно наливавшего её в мой стакан, бармена.
– Надо было ехать с тобой, – рычал мужчина, ведя меня в туалет.
Закрывшись в туалете, опустилась на колени и позволила желудку освободиться от выпитой дряни. Боже, зачем было столько употреблять? Почему я не ограничилась одним или двумя бокалами?
Я долго просидела возле унитаза, если бы не сильный стук по двери кабинки.
– Шарлотта!
Чёрт, ещё не отошёл… Сегодня будет порка, или что-то попикантнее.
– Я тебе сейчас сделаю так попикантнее, что твоя задница присесть не сможет неделю, – рявкнул Ксавье.
Вытерлась туалетной бумагой и еле-еле встала.
– Не думала, что сказала это вслух, – прохрипела я.
– Выходи.
Открыла дверь и на полусогнутых ногах сделала шаг. Мужчина меня подхватил и не дал упасть.
– Чудо. Иди, прополощи рот и я дам тебе ментол. Думаю, тебе сейчас паршиво. Дома поговорим.
Вот за ментол была благодарна. Во рту, будто мышь повесилась, и висела она там неделю. Меня подвели к раковине и включили тёплую воду. Несколько раз прополоскала рот и умылась. Стало намного лучше. В животе ничто не бунтовало, в глазах немножко прояснилось, а разум встал на место, и воспринимал все действия и слова с пятидесяти процентной серьёзностью.
Выходя из женской уборной, натолкнулись на бармена. Он стоял, сложив руки на груди. Выражение лица было убийственным. Хихикнула.
– Ты такой брутальный, но нам надо домой. Правда. Поздно уже, да и текила уже вряд ли в меня влезет, – нахмурилась и вскрикнула, – Сколько я должна? Подожди… А где моя сумочка?
– За счёт заведения, – процедил бармен сквозь зубы.
– Нам не нужны одолжения, – вторил ему Ксавье, вынимая из бумажника деньги.
Он сунул деньги бармену и одарил меня таким взглядом, что захотелось вернуться в уборную.
Меня взяли под локоть, и повели к выходу.
– Устроила тут… Ты вообще головой иногда думаешь? – шипел мужчина. – Залезай и пристёгивайся.
Он открыл дверцу машины. Я кое-как залезла на переднее сиденье, закрепила ремень безопасности и закрыла глаза.
Делакруа шипя, повернул ключ зажигания.
– Могла бы позвонить. Или хотя бы сообщение написать, – негодовал мужчина, набирая на машине скорость, – Я два часа колесил по местным окрестностям, тебя высматривал. Даже не думал, что такая… Пойдёт в бар напиваться.
Резко открыла глаза.
– Могу ли я скорбеть? За брата, за себя, за свою разваленную семью и жизнь!
Ксавье хмыкнул.
– Что сейчас тебе не нравится? Неужели язычок осмелел после выпивки?
Прикусила оговоренную часть тела. Мне хотелось его стукнуть. Впервые. Так, чтобы след остался. Он не понимает… Куда ж ему! Купается в деньгах, власти. До остальных дела нет! Изверг!
– Как мне может что-то не нравиться? – выдавила ехидную усмешку, – Кто я такая, чтобы чувствовать?!
Я видела, как побелели костяшки на руках мужчины. Как сильно руки сжали руль.
– Дома поговорим. А теперь отвернись и помолчи. Я и так слишком зол.
Гневается он, видите ли! Царь и Бог! А мне нельзя ничего. Ни плакать, ни злиться, ни думать! У меня брат умер, ради которого я пошла на такое!!!
–Ну и хорошо, – буркнула себе под нос, чтобы он не услышал.
После того, как меня вырвало, стало легче. Но хмель не выветрился из головы и продолжал накручивать мысли. Противоречие сквозило в них, будто корабль и айсберг. Мне хотелось, чтобы наконец-то они столкнулись, и дали трезво посмотреть на всё: эмоции, ситуации, цели. Ведь очевидно, что я больше не нужна Ксавье. А вот насчёт того, нужен ли он мне… Разум требует свободу, но сердце молит о подчинении. И как я умудрилась полюбить его? Ведь и дураку ясно, что таких же сильных чувств мужчина ко мне не испытывает. Иначе был бы рядом в столь важный для меня день.
Мы приехали, и молча зашли в квартиру. Меня слегка пошатывало, и Делакруа помог сесть на диван. Он подошёл к столу и взял какой-то жёлтый запечатанный конверт.
– Ты видела его раньше?
Он мне его показал. Я покачала головой. Уж точно утром его не было.
Мужчина отложил его в сторону.
– Потом посмотрю, что там. А теперь хочу объяснений.
Приоткрыла рот.
– Каких таких объяснений? Я хоронила своего младшего брата! – слёзы катились по щекам словно роса, – Если бы ты был рядом, то я бы не пошла в бар!
Ксавье скрипнул зубами.
– У меня были дела, – процедил он сквозь зубы, – Я не мог пропустить встречу.
– Мог. Стоило только захотеть. А насколько знаю, язык у тебя подвешенный. Договорился бы…Но знаешь, мне всё равно. Только странно, что это вообще меня заботит. Как будто я не знаю, какой ты из себя, Роже!
Мужчина сел рядом и взял меня за руку.
– Мне не нравится твоя смелость, Шелли. Это говорит о том, что ты пьяна или о том, что повзрослела?
– Ты лишил меня наивности. Не буду благодарить за это.
Я отвернулась от него. Мне было противно на него смотреть. Если бы просто забрал, не требуя объяснений, то я даже бы не расстроилась. И так понятно, что между нами контракт, секс и прочая, не основанная на чувствах, ерунда. Меня грызло осознание того, что я продалась. Хоть и сделала бы это снова, если был бы шанс увидеть Армана живым…
