– Ох, какая тут благодать!
– Давай-давай, девочка, ступай в воду, чай, не из патоки слеплена, не растаешь!
– До чего славно!
Белозубые, веселые, легконогие, лучившиеся здоровьем и силой, словно – Зиндра вновь вспомнила рассказы Меланиппы – словно юные нимфы или йованские богини из тех времен, когда мир был молод, а бессмертные ходили рядом с людьми…
Зиндра горько улыбнулась: уж ей-то было слишком хорошо известно, насколько смертна каждая из них! И какая они «стайка», тоже было известно. Не стайка, а стая. Волчья.
На головах-то у них были цветочные венки, но в руках – оружие: у кого меч вместе с ножнами, у кого дротик… Сложили на краю берега, когда входили в реку, и сразу похватали снова, едва из воды выбежав. Может, для стороннего наблюдателя это и выглядело нелепо, но такие сторонние долго не живут. И в любом случае – нет сейчас здесь таких.
– Так что, идешь с нами или здесь будешь сидеть, пока листвой не обрастешь?
– Или пока твоя задница корни не пустит? – Хунара, как обычно, ко всяким нежностям не склонна была вовсе. Даже Аксиана, сейчас выглядевшая не старше всех остальных, посмотрела на нее с легким удивлением.
– Иду, девочки…
Все такой же веселой стайкой, будто лисички, а не волчицы, эорпаты пересекли заросшую косу – и вот оно, море, ровное, как луг, иссиня-зеленое. Здесь великая река впадает в него, отдавая собранные в северных лесах воды, и растворяется в чем-то еще более великом, чем она сама.
Девушки резвились в воде, плескались у берега, а некоторые даже рисковали отплывать от него и подальше, хотя плавали они большей частью плохо. Зиндра могла бы их всех многому научить, но ей до сих пор приходилось помнить о ране. Впрочем, когда она все же вошла в море, то сразу нырнула и показалась из воды столь далеко, что остальные сестры успели перепугаться…
(Анта сейчас наверняка плавала бы с ней наперегонки и ныряла ничуть не хуже, она ведь тоже выросла на реке… Но Анта сейчас гонит свой челн по совсем иным водам.)
Зиндра напрягла волю, как руку за миг до броска джерида, и заставила себя не думать об Анте.
Утомившись, растянулись на песке, слушая тихий шелест накатывающих волн. Легкий ветерок нежно касался тел. Бендида дремала, Меланиппа, обхватив колени, напевала что-то под нос. Только Аксиана и Хунара сидели словно бы в доспехах, хотя и были нагишом.
Впрочем, доспехи у всех были сложены неподалеку, а луки и копья – того ближе. Мигом расхватать можно, если вдруг кто чужой себе на беду появится.
Дымился костер, Бинка пекла на углях лепешки, а внизу, под углями, доходила запекаемая в глине цапля, подстреленная Саной.
Кони зашли в воду по бабки, принюхались. Странная вода – нельзя пить. И зачем только хозяйки в нее лезут?
Фанга отошла в заросли на берегу, видать, по малой надобности. Это правильно – незачем обижать духов моря лишний раз.
Но когда она как ошпаренная вылетела из кустов уже со стрелой на тетиве (даже по нужде с луком в руках отходила), все остальные подхватились мгновенно. Оружие у них в руках оказалось еще прежде, чем Фанга успела приблизиться.
– Что? Кто? Сколько их?
– Человек! Чужой! Качеева задница – мужчина!
– Один, что ли?
– Да.
– Тьфу. Чего ж ты несешься, как зайчонок от ястреба…
Впрочем, где один, там, может, и несколько. Быстро набросив одежду и вооружившись полностью, хоть прямо сейчас в битву, они двинулись туда, куда указала Фанга.
За кустами оказался узкий заливчик-промоина. А на его берегу…
Они какое-то время всматривались в пятно близ уреза воды.
– Пойдем, подруги, – предложила Сана. – Тут уж точно других нет. Стоило так из-за утоплого мертвяка орать, дурошлепка? – Она в шутку даже словно бы замахнулась на Фангу. – Вот если бы ладью выкинуло…
– Да, ладью – это было бы неплохо! Целый год можно пировать! – мечтательно произнесла Меланиппа.
Зиндра молча покачала головой. На мореходной ладье, кроме богатой добычи, были бы еще и моряки, причем, скорее всего, вместе с воинами. Этак десятка два. Лихие, крепкие мужи, к морю привычные – и к бою привычные тоже. Вряд ли они все потонут, даже опрокинь ладью шторм. Вполне могли доплыть рядом с ней до берега, сохранив и силы, и оружие…
А ей совсем неохота снова потерять хоть одну из своих сестер. Даже ради возможности пировать целый год подряд.
– Зря ты так говоришь! – изрекла Хунара. – Эти йованские купцы иной раз таскают на себе драгоценностей больше, чем жены наших вождей. Кошеля при нем, сразу видно, не окажется… а вот золотая гривна или браслет могут быть. И они нам точно не повредят…
Спустившись по невысокому, но крутому склону, воительницы зашагали к распростертому у самой воды телу. Плотный сероватый песок похрустывал под ногами.
– Где же твоя золотая гривна? – язвительно спросила Сана. – Или браслет?
Хунара угрюмо сплюнула.
То, что лежавший перед ними человек был совершенно гол, они увидели еще с косогора. Мужчина, возрастом, наверно, не достигший и тридцати, при жизни сильный и рослый, – но толку теперь от его силы… Руки раскинуты, лицо обращено вверх – и ни золотинки на запястьях или шее.
– А если бы живой был, сколько такой стоит? – осведомилась Зиндра.
– Если в Ольвию везти, то две сотни серебряных. – Аксиана оценивающе посмотрела на мертвеца. – А если на наших торжищах, то даже и не знаю, в иные годы за раба и десятка овец не давали.
– Кто он, как думаешь?
– Йован, конечно… – Аксиана пожала плечами. – На кораблях, кроме них, больше почти никто и не ходит.
– Красавчик… был, – немного помолчав, добавила она.
Что верно, то верно. Девушки даже засмотрелись, хотя, казалось бы, чего смотреть на… да, именно что на падаль, ведь чужой мертвец – падаль и есть, ему долгом погребения никто не обязан. Идеально вылепленный торс, могучие мускулы груди и массивный рельеф брюшных мышц. Но этот и вправду был настоящий красавец и силач, причем явно благородной крови. Не жилистый земледелец, не заморенный раб-гребец боевой триеры, не растолстевший торговец. И даже не простой воин.
Был…
И лицо у него тоже красивой лепки, как у беломраморных йованских статуй, которые Зиндра и видела лишь раз-другой, но навсегда запомнила.
Было у него такое лицо. Сейчас – мертвая маска. Которая вскорости станет поживой для чаек, вон они уже кружатся.
Зиндра вздохнула. И обнаружила, что ее подруги сейчас смотрят совсем не на лицо покойника.
– Может, и красавчик, а вот снасть мужская у него не особо… – покачала головой Фардиса.
– Так у йованов она завсегда мелкая, потому как о задницы мальчишек стерта! – хохотнула Таира. – Не веришь, вон у Меланиппы спроси…
