Громадный краснолицый сармат, до бедер затянутый в плотную вареную кожу, вылетает прямо на Зиндру, проламывая низкие кусты грудью коня. Меч в его руке уже занесен, девушка ничего не успевает, но Джигетай вновь успел шарахнуться в сторону, второй раз спасая свою наездницу. Аорс, не ожидая такого, замешкался на долю мгновения. Она успела даже увидеть его распяленный в крике рот…
Страха не было, и Зиндра направила удар в неприкрытую доспехом ляжку сармата, успев упереться коленями в два запасных колчана, прикрепленных к конской сбруе. Откинулась назад, гася силу столкновения. Этому ее тоже научила Дарана: прием небезопасный, но действенный.
И она сумела удержаться в седле, а вот ее огромный противник, не успев повторно размахнуться, слетел с коня. Зиндра мимолетно порадовалась оглушительному, воистину бабьему визгу чужака.
– Ах ты, сука! – слитно раздались вопли нескольких глоток.
– Не сука, а волчица! – выкрикивает она. Рядом почти мгновенно оказывается другой сармат, в таком же кожаном доспехе, притирается рослым конем вплотную к невысокому Джигетаю, теснит его – и Зиндра по рукоять втыкает меч в бок вражескому жеребцу, ясно слыша хруст плоти, разрываемой сталью. Любовно отточенный клинок не подвел: по-человечески вскрикнув, конь стал заваливаться… Она развернулась – и Джигетай в кровавую слякоть растоптал рухнувшего вместе с конем врага.
…И то ли сразу вслед за этим, то ли вечность спустя, неожиданно умолкли вопли и лязг оружия. Зиндра огляделась вокруг.
И поняла – битва закончилась…
* * *
– Дарана, сестра, открой глаза! Ты же не умерла?
Хунара билась, заходясь в рыданиях, на теле подруги, обнимала ее, пыталась поднять, целовала белое обескровленное лицо. Ее оттащили, влили в рот вина.
Дарана приняла нелегкую смерть: ее, упавшую с коня, искололи множеством копейных ударов, добивая наверняка, с запасом. А вот Анта умерла мгновенно. Пущенная мощным луком почти в упор стрела пробила стеганую кожу легкого панциря, прошла меж ребер и рассекла главные жилы, так что вся кровь покинула тело за несколько биений сердца.
Аксиана, морщась и прихрамывая (ей досталось по ноге палицей), подошла к Зиндре.
– Дарану убили… – всхлипнула девушка.
– Знаю. Есть кто раненый еще? – сухо спросила ардара, пожав плечами. Это простой воин может предаться страданию, а военачальник и такого права лишен.
– Зарине стрелой щеку пропороли, – сумрачно отозвалась Меланиппа.
Та только рукой махнула, пытаясь улыбнуться перевязанным лицом. Челюсть у нее, хвала Великой Матери, не была сломана: стрела ударила уже на излете, и потому рана оказалась легче, чем могла бы быть. Щеку же Меланиппа только что зашила конским волосом и заклеила смолой-живицей. Ругаться Зарина не могла, лишь время от времени сплевывала наземь кровавую слюну вместе с комками сухого мха и паутины…
– Еще?
– Кию чуть не застрелил в упор какой-то ольвиополит. Стрела от шлема срикошетила, но Кия все сидит, подняться не может.
– Ничего, посидит и встанет. Это все?
– И Бендиде пониже колена угодило. Э… да вот и Варке досталось…
– Где?!
– Да вот же, смотри! – Их целительница указала пальцем. Только сейчас Зиндра заметила, как с подола панциря стекают красные капли. А потом увидела и рассеченные пластины на боку – тоже с покрасневшими краями.
– Да царапина… – поспешно пробормотала она.
– Снимай доспехи, – повысила голос ардара. – Перевяжись как следует.
Битва закончилась вничью. Не удалось ни заставить фалангу сломать строй, ни окружить ее, а чтобы нанести живой крепости серьезный урон, стрел не хватило… Сильнее всего пострадала конница с обеих сторон, зато уцелела, на удивление, бóльшая часть степной пехоты, которую вожди вообще-то прочили в смертники.
В итоге, расползшись в разные стороны от места боя, те и эти стали лагерем вдалеке друг от друга. Между станами засновали гонцы.
Аксиана громогласно заявила, что итог боя можно считать утешительным: ее эорпаты потеряли убитыми только двоих и троих не тяжело раненых, считая Зиндру (та пыталась возразить, но ардара прикрикнула). Вот приданные им лучницы действительно полегли мало не наполовину. Одни до последнего пускали стрелы и не успели уйти, когда атака сменилась отступлением, другие, наоборот, заполошно ринулись наутек прежде, чем следовало, и были изрублены настигшей их ольвийской кавалерией.
Между тем по полю битвы деловито сновали люди – из обоих лагерей. Уносили раненых и убитых, порой коротко взблескивали ножи, избавляя от мучений тех, кому уже не помочь. Время от времени вспыхивали ссоры: то ли из-за дележа добычи, то ли, наоборот, кто-то стремился помешать чужаку ограбить своих мертвецов. Иные из степняков даже срезали с убитых скальпы – старый обычай, сейчас приугасший, но, видать, не совсем… В пору предков знаменитые бойцы, случалось, в плащах из скальпов ходили…
Мимо два воина протащили тело кого-то из врагов. Головы не было – срублена, а доспех знатный: пластинчатый набор, вроде позолоченный даже, с круглой пластиной посреди груди, на ней – грифон искусной чеканки. При этом мертвец был без штанов: панцирь ценой в невесть сколько серебром оставили, а шаровары и сапоги сняли. Рядом с нагрудной пластиной зияла дыра от копейного удара. Должно быть, обладатель панциря бился, уже спешившись, на земле, и противник тоже был спешен – всаднику такой раны не нанести. А может, его, еще остававшегося верхом, удачно поймал на охотничью рогатину кто-то из пешцов. Он потом и стянул с убитого штаны вместе с сапогами, а доспехи – зачем они принятому в род изгою? Все равно старейшина или вождь отберет.
Зиндра смотрела на происходящее, прилаживала непослушную повязку и чувствовала, как слезы набухают на ресницах. Да, ее подруги уже умирали, но… Но веселая и светлая Анта… Но Дарана, старшая сестра и наставница… А те девушки, чьих имен она так и не узнала… Нет!
– Не сметь плакать! – рявкнула на нее Аксиана, подошедшая, как всегда, незаметно. – Ты ни в чем не виновата.
– Я жива, – прошептала Зиндра. – Значит, виновата перед ними.
– Не глупи. Дарана и Арана умерли, потому что на то воля Апатуры, нашей всеобщей Матери. Скажи лучше, как ты сумела убить самого ксая Грилла?
– Кого? – безразлично спросила Зиндра.
– Вот это да! – Ардара хлопнула в ладоши. – Прикончила третьего человека во вражеском войске и не знаешь даже?
– Я не помню… – покачала головой Зиндра. Она и в самом деле не могла вспомнить никакого знатного воина, с которым бы сражалась. Или он погиб от ее стрелы? Но как тогда это выяснили? На стрелах нет ее знака, никто из воинов там свои знаки не ставит, слишком уж часто обновляются стрелы в колчанах. Копье или дротик – дело другое. Но разве…
– Этого сына жабы и шелудивой свиньи ты проткнула джеридом через горло аж до спинного хребта!
