– К тётке иду, – решила держаться уже придуманной истории Таяна. Да и доля правды в ней была. Она направлялась к Пелагее – единственной родной душе, оставшейся теперь у неё.
– К тётке? И где проживает твоя тётка?
– В Крапивне, – не стала скрывать девушка.
– Надо же. И нам в ту же сторону. А как возле нашего лагеря оказался?
– Да следил за вами, – честно ответила Таяна.
– Во как! А зачем?
– Шёл по дороге, хотел на ночлег устраиваться, а тут костёр увидел. Вот и подошёл посмотреть, кто такие.
– А чего сразу не вышел?
– Кто ж вас разберёт? Не знаешь, чего от кого ждать… А тут пёс выскочил…
– Понятно. А звать тебя как?
Девушка растерялась и, взглянув на Евсея, на секунду задумалась.
– Трофим, – наконец ответила она.
– И кто ж, Трофимка, тебя так разукрасил? – усмехнулся Евсей.
– Длинная история…– потупилась девушка.
– Ну, пойдём к костру, там всё и расскажешь, – кивком пригласил Левашов и направился к месту привала.
Таяна послушно поплелась за княжичем. Пес, довольно скалясь, ластился к «парню» хуже кошки, и Евсей только с недоумением пялился на собаку. Он не понимал столь неожиданной благосклонности пса к незнакомцу. Так преданно Гром разве самого Левашова встречал, да и то после долгой разлуки.
Когда Евсей с Таяной вышли к отряду, мужчины, оторвавшись от дел, с интересом оглядели «мальчишку».
– Это кто ж такой? – поинтересовался Прохор.
– Трофимка я. К тётке в деревню иду. А тут пёс ваш, – вновь объяснила Таяна.
– К тётке… – повторил Прохор и, разглядывая её лицо, прищурился. – А кто ж, Трофимка, к тебе так приложился? И главное, за что?
– Да так, – надулась девушка. «Может, рассказать про Оленьку и Тихона Ивановича? – мелькнула в голове суматошная мысль. – Тогда надо будет признаться, кто я такая, – тут же испугалась она. Таяне совсем не хотелось сообщать мужчинам, что она девушка. – Ну, а как тогда наказать пана? – в отчаянье размышляла она и, подумав, проговорила: – Подругу хотел защитить.
– Подругу? – улыбнулся княжич и, лукаво подмигнув товарищам, спросил у «мальчишки»: – Так у тебя невеста есть?
– Нет… Она мне не невеста.
– А от кого защищал?
– От поляка одного…
– И что защитил? – хохотнул молодой воин.
– Не смог, – опустила голову Таяна. – Убили её…
Мужчины перестали улыбаться.
– Убили? За что?
– Ни за что… Так получилось.
– И кто?
– Болеслав Залевский. И её отца он зарезал, а я еле ноги унёс. Они хотели, чтобы я рассказал, будто видел, как Оленька с Тихоном Ивановичем ссорились. А дело вовсе не так было…
– Какая Оленька? – вдруг похолодел Евсей. – Тихон Иванович? Уж не боярин ли Григорьев?
– Он и есть…
Воцарилось молчание.
– Так как же так? – выдохнул княжич. – А как же Тихон Иванович?
– Его первого Болеслав и убил.
– Ты точно всё видел?
– Точнее не бывает. А заправляет всем сам пан Залевский. Он своего сынка подговорил к Оленьке ночью явиться, чтобы не позволить ей за Данилу Коробова замуж выйти. Мечтал об Оленькином приданом.
– Откуда знаешь? – грозно сдвинул брови Евсей.
– Служил я у пана. Слышал, как они дело обговаривали, – пояснила Таяна. – А теперь Якуб Залевский в Москву помчался. Хочет от себя и от сына вину отвести.
– Да неужто правда? – выдохнул Прохор.
Не желая верить страшной новости, Левашов тряхнул головой:
– Оленька девчонка ж совсем была. Такая солнечная, улыбчивая.
Воины напряжённо переглянулись. Сердце Евсея словно придавило. Уж сколько вроде смертей видел, но самое страшное, когда погибают люди далёкие от сражений: «Не должны чистые души вот так уходить. Несправедливо это». В глубине сознания теплилась надежда, что, может, это всё ошибка, и «парень» чего-то путает, и княжич взглянул на Долматова:
– Прохор Алексеевич, давай-ка утром скачи в столицу. Гости с той свадьбы вернуться должны, переговоришь со всеми. Выясни, что да, как. Потом вернешься, доложишь.
– Сделаю, Евсей Фёдорович.
– Может, и мне в Москву? – забеспокоилась Таяна. – Я всё расскажу. Как на духу.
– Ты же к тётке собирался? Вот и отправляйся к ней. Я и без тебя управлюсь, – не желая брать на себя обузу в виде мальчишки, нахмурился Долматов. – А коли понадобишься, позовём.
Девушке пришлось смириться. «И то верно, боярин лучше меня сможет всё разузнать, да царю доложить, – подумала она. – А потом, как дело начнётся, так и я своё слово скажу».
– Ну что ж, перекусим и отдыхать, – тяжело вздохнул Левашов. – Богдан Иванович, а ты посты расставь, – обратился он к седоволосому. – Видишь, как неспокойно.
Таяна присела к костру и, выудив из карманов собранные грибы, нанизала их на прутик. Заметив её незамысловатый ужин, Богдан подал кусок дичи и улыбнулся.
– На-ка, парень. Ешь, не стесняйся, теперь ты в нашем отряде.
– А где родичи твои? – спросил молодой воин у Таяны.
– Всех поляки убили, – нахмурилась она. – Кроме тётки никого не осталось.
Мужчины вздохнули.
– Вот ведь мальчишке сколько пережить пришлось, – прошептал Богдан и спросил: – А сколько годков-то тебе?
– Восемнадцать, – не задумываясь, ответила Таяна, и дружный хохот огласил лес.
– Да ладно врать, – хмыкнул молодой воин. – У тебя даже усы не пробиваются. И мухортый
39 ты, словно жердь. Соплёй перешибёшь.
– Ну, шестнадцать, – поправилась девушка.
– Ага, – хохотнул Богдан. – Годика через два исполнится.
Таяна не стала спорить и, обижено наклонив голову, вгрызлась в мясную косточку.
– Да ладно, зубоскалы! Вот пристали к парню! – оборвал товарищей Левашов. – Похоже, польские хозяева мальца в голодном теле держали, вот и не вырос, – заступился он, и Таяна с благодарностью взглянула на княжича.
Дружинники оставили её в покое, и она, продолжая возиться с костью, заметила вожделенный взгляд пристроившейся рядом псины.
– На, Громушка, – протянула девушка косточку. Пёс, довольно мигнув, осторожно принял угощение, и кость, пару раз хрустнув в огромных челюстях, исчезла, словно её и не было.
Услышав, как «мальчишка» назвал собаку «Громушка», Евсей задумался. Что-то давно забытое и тёплое звучало в этом ласковом обращении, но княжич не успел вспомнить, где он его уже слышал – товарищи отвлекли воеводу вопросом. Добродушно перешучиваясь, дружинники мирно беседовали, а Таяна украдкой наблюдала за Левашовым. Чувствуя, как внутри растекается что-то волнующее и незнакомое, она пыталась успокоиться и изо всех сил старалась не смотреть на княжича. Но сколько девушка не пыталась отвести глаза, они не слушались и сами следили за мужчиной. Таяна ловила каждое движение Евсея, наслаждалась звуком его приятного голоса, любовалась блеском глаз и обаятельной улыбкой и ничего не могла с собой поделать…
