Поднялась в квартиру. Меня всю трясло. Выпила горячий чай, но он не помог. Заполнила несколько страниц в дневнике. Потом долго ходила из угла в угол, обдумывая, как быть дальше. Понимала, что не смогу вынести чужих прикосновений после Данилы! Не хочу! Казалось, проще умереть, чем позволить этому случиться.
Обратиться за помощью было не к кому. Моя семья не обладала связями. Звонить Даниле не имела морального права. Да, я могла попытаться выжить, но Наниматель не собирался меня отпускать. Да и хотела ли жить после всего, что он задумал со мной сотворить? Уже не хотела… больше не хотела… А потом пришло озарение: если моего тела коснутся чужие руки, душа превратится в пепел… Я не смогу это пережить…
Импульсивно, спонтанно, не давая себе возможности передумать, ринулась из квартиры в сторону дороги… В последний момент появился жуткий страх, а в голове возник образ Данилы. Я улыбнулась, а потом в тело будто впились тысячи иголок – и свет померк.
Глава 12
Даня
Пока читал дневник, мне позвонили из службы охраны. В палату Евы было совершено проникновение. Неизвестный при себе имел шприц с сильнодействующим веществом, которое, судя по всему, хотел ввести девушке. Покушение… Ребята сказали, что задержали наемника до моего приезда.
Хотел сорваться в больницу, но решил сначала переговорить с одним человечком.
– Кирилл, – набрал номер друга, – сейчас смской скину адрес. Бросай все дела и приезжай. Это важно.
Парень не стал пререкаться и через полчаса уже был в квартире Евы.
– О, решил жить отдельно? Миленькая хатка, – сообщил с присущей ему веселостью, но по моей мрачной мине догадался, что сейчас не до смеха: – Что произошло?
– Проходи, присаживайся. Хочу тебе кое-что показать, – проводил друга к дивану в гостиной и протянул дневник.
– Бля, бро, что за пытка? Единственная прочтенная мной за всю жизнь книга – это букварь, – Кирилл недовольно поморщил нос.
– Не придуривайся. Мы оба учились в штатах, – напомнил ему.
– Причем одно к другому? – закатил глаза друг. – Если бы не деньги наших отцов, мы бы даже ПТУ не закончили.
– Не утрируй. Серьезно, Кир, сейчас не до смеха. Прочти и все поймешь, – попросил его.
Парень нехотя открыл первую страницу.
– Еще и разбираться в чужом почерке, – кинул претензию, но в следующий момент его глаза заискрились азартом: – Блядь, это что, чей-то дневник? Ну-ка, ну-ка.
Даже не возразил, что читать чужое неприлично. Я чувствовал себя неловко, ведь показывал Евины мысли лучшему другу, но не видел более эффективного способа открыть ему правду.
Чем больше проходило времени, тем мрачнее становилось лицо парня. Он понимал, что к чему. Бинго.
– И? – наконец поднял на меня глаза. – Ты ведь думаешь, что это мой отец прессовал Еву и пытался убить твоего? – кинул со злостью.
Именно такой реакции я и ожидал, а как иначе? Но с детства знал Кира, как облупленного. Он должен понять, поэтому кивнул.
– Здесь даже нет имени этого Нанимателя, – хватался за возможность оправдать родителя друг.
– Ты ведь сам сказал, что видел с ним Еву. В дневнике названы имена всех, с кем она пересекалась за последнее время, но ничего не сказано о Валерии Львовиче. Думаешь, факт знакомства с таким человеком был не достоин того, чтобы о нем упомянуть? – логически размышлял я.
– И отца Андрея зовут Владимир, – кивнул Кирилл. – Факты из дневника сходится с теми, что рассказал мне малой. Но че за нахрен? Здесь реально все стрелки указывают на моего батю. Бред какой-то. А твоя Ева не могла специально накалякать эту хрень, чтобы его подставить? – уточнил Кир.
– Она пыталась покончить жизнь самоубийством, но выжила… вроде… Ева в коме, бро. Что она могла поиметь от такой подставы, если больше не собиралась жить? Я разговаривал с ее сестрой. Она подтверждает факт, что девушка недавно похоронила мужа, – поделился информацией.
Кирилла штырило: он ерошил волосы, потирал глаза, ходил из угла в угол.
– То есть, ты хочешь, чтобы я поверил, будто отец – такая скотина? – спросил агрессивно.
– Поедем в больницу. Охрана задержала парня, который пытался вколоть Еве что-то смертельное. Возможно, это немного прояснит ситуацию, – предложил ему.
По пути Кирилл выкурил, наверное, штук пять сигарет. Задерганный, нервный, он выглядел, как наркоман.
По приезду я позвонил ребятам из охраны. Они тут же под руки вывели какого-то мужчину. Он не был связан. Странно, что не пытался убежать. Один из охранников, проследив за моим взглядом, указал на наведенную пушку в своем кармане. Ясно-понятно, в чем заключалась причина такого спокойствия преступника. При виде Кирилла на лице мужчины отразилось узнавание.
– Коля? – хрипло спросил друг.
– Вы знакомы? – обернулся на него я.
– Да, захаживал пару раз к отцу, – не стал отпираться Кир и ухватился за голову: – Сукааа, неужели правда?
Даже не представлял, что в тот момент испытывал парень. Не мог вообразить, как повел бы себя на его месте.
Единогласно приняли решение сдать Николая в полицию. Клетка, в которой оказался Валерий Шумилин, потихоньку захлопывалась.
После всех формальностей по оформлению Николая в ментовке, мы с другом пили кофе в одной из закусочных города.
– Что думаешь делать дальше? – спросил Кирилл.
– Напишу заяву на твоего отца, – сказал, отводя глаза, и добавил: – Если раньше его не сдаст этот Коля.
Друг нервно закусил губу, о чем-то раздумывая.
– Дай мне сутки, – выпалил он. – Потом делай, что хочешь.
– Прости, – начал я, но Кирилл перебил:
– Не напрягайся. Все правильно. Будь на твоем месте, я бы никого не жалел. Отец перегнул палку.
– Спасибо, – поблагодарил за понимание.
– Давай только без лишних эмоций, ладно? И так мерзко внутри. Это ж надо, – отрицательно мотнул головой и горько усмехнулся мыслям парень…
Спустя час. Кирилл и Валерий Шумилин
– Объясни, нахрена ты это сделал?! – возмущался Кирилл, нервно расхаживая из стороны в сторону.
– Чтобы обеспечить тебе лучшую жизнь, щенок! – огрызался Валерий. – Раньше тебя не интересовало, откуда деньги на новые тачки, путешествия, твои шмотки, а тут прям борец за нравственность выискался!
– Мне не нужны ништяки за счет чужих жизней! Как ты додумался вообще так эксплуатировать людей? – не понимал парень.
– Ничего не слышал о том, что всегда выживает сильнейший? Это закон природы. Как бы в мире на всех углах не кричали о равенстве, его нет и никогда не будет. Удел слабых – прислуживать сильным. Победителей не судят, сын, – продвигал свою философию мужчина.
