– Похоронить бы всех следовало, – хмурясь, выдавил он. – Степан, Богдан Иванович, организуйте всё по чести. А мы с Прохором Алексеевичем княжеские хоромы осмотрим, – проговорил княжич и тронул коня. Далее улица вела к терему Засекина. – Не понимаю я, дядька, – обратился Евсей к Прохору. – Город стеной надёжной обнесён, и дружина немаленькая. Жители вполне могли схорониться в крепости. Ворота закрыть и от разбойников запросто отбиться. Как злодеям такое учинить удалось? Неужто Алексей Григорович отлучился куда? Так не должен был. Нас он дожидался… Собирался вместе с нами казну до Ярославля провожать.
– Не знаю, Евсей, не знаю… – с досадой покачал головой Долматов, подобные мысли мучили и его.
Въехав в ворота дома Засекина, всадники огляделись. Фасады княжеских палат выделялись искусной резьбой, витыми колоннами у крылечка, точёными балясинами лестниц и переходов, ведущих в смежные терема.
– А вот и дружина княжеская… – нахмурившись, кивнул дядька.
Весь двор был завален трупами: кто-то приник у стены, кто-то безжизненно свисал через перила, а кто-то просто уткнулся лицом в землю. Прохор соскочил с коня и осмотрел воинов.
– Смотри, Евсей, дружинники-то не сражались вовсе. Ран на них нет. Похоже, отравлены, – неожиданно предположил Долматов.
Евсей тоже спешился, и мужчины прошли дальше.
У дверей конюшни весь утканный стрелами лежал старший сын князя, словно лиходеи упражнялись в стрельбе из лука. Неподалеку от брата ратники обнаружили двоих заколотых младших княжичей. Лица мужчин буквально посерели.
– Видать, с охоты вернулись сыновья Заскина, видишь, даже сумки охотничьи снять не успели, – показал он, и, горестно вздохнув, мужчины прошли к лестнице, ведущей в княжеские хоромы.
Уже на входе в дом дорогу ратникам перегородил труп слуги. А когда они зашли в гридницу
15, глазам бывалых воинов предстала ужасающая картина. За накрытыми столами сидели ближайшие дружинники князя, кто заколот, кто с перерезанным горлом, но большинство так же, как и воины во дворе, отравлены. На столе среди яств лежало тело девочки, одетой в расшитый золотом и жемчугом наряд, а задранный подол обнажал её худенькие ножки. На полу с кинжалом в груди покоилась девушка в изодранном платье, а посередь зала распластался изувеченный князь.
Евсей с трудом сглотнул застрявший в горле ком, подошёл к девочке и опустил подол. Лицо малышки, посиневшее и распухшее, вызвало в княжиче приступ ярости, но он только скрипнул зубами, не зная, на кого выплеснуть свой гнев и боль.
– Удавили душу безгрешную, – тяжело вздохнул Прохор. – Это, видать, младшая дочь князя. Даже девчонку не пожалели. А то невеста твоя, – кивнул мужчина на девушку на полу. – Весь род Засекина изничтожили…
– Как же так, дядька? Что же это? – нервно дрогнули ноздри Левашова
Оглядев всё вокруг, Прохор покачал головой:
– Это не разбойники из леса. Князь знал убийц и сам впустил их в дом. Видишь, хозяин пир устроил для дорогих гостей. Похоже, они подослали к дружине виночерпия с отравленным вином, а тех, кто не пил, порезали, – Долматов подошёл к телу князя. – Видимо допытывались чего-то у Засекина. Для этого и дочерей его сюда приволокли. Хотели надругаться над старшей, но сам Алексей Григорьевич её убил. Это его нож, – показал Прохор на украшенную камнями рукоять. – Тогда взялись за младшую, но отца на этот раз близко не подпустили, держали, наверное. И у него на глазах девчонку изнасиловали и придушили. А после убили и князя.
– А что с княгиней?
– Полагаю, и она мертва… А городище всё вырезали, чтобы видоков
16 не осталось. Городские, видать, знали гостей. Изверги пришлые с кем из жителей на улицах поглумились, а кого не убили, тех в амбар согнали да сожгли.
Покинув гридницу, Евсей с Прохором направились на женскую половину. По пути воинам также встречались изуродованные тела холопов, но когда они зашли в опочивальню княгини, то увиденное ввергло их в ужас.
– Так что ж это за нелюди такие, – только и выдохнул Евсей. – Найду, своими руками на части порву, – сжал кулаки княжич.
На кровати в уже высохшей луже крови лежала княгиня со вспоротым животом, но главное – женщина была на сносях… И мёртвый младенец лежал рядом с ней.
Не в силах проронить ни слова мужчины вышли из комнаты, Прохор, сглотнув подступивший ком в горле, нарушил молчание:
– Скорее всего, казны мы здесь не найдём… Из-за неё всё городище и вырезали, – предположил опытный воин.
Осмотрев дом, ратники обнаружили открытую дубовую дверь. Прихватив факел, они по каменной лестнице спустились в подвал и оказались в небольшой подклети. Осветив стены, Левашов с Долматовым смогли всё хорошо рассмотреть. Массивная каменная дверь, призванная надёжно перекрывать вход в кладовую, была также открыта.
– Да, без специального ключа такую махину просто так не откроешь, она снабжена хитрым механизмом, – отметил Прохор и вытащил из затвора замысловатый украшенный инкрустацией и сложным узором ключ. – Вот из-за чего пытали князя. Видать, выведывали, где Алексей Григорьевич его схоронил. Всё-таки нашли ироды, – покачал головой воин.
Переступив порог, мужчины смогли убедиться, что, как и предполагал Долматов, княжеская кладовая была разграблена. На полу валялось несколько медных монет, пара клоков сена, обрывок парчовой материи, да у стены стоял опустошённый сундук.
– Опоздали мы, Прохор Алексеевич, – вздохнул Евсей. – И казну потеряли, и невесту не сберегли.
– Так оно, – согласился дядька. – Вот для чего караулили нас разбойники. Если не истребить, так задержать, дабы лихоимцы, подославшие их, уйти без помех успели, – догадался Долматов и вздохнул. – Вот ведь как получилось… Наша задержка в Ярославле целому городу жизни стоила.
Левашов нахмурился, действительно его отряд должен был раньше отправиться в Хлепень, но сборы несколько затянулись, и Евсей с дружиной выехал позже.
– Похоже, знали злодеи и про казну, и про то, что мы вскоре должны нагрянуть, – предположил княжич, и мужчины угрюмо переглянулись, это значило, что предатель где-то рядом, под боком, и находится в стане ополчения. На душе было тяжко и муторно.
Весь оставшийся и следующий день ратники хоронили людей. Справив всё по христианскому обычаю, отряд отправился в обратный путь, и как только они подъехали к знакомой деревушке, на улицу высыпали, наверное, все жители. Страшная новость, принесённая Петровной, молниеносно разлетелась по домам, и людям не терпелось узнать из первых рук, что же случилось в вотчине князя. Выслушав скупой рассказ дружинников, сельские мужики угрюмо хмурились и настороженно перешёптывались.
