– А чего Данила второй день пьяный? – обиженно надула губки боярышня. – Я уж сомневаться начинаю, а как он тартыга
34?
– Ещё скажи, будто Болеслав тебе приглянулся?
– А что? Он парень видный и такой обходительный… – решила подразнить подругу Оленька.
– Дьявол он! Это он Данилу споил. Я сама видела! – возмутилась Таяна и выложила всё, что услышала накануне.
– Да не может быть! – недоверчиво выдохнула Оленька. – Наверное, ты неправильно поняла? Они же на своём разговаривали. А польские слова вроде и схожи с нашими, а смысл другой имеют. Вон говорят у них «урода, а у нас «красавица», – хихикнула девушка.
– Ничего я не перепутала! Зря что ли отец Серафим меня языку обучал? – нахмурилась Таяна и, вздохнув, призналась: – Тревожно у меня на душе. Не стоит нам к пану возвращаться, лучше пораньше домой поехать.
– Да чего ты всё придумываешь?! – отмахнулась Оленька. – Пускай себе Болеслав вьётся, раз ему так хочется. Только зря надеется. Думает, дурочку нашёл? Будто голову из-за него потеряю? А Даниле надобно рассказать, какого гнилого дружка себе завёл. Но не сейчас, когда проспится. Да, только, боюсь, не поверит, – посетовала боярышня, и девушки вернулись к гостям.
Похоже, предупреждение подруги только подзадорило Оленьку, и, узнав о коварстве поляка, она затеяла свою игру. Делая вид, что ей приятны ухаживания иноземного кавалера, боярышня смеялась над его шутками и, замечая недовольные взгляды Таяны, только хитро ухмылялась.
Ближе к вечеру гости начали расходиться и разъезжаться по домам. Тихон Иванович никак не мог наговориться с братом и покинул торжество одним из последних. Вернувшись в дом пана Залевского, боярин намеревался ранним утром отправляться в обратную дорогу и, устав за день, сразу лёг спать. Проводив подругу до опочивальни, Таяна пожурила её:
– Ну зачем ты заигрывала с Болеславом?
– А мне посмеяться над ним захотелось. Он надеется, что всё по его будет, а потом ни с чем останется, – засмеявшись, капризно повела плечиком Оленька.
– Ой, смотри, подруга, с огнём играешь, – покачала головой Таяна. – Да и люди что скажут?
– Люди, – только поморщилась боярышня. – Пусть эти люди Даниле расскажут, как его дружок к его невесте подкатывал. Вот тогда он и поверит, что за человек этот Болеслав.
– Может, ты и права, – не стала спорить Таяна.
Девушки долго не могли угомониться и, вспоминая весёлую свадьбу, спохватились, лишь когда полностью стемнело. Таяна помогла хозяйке раздеться и, прежде чем уйти, посоветовала:
– Только ты всё же дверь на ключ запри. Мало ли… От Болеслава этого всего, чего хочешь, ожидать можно. А я тут за стеночкой буду. Услышу, ежели чего… Правда не думаю, что он дверь ломать надумает.
– Ну ты скажешь! – беспечно засмеялась Оленька. – Дверь ломать! Иди, спи и не тревожься.
Таяна послушно отправилась в свою комнату и, закрывшись на щеколду, тоже легла в кровать. Но в эту ночь девушка даже не пыталась уснуть, а наоборот, чутко прислушивалась к каждому шороху. Вдруг ей показалась, будто в коридоре скрипнула половица. Таяна поднялась и, тихо подкравшись к двери, приложила к ней ухо. Снова услышав осторожные шаги, девушка замерла. Человек подошёл к соседней двери и попытался её открыть, но убедившись, что она заперта, осторожно постучал.
– Кто там? – донёсся сонный голос Оленьки.
– Ольга Тихоновна, откройте. Мне поговорить надо, – зашептал Болеслав.
– Поздно уже, сплю я. Завтра поговорим.
– Открой, голубка моя. Только взгляну в твои очи и тут же уйду, – сладко увещевал кавалер.
– Чего удумал, – строго раздалось из-за стены. – Завтра увидишь. Не трать зря время, пан, иди спать.
Всё затихло. Таяна, прижавшись к косяку, продолжала прислушиваться к тому, что происходит в коридоре. Парень не уходил, а топтался на месте и чего-то ждал. Вдруг девушка услышала металлический звон, в следующую минуту послышался поворот ключа и скрип отворившейся двери. «Неужто открыла?» – похолодела Таяна, но тут же услышала возмущённый голос Оленьки.
– Ты как это?!
– У меня запасной ключ есть, – усмехнулся Болеслав.
– А ну уходи! Не то закричу!
– Закричишь? А я скажу, что ты сама мне открыла. Все гости видели, как ты со мной любезничала. Ну что ты, моя красавица, я же знаю, чего ты желаешь, – горячо зашептал поляк.
– Не подходи!
– Не бойся. Я жениться на тебе хочу. Завтра упадём в ноги к батюшке твоему и скажем, что любим друг друга.
– Чего бы вдруг?! Я Данилу люблю!
– А захочет ли Данила брать тебя, когда узнает, что со мною была? – раздался насмешливый голос пана.
– Сгинь, ирод! – попыталась закричать Оленька, но, похоже, мужчина закрыл ей рот, поскольку дальше послышалось только глухое мычание.
Сердце Таяны испуганно заметалось, и она, в чём была, выскочила из комнаты. Увидев, как Болеслав, навалившись на боярышню, целует её, Таяна кинулась к подруге и, ухватив парня за плечи, попыталась его оттащить.
– Ах ты, лихоимец, чего удумал! Отпусти её и проваливай!
Пьяный Болеслав несколько отпрял от жертвы и, осоловело взглянув на служанку, зашипел:
– Что, завидно стало? Не переживай, и тебя оприходую, – скривился он и, схватив Таяну, грубо швырнул её на кровать к боярышне.
Воспользовавшись замешательством подруг, мужчина подошёл к двери и захлопнул её. Оленька сидела ни жива ни мертва, бедняжку била нервная дрожь. Таяна первая пришла в себя и, тут же вскочив, закричала:
– На помощь! Люди!
– Заткнись! – зарычал молодой пан, но Таяна, продолжая выталкивать незваного гостя к двери, не унималась.
– Проваливай, говорю!
Тогда Болеслав по-мужски тяжело заехал служанке кулаком в лицо, и она, не удержавшись на ногах, с грохотом свалилась на пол. Больно ударившись скулой, девушка приглушённо пискнула.
– Не замолчишь, придушу! – грозно приближаясь, рыкнул поляк.
Взглянув в налитые кровью глаза пана, Таяна поняла, что он может выполнить угрозу, и, увидев рядом обтянутый бархатом табурет, ухватив его, швырнула им в Залевского. Но силёнок хорошо размахнуться у хрупкой девушки не хватило, и табурет гулко грохнулся о пол. Болислав, отскочив в сторону, ещё больше разозлился на мешающую его планам строптивую девчонку и, подлетев к Таяне, вновь её ударил. Приближающийся мужской кулак заставил девушку зажмуриться, и в следующее мгновение от боли и гула в ушах она потеряла сознание. Кипя от слепой ярости, Залевский продолжал избивать несчастную, пока наконец не убедился, что жертва затихла. Тяжело дыша, он поднялся и вновь направился к дрожащей боярышне.
– Ну что, Ольга Тихоновна, теперь нам никто не помешает любить друг друга, – хищно скривился пан и сорвал с бедняжки одеяло.
