– И что с того? Порой девиц уже в двенадцать замуж отдают, – не унималась Настёна.
– Не жалко тебе сестру от кукол отнимать? – осуждающе покачал головой отец.
– Так Евсей всё равно при доме не сидит. Пока он с войском по дорогам воров
66 ловит, Любава тем временем и подрастёт, – уговаривала девушка и, заметив по глазам князя, что ему подобная затея не по душе, решила по-другому повлиять на батюшку и пригрозила: – Коли отдашь за Евсея, удавлюсь!
Алексей Григорьевич только перекрестился:
– Чего несёшь, дура! Бога разгневать не боишься?
– А мне без Ивана и свет не мил, и бог не страшен! – упрямо фыркнула княжна.
Приказав запереть Настёну под ключ и глаз с неё не спускать, князь направился к жене. Женщина спокойно выслушала мужа, и Алексей Григорьевич догадался: супруга знает о причудах дочери.
– Может, переговоришь с Фёдором? Авось, согласится вместо Настеньки Любаву для сына взять? – осторожно предложила княгиня.
– Ох, и балуешь ты её, Варвара! – неодобрительно покачал головой отец.
– Боюсь я за Настасью… – вздохнула женщина и с мольбой взглянула на мужа. – Знаешь же, какая она у нас упрямая. Молодая ещё да глупая. Не дай бог действительно угрозу исполнит. Если девка на себя руки наложит, ни дружку твоему Левашову, ни нам с того счастья не будет.
Князь недовольно поморщился:
– Не знаю… И так Фёдор долго ждал. Парень-то его заженихался совсем. Евсею семью заводить надобно. Баба добрая мужику нужна, а не девчонка неразумная.
– Алексей Григорьевич, сокол ясный, так глядишь, поймёт Фёдор Петрович.
– Засмеют меня, – с досадой рыкнул князь. – С девчонкой справится не смог.
– Так объяснить надо умеючи, – ворковала мать. – А вам с князем и впрямь без разницы, как породниться. Старшая или младшая… – лисой ластилась Варвара. – А боярин Прокопьев хорошая пара нашей Настеньке. Сразу двух зайцев убьём: обоих девок враз пристроим.
– Хорошо… попробую, – вздохнув, согласился Алексей Григорьевич. – Вот верёвки ты из меня вьёшь, Варенька! – незлобиво хмыкнул он, захватив супругу в объятья. Женщина подарила мужу горячий поцелуй, и князь совсем подобрел. – Я как раз весточку от княжича получил. Евсей скоро должен за казной для ополчения явиться. Ну, заодно и смотрины устроим. Вот и поговорим с женихом о младшенькой. Платье готовь, – наказал отец и вновь в сердцах покачал головой. – Эээх. Любава – дитя ещё совсем…
–Эко ты за дочерей печёшься, – радостно улыбнулась мать. – Другие, только при первой крови на девку понёву оденут, так сразу и отдать норовят. А ты Любаву больше сыновей любишь.
Взглянув на довольную супругу, Алексей Григорьевич всё же предупредил:
– Ежели Евсей от младшей откажется, дурить вам не позволю! Пусть Настасья под венец готовится!
И вот в солнечный июньский день группа всадников подъехала к стенам города. Заметив со сторожевой башни отряд, постовые насторожились. В такие неспокойные времена не знаешь, чего и ждать: с добром или со злом странники пожаловали? Засекин поднялся на стену и, внимательно рассматривая людей, в одном из них признал Фрола Друцкого.
– Что ж ты, князюшка, за стенами от гостей хоронишься? – подъехав, крикнул боярин. – Открывай ворота! Или дюжины молодцев испугался? – подтрунивал Друцкий.
Ворота распахнулись, и Алексей Григорьевич, спустившись со стены, поприветствовал знакомца:
– Здрав будь, Фрол Степанович. Что за дело привело тебя в наши края?
– Я с весточкой от Фёдора Петровича, о скорой свадьбе толковать намерен.
– Как так? Мы Евсея Фёдоровича лично ждали. Он с Прохором Долматовым обещал подъехать. Вроде как о смотринах договаривались, – обеспокоился князь.
– Не тревожься, Алексей Григорьевич. Левашов следом с дружиной идёт, а нас вот вперёд послал: загодя всё честь по чести обговорить. Сам понимаешь, времени у княжича в обрез, – залебезил Фрол.
– А это что за хлыщ с тобой? – подозрительно взглянул Засекин на разодетого в европейские одежды господина.
– Не серчай, княже. Не простой он человек. То пан Залевский. Вот решили тебе уважение оказать, заморского свата послать.
– Поляк что ли? – нахмурился Засекин. – Да на что он нам? Будто мы с товарищем без ляхов детей поженить не в силах?
У Друцкого забегали глаза, и он, с опаской покосившись на иноземного гостя, шепнул:
– Да хоть и поляк… Сейчас не поймёшь, где наши, а где чьи… Всё перемешалось. Русские бояре литовцам служат, литовцы и поляки – русским. А пана Залевского сам королевич жалует. Ты волком-то на него не смотри. Неизвестно ещё, кто завтра на трон русский сядет. А то как Владислав? Такая дружба и возвысить тебя может, Алексей Григорьевич.
– Ох, Фрол, не по душе мне дружбу с врагами земли нашей водить, – брезгливо поморщился князь. – Но да ладно… Бог с ним, раз уж приехали, – нехотя согласился Засекин и уже громко проговорил: – Добро пожаловать, гости дорогие, – поприветствовал он, и княжьи посланники последовали за хозяином.
С высоты второго этажа Таяна с Любавой, выглядывая из-за перил открытого перехода, глазели на прибывших людей.
– Ой, Любавушка, а который из них жених сестрицы твоей? – с любопытством разглядывая гостей, спросила Таяна.
– Не знаю… Не видала я его, – пожала плечами маленькая княжна и фыркнула: – Только все они какие-то старые…
– И некрасивые, – согласилась подруга, и девчонки прыснули со смеха. – Побежали в залу, а то всё самое интересное пропустим. Может, жених уже там? – встрепенулась Таяна, и весёлые пичуги, торопясь первыми добежать до места, поскакали по лестнице. Но у дверей уже толпилась челядь, и девчонкам никак не удавалось пробраться в первые ряды. Они, только встав на цыпочки, вытягивали шеи, стараясь разглядеть, чего же там происходит у взрослых.
К гостям вышла и княгиня. Располневшая фигура женщины говорила, что вскоре у Любавы появится братик или сестричка. Княжне больше хотелось сестрёнку. У неё уже были и старший, и младшие братья, а вот младшей сестрицы не было.
В просторной трапезной собралось человек семь гостей. Боярин в богатом кафтане вышел вперёд и начал разговор, а человек, одетый по-иноземному, стоял с ним рядом и, молчаливо слушая, лишь качал головой. Боярина Любава знала. С полгода назад он приезжал с Фёдором Петровичем Левашовым, а разодетого чужестранца видела впервые. Подружкам ой как хотелось взглянуть на жениха Настёны, но прислушиваясь к разговору, девочки поняли, что он ещё не приехал, и, переглянувшись, состроили разочарованные рожицы.
Кроме Любавы и Таяны к дверям трапезной набежала вся дворовая детвора, и неугомонная стайка, хихикая и толкаясь, толпилась в коридоре, но тут вышел ключник и, завидев детей, цыкнул:
